Роберт Силверберг - Всемогущий атом (сборник)

• Название: Всемогущий атом (сборник)
• Автор: Роберт Силверберг
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: ISBN 5-85476-002-9

ЛАГЕРЬ «ХАУКСБИЛЛЬ» — Роман, ЧЕЛОВЕК В ЛАБИРИНТЕ — Роман, ВСЕМОГУЩИЙ АТОМ — Роман, ОТКРОЙТЕ НЕБО! — Роман, НОЧНЫЕ КРЫЛЬЯ — Роман, КОСМИЧЕСКИЙ БРОДЯГА — Повесть, ДОЛИНА ВНЕ ВРЕМЕНИ — Повесть.

---

Где она теперь? Этого никто не знал. А жизнь продолжалась. В Детройте состоялся давно уже намечавшийся митинг протеста. Полиция мирно присутствовала на нем, проявляя внешнюю терпимость, но готовая разогнать его, если разгорятся страсти. Новые брошюры распространялись в Лос-Анжелесе, Эвансвиле, Атланте.

Через десять дней после исчезновения Джанет Барретт переехал на новую квартиру в соседнем квартале.

Будто море накрыло ее и поглотило навсегда.

Он еще долго продолжал надеяться на то, что ее освободят, или хотя бы на то, что информационная служба подполья выяснит, где она находится. Однако никаких известий о ней не приходило. В тот день правительство, как бы следуя капризу, избрало небольшую группу жертв. Казнили их или просто глубоко упрятали в какой-то тайной тюрьме — не это было главным. Их не стало.

Барретт никогда больше не видел Джанет. Он так и не узнал, почему с ней так обошлись.

Боль со временем начала утихать, к его немалому удивлению, а работа подполья продолжалась безостановочно, бесконечная борьба за достижение все более удалявшейся цели.

9

Прошло еще несколько дней, прежде чем Барретту подвернулась возможность втянуть Ханна в политическую дискуссию. К этому времени экспедиция к Внутреннему Морю уже тронулась в путь, и в какой-то мере это было очень плохо, ибо Барретт не мог воспользоваться услугами Нортона, чтобы проникнуть сквозь защитную броню Ханна. Нортон был самым одаренным теоретиком лагеря, теоретиком, который умудрялся соткать ткань диалектики из наименее подходящего материала. Если кто и мог определить глубину революционных убеждений Ханна, так это Чарльз Нортон.

Но Нортон ушел во главе экспедиции, и поэтому Барретту пришлось вести допрос самому. За годы пребывания в лагере его марксизм основательно проржавел, и Барретт остро нуждался в искусстве Чарли. И все же он знал, какие вопросы нужно задавать. Он отслужил немалый срок на идеологическом фронте, хотя теперь все это было в далеком прошлом.

Барретт выбрал дождливый вечер, когда Ханн, казалось, пребывал в весьма неплохом настроении. В тот вечер в лагере целый час демонстрировался веселый, созданный компьютером фильм. Программированием компьютера неделю до этого занимался Сид Хатчетт. Там, наверху, были настолько добры к узникам лагеря, что как-то переправили в прошлое скромный компьютер. Хатчетт сразу же настроил его так, чтобы на экране дисплея показывать различные составленные из штрихов разной толщины «живые картинки». Получилось незатейливое, но очень веселое зрелище, которое оживляло нудные вечера. Хатчетт научился воспроизводить карикатуры, сатирические сценки, эротические забавы и тому подобное.

После просмотра, чувствуя, что Ханн расслабился и не был так насторожен, как обычно, Барретт подсел к нему и спросил:

— Ну, как сегодняшнее представление?

— Очень интересно.

— Это все работа Сида Хатчетта. Редкий человек этот Хатчетт. Вы встречались с ним перед тем, как он отправился в поход.

— Это высокий остроносый мужчина почти без подбородка?

— Именно он, — подтвердил Барретт. — Умнейший парень, он был главным программистом Фронта Национального Освобождения, пока его не поймали в девятнадцатом году. Он составил программу той поддельной телепередачи, в которой канцлер Дантелл осудил свой собственный режим. Как я жалею, что меня там не было, когда она передавалась. Помните?

— Боюсь, что нет, — Ханн нахмурился. — Когда это было?

— Передача состоялась в 2018 году. Всего лишь одиннадцать лет назад.

— Мне было девятнадцать лет, и меня мало интересовала политика. Я был, вы сказали бы, простодушным парнем. Пробуждался медленно.

— Многие из нас были такими, и все же девятнадцать — это немало. Наверное, слишком усердно изучали экономику?

— Верно, наука всецело поглощала меня.

— И вы даже не слышали об этой передаче?

— Наверное, позабыл.

— Величайшая подделка века, — сказал Барретт, — а вы о ней забыли. Наивысшее достижение Фронта Национального Освобождения. Вы хорошо осведомлены о деятельности Фронта, как я понимаю?

— Разумеется, — вид у Ханна был несколько смущенный.

— С какой группой вы были связаны?

— Народным Крестовым Походом за свободу.

— Боюсь, я не слышал о такой. Наверное одна из новейших групп?

— Ей всего пять лет, она была создана в Калифорнии в двадцать пятом году.

— И какова же ее программа?

— Обычная революционная линия, — ответил Ханн. — Свободные выборы, представительное правительство, доступ к архивам служб безопасности, прекращение превентивного задержания, восстановление неприкосновенности личности и другие гражданские свободы.

— А экономическая ориентация? Чисто марксистская или одна из разновидностей марксизма?

— Как мне кажется, ни то, ни другое. Мы верили в такого рода систему… Ну назовем ее капитализмом с некоторыми государственными ограничениями.

— Чуть правее государственного социализма и чуть левее простого свободного предпринимательства? — спросил Барретт.

— Пожалуй, так.

— Но ведь мы уже испробовали эту систему. На ее развалинах возник синдикалистский капитализм. А это привело у нас к правительству, которое, притворяясь сторонниками предоставления широких гражданских прав, на самом деле зажало все личные свободы во имя свободы предпринимательства. Так что, если ваша группа просто хотела повернуть часы истории назад, к 1955 году, то в ее идеологии совсем мало революционности.

Ханну, казалось, были чертовски скучны эти сухие абстракции.

— Вы должны понять, что я не принадлежал к идеологической верхушке группы, — сказал он.

— Просто экономист?

— Вот именно.

— А какие конкретно поручения вы выполняли?

— Я разрабатывал планы окончательного возврата к нашей системе.

— Базируясь на видоизмененном либерализме Рикардо?

— Пожалуй, в некотором роде.

— И избегая, я надеюсь, тенденции к фашизму, свойственной мышлению Кейнса?

— Можно сказать, да, — ответил Ханн. Затем он поднялся и как-то странно улыбнулся. — Послушайте, Джим, я бы с удовольствием поспорил на эти темы еще когда-нибудь, но сейчас мне на самом деле пора уходить. Нед Альтман уговорил меня прийти к нему и помочь вызвать молнию в надежде вернуть, то есть вдохнуть, жизнь в эту его груду земли. Так что, если не возражаете…

Ханн поспешно удалился.

Барретт остался в еще большем недоумении, чем раньше. Разве Ханн спорил с ним? Что он делал, так это вел невнятный и уклончивый разговор, позволяя уводить себя то в одну, то в другую сторону. И нес массу всякой чепухи. Похоже, он не знал отличия Кейнса от Рикардо и даже был равнодушен к различию между ними, что не было необычным для любого экономиста. Он, пожалуй, не имел ни малейшего представления об идеалах, которые отстаивала его партия. Он не возражал, когда Барретт умышленно понес бессодержательный вздор. У него было столь мало революционной подготовки, что он даже не знал об удивительной подделке Хатчетта одиннадцать лет назад…

Он казался фальшивым насквозь. Почему же этот тридцатилетний ребенок в политике удостоился высокой чести изгнания в лагерь «Хауксбилль»? Сюда высылали только верховодов-бунтовщиков и наиболее опасных противников правительства. Приговор к ссылке в «Хауксбилль» практически означал смертный приговор, а на такой шаг, правительство, теперь столь желавшее казаться великодушным и респектабельным, шло нечасто.

Барретт вообще не мог себе представить, по какой причине здесь очутился Ханн. Он, казалось, был неподдельно потрясен изгнанием и, очевидно, оставил любимую молодую жену там, наверху, но все остальное в нем было насквозь фальшивым. Мог ли он, как предполагал Латимер, быть шпионом?

Барретт тут же отверг эту мысль. Он не хотел заразиться паранойей от Латимера. Невероятно, чтобы правительство послало кого-нибудь в путешествие в один конец, в поздний кембрий, только для того, чтобы шпионить за горсткой стареющих революционеров. Но что же тогда делает здесь Ханн? «За ним нужно еще понаблюдать», — решил Барретт.

Какую-то часть работы по наблюдению Барретт оставил себе. Он понимал, что в помощниках у него недостатка не будет. Даже если оно ни к чему не приведет, все равно наблюдение за Ханном послужит в некотором роде терапией для ходячих с больной психикой, для тех узников, которые внешне здоровы, но полны всяческих страхов. Они смогут обуздать свои страхи и навязчивые идеи и играть роль сыщиков, что вызовет в них повышенное чувство собственной значимости, а также поможет Барретту все-таки понять, что делает Ханн в лагере.

На следующий день за полдником Барретт отозвал Латимера в сторону.

— Вчера вечером у меня была небольшая беседа с твоим приятелем Ханном, — сказал он. — То, что он мне говорил, звучит для меня весьма странно.