А. Андреев - Очерки русской этнопсихологии

• Название: Очерки русской этнопсихологии
• Автор: А. Андреев
• Жанр: Эзотерика

Книга начинает серию публикаций, посвященных русской этнографии, этнопсихологии и философии. Она открывает перед читателем сказочный мир одной из ветвей народной традиции. Сохранившейся на Верхней Волге и переданной автору стариками, считавшими себя потомками офеней-скоморохов.

Написанная живым и образным языком, книга будет интересна как специалистам в области этнографии, психологии, истории, педагогики, так и широкому кругу читателей, интересующихся русской традиционной культурой.

---

И тут Дядька вдруг приблизил ко мне свое лицо и пропел как бы прямо для меня:

А жене скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес.
И еще скажи,
Пусть не печалится,
С тем, кто сердцу мил,
Обвенчается.

Да, конечно, это авторская песня конца прошлого века, так называемый, жестокий романс. Но какое это имеет значение, если мы подойдем к этому как психологи, а не фольклористы. Пусть она трижды авторская, но ее пели и поют до сих пор. Почему? Что заставляет русскую душу отзываться на ухваченные в ней образы? Почему вообще имело место такое явление песенной культуры, как "жестокий романс"? Ясно, что это явление не случайно и соответствует механике нашего мышления, его архетипам, или, как говорится в просторечии, задевает струны Души.

– Какого рожна их туда понесло? А?- спросил меня тогда Дядька.- Чего им в этой степи требовалось?

– Причем тут степь?- пришел я в недоумение,- Они же ямщики…

– Работа такая?- засмеялся Дядька и запел:

Когда я на почте служил ямщиком,

Был молод, имел я силенку,

И крепко же, братцы, в селеньи одном

Любил я в ту пору девчонку,- ага? Чем кончается?-

Под снегом-то, братцы,

Лежала она, закрылися карие очи…

– А девчонку-то чего в эту дорогу погнало?

В тот раз показанная мне Дядькой связь степи, степной дороги и смерти показалась натянутой и случайной, однако, для народной культуры она естественна настолько, что закреплена как один из архетипических образов даже в обрядах, откуда, очевидно, и попадала в песни. Впоследствии это стало для меня очевидно, но приведу лишь одно подтверждение из Н. Белецкой. Исследуя южнославянскую "поману", она говорит: "Структура обычая говорит о том, что по наиболее существенным моментам ритуала она ближе всего стоит к украинскому обычаю "на саночки посадовiть", когда состарившийся хозяин дома сам добровольно назначает себе время "ухода" и руководит подготовительными ритуальными действами. Основное отличие этих двух обычаев заключается в том, что "на саночках" остаются умирать в степи…" [41, с. 155-156]. Скажу только одно, что даже несмотря на мои постоянные сомнения в деталях того, что мне говорили старики, эта Дядькина мысль меня все равно захватила, особенно когда он добавил:

– Я тебе так скажу, когда-то мы свободно ходили и туда и обратно, а потом начали больше жить здесь, здесь стало важнее… И так, видно, получилось, что все меньше становилось таких, кто ходил, а потом, они еще и, может, таить начали. Вот их-то и звали волхвами и колдунами. А потом стало поздно. Волхвов повывели, а душа болит. Начали вспоминать, а дорога-то эта не стоит, она меняется, она сейчас уже не там, где старые песни помнят. И вот эти новые песни, это же новые песни, они о том, как по старым зарубкам ходят В ту дорожку, которая заросла, ушла… и гибнут, и гибнут…

Эх, дороги,
Пыль да туман,
Холода, тревога,
Да степной бурьян.
Выстрел грянет,
Ворон кружит,
Мой дружок в бурьяне
Неживой лежит…

– Ты только вспомни, сколько за тот век и за этот песен о том, что нет надежды… Хоть "Офицерская прощальная": "Той России уж нет…" Мы просто забыли дорогу и гибнем!..

У русских очень много песен раздольных и тоскливых. Почему? Может быть, за ними таится Знание? А в знании – печаль? Что происходит, когда глядишь внутрь пространства такой песни. Во-первых, если вглядеться удается, видишь, насколько оно огромно, насколько велик объем и пространства этого Мира, и путешествия в нем. А во-вторых, видишь цикличность, круговращение жизни. Ведь это сейчас дожидается дружка у Дунай-речки та же самая девка, которую сговорили – выдали за реку. Подобных текстов и мотивов так много, что можно сказать, что это просто образ Женственности, которая ждет избранника у Мировых вод. Обратите внимание на этот мотив воды и реки. Дунай народных песен – это та же самая "Забыть-река", река забвения, Лета. И поэтому так трудно определить: эта девка уже после сговора или еще до него. Памяти нет, потому что все повторяется и повторяется, новое становится старым, старое меняется на новое, и мы не в силах отыскать дорогу. И попытки Души взбунтоваться против этого порядка вещей оказываются тщетными.

Дорогая наша гостьюшка-душа, да,
Погости в гостях, ох немножечко.
Погости в гостях немножечко, да,
На дворе у нас, ой тихонечко.
На дворе у нас тихонечко, да,
Нет ни ветру, нет ни вихерю.
Нет ни ветру, нет ни вихерю, да.
Вдруг нагрянула непогодушка.
Вдруг нагрянула непогодушка, да,
Столбы новые пошатилися.
Столбы новые пошатилися, да,
Воротечки о- отворилися.
Воротечки отворилися, да,
Увидала на- наша гостьюшка-душа.
Увидала наша гостьюшка-душа, да,
Из высока но- нова терема.
Из высока нова терема, да,
Из хрустальнова из окошечка.
Из хрустальнова из окошечка, да,
Закричала гром- громким голосом.
Закричала громким голосом, да:
Вы любезные ой подруженьки,
Вы любезные подруженьки, да,
Сослужите слу- службу верную.
Службу верную, ой последнюю, да,
Вы скачите на- на крутую гору.
Вы скачите на крутую гору, да,
Вы облейте ме- медовой водой.
Вы облейте медовой водой, да,
Чтоб нельзя бы- было ни проехать, ни пройти.
Чтобы нельзя было ни проехать, ни пройти, да,
Разудалу до- добру молодцу.
Разудалу добру молодцу, да,
Что Ивану-то ой Петровичу.
Что Ивану-то Петровичу, да,
За душою кра- красной девицей1.

1 Из записей фольклорного ансамбля "Челяба" Челябинского гос. ун-та. Руководитель Л. Г. Оганесян. Записано от Садреевой А. А.

Она в этом теле гостьюшка. Она умрет и перейдет гостьей в следующее тело. Довольно расхожим является представление, что у русских не было идеи метемпсихоза, переселения душ. Работы Белецкой, Ереминой и других великолепных ученых давно опровергли это представление. И эта песня о том же. Это отнюдь не о девке, которую выдают замуж. Замужество – лишь поверхностная оболочка повести о путешествии Души. И не важно, мужик ты или баба, когда поют эту песню, Душа твоя отзывается. Значит, она, или что-то в глубинах твоего мышления, узнает скрытый в песне культурный или психологический архетип. Что еще? Могут возразить: нас привлекает красота или музыкальность! А что это такое? Что в нас оценивает и определяет? Какова психологическая механика этого чувства? И если вы будете искренними, то опять же придете к этому странному понятию Душа. Эта песня о твоей Душе, которая уйдет, но вынуждена будет снова и снова приходить к этому опостылевшему "старику". "Старой" – это же может быть как символ Бога, так и нашего тела. И не потому, что оно старое, а потому, что только ему свойственна сама способность стареть. Как скоротечна любовь, а как, должно быть, скоротечны и любовь и сама жизнь в глазах бессмертного существа. Твой дружок, юное и прекрасное тело, которое ты с таким трепетом ждала в начале пути, разрушается, не пройдя и трех шагов, не прожив и трех недель, а ты опять не успеваешь. Отчаяние! Он там погибает, тонет, но ничего не сказано, чем занята девка. А ведь она кричит в это время: "Сослужите службу верную, службу верную, последнюю!.."

Однажды мы разговаривали об этом на одном из семинаров Тропы. И пока мы пели "Гостьюшку", на улице пошел дождь сквозь солнце. К чему дождь сквозь солнце? Это народная примета. К чему она? К дождю. К тому, что снова будет дождь.

Это было как раз в то время, когда мы пытались понять, откуда у наших предков взялись понятия о переселении душ, цикличности мира, кругообороте жизни, возвращении к истокам. Мы смотрели сквозь открытые окна и двери каменного здания и отвлеченно размышляли. Мы были разделены с тем, что снаружи. Это и есть основная болезнь современного человека – разъединенность, разобщенность и с природой, и с собой, с собственной природой, которую, вероятно, и следует называть Душой. Но как только мы это осознали, что-то прорвалось и стало понятно: что в природе, то и в человеке. Значит, что в человеке, то и в природе. По крайней мере, такова простейшая логика нашего мышления. Дождь сквозь солнце – это к дождю и к грибам. Это к плодородию. Не случайно в народной магии считается важным знаком появление солнца или теплый дождь. Это значит, что что-то откликнулось на твою просьбу, действия или даже образ жизни. По крайней мере, так считалось.

Если вернуться к песне, то через это мы можем понять, что она плачет, видя это круговращение жизни, эту неизбежность судьбы. Вглядитесь в один только образ горы, облитой медовой водой, и все станет очевидным! Он чрезвычайно многозначен. Чего только за ним нет. Начиная со снежной масленичной горки, которую надо было брать с бою, чтобы победила весна и пришла пора свадеб, и кончая мировой горой, осью Мира. Если она не хочет подпустить к себе жениха, то почему она делает его дорогу медовой?! А если она хочет его, то откуда такое страдание и тоска во всей песне?..