Владимир Тендряков - Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19"
Описание и краткое содержание "Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19" читать бесплатно онлайн.
Библиотека современной фантастики. Том 19.
Содержание:
ПОВЕСТИ:
Владимир Тендряков Путешествие длиною в век… 6.
Вадим Шефнер Девушка у обрыва, или Записки Ковригина… 106.
КИНОПОВЕСТЬ:
Леонид Леонов Бегство мистера Мак-Кинли… 262.
РАССКАЗЫ:
Валентин Берестов Алло, Парнас!.. 380.
Всеволод Иванов Сизиф, сын Эола… 385.
Ю.Суровцев Земное притяжение (послесловие)… 406.
И самая ближайшая звезда Проксима Центавры недоступна, а что говорить о Лямбде Стрелы, путь до которой чуть ли не в десять раз дальше!
Все это Александр Бартеньев прекрасно знал и потому не столько с недоверием, сколько со страхом глядел сейчас на Шаблина. Что с ним?
4
Шаблин спокойно встал из-за стола, взял стул, сел напротив — колени в колени, глаза в глаза.
— Не пугайтесь, я не сошел с ума.
— Странная шутка, Игорь Владимирович.
— Это не шутка.
— Н-не по-нимаю…
— Для того и собраны были вы все сюда, чтобы подыскать подходящего космонавта. Выбор пал на вас.
— Космонавта!.. Ни больше, ни меньше — к Лямбде Стрелы?
— Ни больше, ни меньше…
Александр в смятении поглаживал висок, увиливая от негнущегося взгляда Шаблина, и все же старался мельком заглянуть в глубину его глаз, еще надеясь уловить насмешку.
— Фотонная ракета?… Строилась в секрете?… — спросил он.
— Фотонная?… Гм… Неужели есть еще стародавние бароны Мюнхгаузены, замораживающие звук рожка, чтобы насладиться его пением на досуге?… Нет, мы попробуем изобрести граммофон.
— Значит, граммофон изобретен?
— В какой-то степени да.
— Так на чем же я полечу?
— Верхом на радиоволнах. Удобно и довольно быстро — каких-нибудь тридцать шесть лет — и вы там.
— Ничего не пойму!..
— Собственно, полетите не вы, а ваша душа.
— Душа-а?!
Шаблин взял со стола обширный лист бумаги, протянул.
— Не догадываетесь, что это?
Весь лист сверху донизу занимала многоэтажная, со спадами и взлетами, с бесчисленным частоколом башен и контрфорсами — величественное архитектурное сооружение — химическая формула.
— Ну?…
— По-видимому, формула какого-то белкового соединения…
— Больше того, это формула клетки вашего мозга.
— Н-не понимаю…
— Как вы думаете, можем мы ее передать на Коллегу?
— Наверно.
— Передаем куда более сложные вещи. А если б они нам передали формулу клетки мозга какого-нибудь коллегианца? Смогли бы мы создать в своих лабораториях ее живую, функционирующую копию?
От оглушающей догадки Бартеньев почувствовал дрожь в коленях.
— Вы, кажется, собираетесь…
— Да, собираемся.
— Передать клетка по клетке состав человеческого тела?
— Попадание неточное. Весь человеческий организм? Двадцать тысяч миллиардов клеток?… Многонько. Да и посудите, так ли уж нужно передавать почки, селезенки, легкие, скроенные по земной мерке. Там они будут плохо служить. А нам нужно, чтоб наш посол на планете Коллега не лежал в ватке, а действовал, ездил, изучал жизнь, влезал во все дырки. Нет, не собираемся передавать вас со всеми потрохами…
— Мозг?…
— Да, мы передадим только ваш мозг, ваш интеллект, вашу душу. А там пусть они всадят ее в тело какого-нибудь стройного коллегианина.
— И это возможно?
— А почему нет? Их жизнь держится на тех же двадцати столбах, на двадцати аминокислотах. У них та же левая ассиметрия…
Александр стискивал ладони коленями.
— Мозг! Но и это чудовищно много… Больше десяти миллиардов клеток в одной только коре…
— Ничего не попишешь, телеграммка получится несколько длинноватой. Не так уж и страшно. Справимся. А потом, зачем передавать все клетки, запрограммируем и передадим только то, что отличает вас, Александра Бартеньева, от всех других, ваши индивидуальные особенности, вашу память, ваши знания, привычки — все ваше без остатка, выраженное в молекулярно-химических изменениях ваших клеток.
— Что потребуется от меня?
— Только одно: натренироваться и предоставить свой мозг, чтобы мы его смогли сфотографировать со всеми подробностями.
— А потом?
— Потом эту фотографию переложим на математический код, отправим на радиостанцию, они запустят ваш интеллект в дальнее путешествие, так сказать, в радиоволновой упаковке.
— И я останусь с вами?
— Такой же невредимый, как и сейчас. Вас, поверьте, не убудет. Если я сниму мерку с этого стола, он не станет менее качественным.
— У меня окажется духовный двойник?
— Да, лет так через сорок, за биллионы километров, на планете Коллега.
— Невероятно!
— Но, согласитесь, удобнее путешествия не придумаешь.
— Почему именно мой мозг? Наверняка можно найти более достойных…
— Нужно, чтоб посол на Коллегу носил под своим черепом — простите за вульгарное сравнение — обширнейшее складское помещение, куда бы мог спрятать максимум сведений о жизненном укладе, об искусствах, о науках, о привычках коллегиан. Да и с Земли в подарок коллегианам тоже кое-что нужно захватить. Никаких записей, никаких дневников с собой не возьмешь — только память. А свойства памяти можно сохранить почти без потерь.
— Он вернется обратно?
— Разумеется. Командировка… Мы передаем, там восстанавливают, год живет среди коллегиан, с его нагруженного новыми информациями мозга снимают копию, пересылают нам, мы восстанавливаем и учимся от него живому разговорному языку коллегиан, слушаем лекции об их быте. Мы?… К сожалению я — то уж, во всяком случае, не протяну еще семьдесят с лишком лет. Да и вам трудно рассчитывать на встречу…
Шаблин встал. До сих пор его лицо было насмешливо-воодушевленным. Чувствовалось, что прославленному ученому доставляет детское удовольствие наблюдать ошарашенность Александра Бартеньева. Сейчас черты лица отяжелели, в глазах пропал блеск.
— Знаете, кто самый страшный враг человеческого разума? — спросил он сурово.
— Отвечают обычно: сам человек.
— Ерунда. Внутрисемейные неурядицы по-семейному утрясем. Верю. Хотя я не социолог, на моей обязанности — воевать с внешним врагом, с окружающей природой.
— Кто же тогда враг? — спросил Бартеньев.
— Пространство! Нет ничего более неподатливого на свете.
— Как так?
— Человечество похоже на былинного богатыря, у которого высохли ноги. Чувствует силу — раззудись, рука, развернись, плечо, — мог бы показать свою удаль, а приходится сидеть сиднем на печке или ползать по горнице, в лучшем случае выползти во двор, по-стариковски погреться на солнце. Богатырю — по-стариковски!.. От дальней Галактики свет идет шесть миллиардов лет, а человечество и всего-то живет какой-нибудь миллион. Более или менее разумным оно стало всего шесть тысяч лет назад. Шесть миллиардов и шесть тысяч — век горы и век однодневки. Но за свой куцый век человечество узнало о существовании и этой Галактики и о масштабах пространства, а вместе с этим узнало и готовую истину — оно приковано к своей печке. Все можем победить, но только не пространство. Чем больше будет крепнуть наш разум, тем сильней станем ощущать отчаяние перед непобедимым, равнодушным, не замечающим нас врагом. Отчаяние…
В темных глазах угрюмо тлеет мрачный огонь, резкие морщины стали жесткими, неприятными. Бартеньев с удивлением разглядывал человека, страдающего оттого, что недоступно до бессмысленности сумасшедшее господство — господство над всем мирозданием. Прославленные историей великие честолюбцы Юлии Цезари, Александры Македонские, Наполеоны — жалкие щенки по сравнению с этим необузданным узурпатором, яростно сожалеющим о своем бессилии.
Шаблин протянул руку.
— До завтра… Завтра в десять утра быть у меня — ознакомлю с планом подготовки к космическому путешествию вашей души.
Бартеньев почтительно простился и вышел.
С высокого, крупитчато искрящегося сахарной белизной под ногами, институтского подъезда Александр окинул взглядом плоский парк. Институт молодой, деревья, главным образом дубки, посадили недавно, все они не толще руки у запястья. Вокруг института было немного неуютно, как в необжитой квартире. В центре пестрела громадная клумба…
За парком размашисто виляла река, на темной воде крошечные, яркие, как осыпавшиеся лепестки цветов, скутера. Сочная зелень вековых уютных рощиц, солнечного цвета крыши зданий и в синем небе напористо летящий энтомоптер — водяным радужным кольцом окружили прозрачные крылья кургузое тельце этого самолета-насекомого.
Завтра начнется подготовка к полету в немыслимые занебесные тартарары. И странно, что не нужно прощаться с этой обжитой Землей.
После того как Бартеньев ушел, Шаблин включил телеэкран на столе. Пожилая женщина с царственной осанкой, носящая белый халат, отвернулась от аппаратуры, загромождавшей стол.
— Сейчас беседовал с Бартеньевым, — заговорил Шаблин. — Приметил: он при разговоре постоянно хватается за висок. Что это! Быть может, некоторая недостаточность кровеносного питания?
Женщина спокойно покачала головой.
— Вы, Игорь Владимирович, если чем-нибудь озадачены, извините, лезете чесать затылок.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19"
Книги похожие на "Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Владимир Тендряков - Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19"
Отзывы читателей о книге "Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19", комментарии и мнения людей о произведении.