Карин Бойе - АНТОЛОГИЯ СКАНДИНАВСКОЙ ФАНТАСТИКИ

• Название: АНТОЛОГИЯ СКАНДИНАВСКОЙ ФАНТАСТИКИ
• Автор: Карин Бойе
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1971

Библиотека современной фантастики, том 20.

Содержание:  

РАССКАЗЫ:

Нильс Нильсен (Перевод с датского Л.Жданова).

Запретные сказки… 7.

Играйте с нами!… 18.

Никудышный музыкант… 29.

Продается планета… 40.

Тур Оге Брингсвярд (Перевод с норвежского Л.Жданова) Бумеранг 52.

Юн Бинг (Перевод с норвежского Л.Жданова) Буллимар… 61.

РОМАНЫ:

Карин Бойе (Перевод со шведского И.Дмоховской) Каллокаин… 69.

Пер Вале (Перевод со шведского С.Фридлянд) Гибель 31-го отдела… 213.

О СКАНДИНАВСКОЙ ФАНТАСТИКЕ:

Эдвард Араб-Оглы Между Сциллой и Харибдой… 361.

Эрнст Генри Стерилизация человека… 369.

Об авторах… 382.

---

Иенсен вернул ему документ.

— А она нет, — добавил гитарист и кивком головы указал на дверь соседней комнаты. — Если разобраться, вы сами и виноваты во всем. Мы вас дожидались с прошлой ночи, а чем еще прикажете заниматься, пока ждешь? Терпеть не могу сидеть без дела. Бедная девочка.

— Она что, ваша невеста?

— Пожалуй, так.

— Она здесь живет?

— Обычно. Она правильная девка, душевная, только возни с ней много. У нее немножко устаревшие взгляды. А уж темперамент — прямо вихрь, если только вы понимаете, что я имею в виду.

Иенсен кивнул.

— Скажите, если бы дядя… если бы они не были так снисходительны и не сняли иск, о каком наказании могла бы идти речь?

— Такие вещи решает суд, — ответил Иенсен. И закрыл блокнот.

Его собеседник достал сигарету, закурил, спрыгнул с подоконника и стоял теперь, бессильно привались к стене.

— Иногда вытворяешь черт-те что, — пробормотал он. — Счастье еще, что мне везет в жизни.

Иенсен спрятал блокнот в карман и поглядел на дверь.

— А перед тем как наклеить буквы, вы рвали газету?

— Ну, разумеется.

— И вырывали из нее буквы?

— Да.

— А не вырезали? Ножницами?

Гитарист быстрым движением потер переносицу, затем провел пальцами по бровям, наморщил лоб и только после этого ответил:

— Точно не могу сказать…

— А вы попытайтесь.

Пауза.

— Не припомню.

— Откуда вы отправили письмо?

— Отсюда. Из города.

— Точнее.

— Ну, сунул в какой-то ящик.

— Точнее. Где он находится?

— А я почем знаю?

— Значит, вы не знаете, где вы опустили письмо?

— Сказал ведь, что в городе, а где точно, я не помню.

— Значит, не помните?

— Смешно было бы запоминать такие глупости. В городе полно почтовых ящиков, верно ведь?

Иенсен не ответил.

— Верно ведь? — переспросил гитарист, повышая голос.

— Верно, верно.

— Вот видите.

— Но зато вы, конечно, помните, в какой части города это произошло?

Иенсен рассеянно поглядел в окно. Гитарист пытался поймать его взгляд, но успеха не имел и потому, чуть наклонив голову, ответил:

— Представьте себе, что не помню. А разве это имеет какое-нибудь значение?

— Где живут ваши родители?

— В восточной части города.

— Может быть, и письмо вы опустили неподалеку от их дома?

— Не знаю, слышите! Не все ли равно, где я его опустил?

— А может быть, в южной части?

— Да, черт возьми. То есть нет, не знаю.

— Где вы опустили письмо?

— Не знаю, черт подери, не знаю! — истерически выкрикнул гитарист и, внезапно оборвав крик, с шумом вздохнул. Потом после небольшой паузы сказал: — Я в тот вечер гонял по всему городу.

— Один?

— Да.

— И вы не помните, где вы опустили письмо?

— Не пом-ню. Сколько раз надо повторять, что я не помню?

Он встал и принялся расхаживать по комнате мелкими, торопливыми шажками.

— Не помните, значит?

— Нет.

— Итак, вы не знаете, в какой ящик вы опустили письмо.

— Не-ет! — закричал он, больше не владея собой.

— Одевайтесь и следуйте за мной, — приказал Иенсен.

— Это куда еще?

— В полицию, в шестнадцатый участок.

— А вас не устроит, если я просто… просто запишу все это на бумаге? Завтра утром? У меня… у меня были другие планы на сегодняшний вечер.

— Нет.

— А если я откажусь следовать за вами?

— Не имеете права. Вы арестованы.

— Арестован? Да как вы смеете, черт вас подери! Они взяли иск обратно. Ясно вам? За что я, спрашивается, арестован?

— За дачу ложных показаний.

По дороге ни тот, ни другой не проронили ни слова. Арестант сидел на заднем сиденье, и Иенсен мог наблюдать за ним в зеркало, почти не поворачивая головы. Арестант заметно нервничал. Щурился под очками, моргал, а когда думал, что за ним не наблюдают, грыз ногти.

Иенсен заехал во двор и отогнал машину к дверям подвала. Потом вылез из машины и провел арестованного мимо регистрационного стола, мимо камер, где за блестящими решетчатыми дверями сидели пьяницы — одни плакали, другие поникли в тупом оцепенении. Иенсен распахнул последнюю дверь и очутился вместе со своим подопечным в ярко освещенной комнате. Потолок здесь был белый, стены и пол тоже, а посреди комнаты стояла скамейка из белого бакелита.

Арестант оглянулся вызывающе и в то же время растерянно и опустился на скамью. А Иенсен вышел и запер за собой дверь. У себя в кабинете он снял трубку, набрал три цифры и сказал:

— Срочно направьте следователя в камеру-одиночку. Речь идет о ложных показаниях. Обвиняемый должен в этом сознаться,

Иенсен повесил трубку, достал из нагрудного кармана белую карточку, выложил ее на стол и тщательно нарисовал в левом верхнем углу маленькую пятиконечную звездочку. Потом с не меньшим тщанием заполнил такими звездочками целую строку. Ниже последовала строка шестиконечных звезд, маленьких, одинакового размера. Доведя свой труд до конца, он подвел итог. В общей сложности он нарисовал одну тысячу двести сорок две звезды, из них шестьсот тридцать три пятиконечных и шестьсот девять шестиконечных. Изжога начала донимать Иенсена, к ней присоединились желудочные спазмы. Он развел щепотку соды и залпом выпил ее. Со двора доносились вопли и прочие шумы, там явно разыгрывалась баталия, но Иенсен даже не подумал выглянуть в окно.

Телефон зазвонил через четыре часа двадцать пять минут.

— Все ясно, — сказал следователь, — Конечно, он тут ни при чем, но пока я это из него выудил, столько пришлось попотеть…

— А протокол допроса?

— Уже подписан.

— Мотивы?

— Скорей всего деньги… Но в этом он до сих пор не сознался.

— Отпустите его.

— Передать дело в суд?

— Нет.

— Выжать из него, кто давал ему деньги?

— Нет.

— Теперь это будет нетрудно сделать.

— Нет, — повторил Иенсен. — не надо.

Иенсен положил трубку, разорвал испещренную звездами карточку и бросил обрывки в корзину для бумаг. Потом извлек список с девятью именами, перевернул страничку блокнота и написал: «№ 2. 42 года. Репортер. Разведенный. Ушел по собственному желанию».

Потом Иенсен поехал домой и сразу лег, даже не поужинав.

Устал он страшно, и, хоть изжога отпустила, он все равно еще долго ворочался, прежде чем заснуть.

Итак, прошел пятый день, и прошел зря, без малейшей пользы.

17

— Это был не он, — сказал комиссар Иенсен начальнику полиции.

— То есть как не он? В чем дело? Ведь он же сам говорил…

— Он все выдумал.

— И признался?

— Да, только не сразу.

— Итак, вы утверждаете, что этот человек сознался в преступлении, которого не совершил? Вы уверены, что не ошиблись?

— Да.

— Вам известно, почему он так поступил?

— Нет.

— Не кажется ли вам, что в этом случае необходимо установить причину?

— Нет надобности.

— Может, оно и к лучшему… — Казалось, начальник полиции обращается к себе самому. — Иенсен!

— Слушаю.

— Положение у вас незавидное. Ведь требование найти преступника остается в силе, насколько мне известно. А в запасе всего два дня. Успеете?

— Не знаю.

— Если вам не удастся решить эту задачу до понедельника, я не ручаюсь за последствия. Мне даже самому трудно их представить. Стоит ли напоминать вам об этом?

— Нет.

— Ваша неудача может обернуться неудачей и для меня.

— Понимаю.

— После столь непредвиденного оборота важнее, чем когда бы то ни было, вести дальнейшее следствие в условиях строжайшей секретности.

— Понимаю.

— Я полагаюсь на вас. Желаю удачи.

Начальник позвонил почти в то же время, что и вчера, но на сей раз Иенсен уже был готов выйти из дому. За всю ночь он проспал от силы два часа, но тем не менее чувствовал себя бодрым и даже отдохнувшим. Вот только вода с медом не утолила его голод, под ложечкой сосало, и чем дальше — тем сильней.

— Пора съесть хоть какую-нибудь настоящую стряпню. Завтра или самое позднее — послезавтра.

Это Иенсен сказал самому себе, когда спускался вниз по лестнице. Вообще же он не имел такой привычки — разговаривать с самим собой.

Редкий ночной дождик съел снег. Ртутный столбик поднялся чуть выше нуля, тучи рассеялись, и солнце по-прежнему светило холодным белым светом.

В шестнадцатом участке еще не завершили утреннюю программу. У входа в подвал стоял серый автобус, который развозит алкоголиков с тремя приводами по лечебницам или на принудительные работы, а в самом подвале полицейские еще только выгоняли из камер сонных арестантов. Полицейские были бледные и усталые от ночного дежурства.