Фёдор Свердлов - Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)

• Название: Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)
• Автор: Фёдор Свердлов
• Жанр: Биографии и Мемуары

О тяжелых боях первого года Великой Отечественной войны под городом Вязьмой на Московском направлении, где советские войска понесли огромные потери. Приказы наступать, "не топтаться перед слабым противником" не могли быть выполнены; убитый вскоре в бою командарм Ефремов докладывал командующему фронтом, что в дивизиях осталось по 300 человек. "Артиллерии нет. Армия погибает".

---

4 марта в донесении Белова указывалось: «Последние дни ни одного нашего самолета. Авиация же противника свирепствует безнаказанно». Лишь 7 марта в его донесении отмечалось: «10 часов 7.03 появились два наша истребителя, авиация противника сразу скрылась, идут упорные бои по деблокированию 329-й сд». И действительно, как только появлялись наши истребители, так бомбардировщики противника немедленно скрывались. Но все несчастье состояло в том, что наши истребители почти никогда не появлялись.

В мае месяце, по решению Ставки, к Белову решено было посадить несколько истребителей. Конечно, наличие истребителей значительно упростило бы решение задач прикрытия. Больше того, в ходе горячих боев 4-5 мая Жуков ориентировал Белова, что к нему будет посажено 3-4 полка авиации для удара по Смоленску, Ярцево и по железной дороге. Но ничего этого не произошло. Посадить истребители на аэродром не простое дело, ведь их необходимо обеспечить горючим, соответствующей техникой и техническим обслуживанием, вооружением и боеприпасами, прикрыть аэродром с воздуха и зенитными средствами с земли.

Для подготовки аэродрома и обеспечения всех вопросов в указанном деле к Белову прилетел полковник Агафонов. Генерал Белов приказывает выделить ему все, чем располагал – две грузовых автомашины, три трактора, два катка, роту охраны аэродромов, но все это было каплей в море. Агафонов мало, а точнее совсем не верил в затею посадки самолетов в тылу противника и ругался страшно. Он говорил, что лишь профан мог додуматься до такой глупости. Прилетел бригадный комиссар Литвиненко. Они оба с Агафоновым делали, что могли, и хотя аэродром был подготовлен для посадки истребителей, но для обеспечения их маскировки и работы ничего не было сделано. Кстати, противник с 10 мая резко усилил активность своей авиации. Теперь он бомбил и штурмовал все аэродромы группы Белова днем и ночью.

11 мая немцы бомбили штаб Белова. Генерал вновь настоятельно просил Жукова прикрыть группу истребителями и доставить ей зенитную артиллерию.

Наконец, на рассвете 12 мая три истребителя Як-1 сели у Белова на аэродром у населенного пункта Бол. Вергово. Два из них были тут же сожжены авиацией противника, которая отштурмовав их, сбросила 20 бомб. К вечеру противник уничтожил и третий истребитель, а заодно сжег деревню Бол. Вергово. Истребители были уничтожены, но, несмотря на это Белов получил следующую телеграмму: «Тов. Белову, Щелаковскому.

1. Завтра сядет девятый резервный авиаполк.

2. Сегодня и завтра перебросим 12 крупнокалиберных пулеметов. Через два-три дня 12 орудий 37 мм.

Жуков Булганин».

Все делалось как-то непродуманно и беспечно. Литвиненко тут же улетел для исправления недоделок на местных аэродромах.

Командующий фронтом издает приказ за № 264, в котором указывается, что:

«Воздушно-десантная операция по переброске грузов группе генерала Белова проходит медленно и плохо организована. Посадочные площадки на территории группы подготавливаются недопустимо медленно. Сбрасывание грузов происходит неудовлетворительно, значительная часть их при падении на землю разбивается и приходит в негодность. Большое количество самолетов возвращается, не выполнив боевых заданий. Личный состав халатно относится к их выполнению. В результате операция затянулась и грозит срывом установленных сроков.

Военному комиссару 1-й Воздушной армии бригадному комиссару Литвиненко немедленно вылететь на место и лично провести все работы. Командующему ВВС тов. Куцеволову организовать контроль и проверку точного выполнения каждым самолетом поставленной задачи».

Командующий фронтом приказывал немедленно устранить недостатки, в кратчайший срок привести в состояние полной готовности все аэродромы и посадочные площадки. Приказ был, конечно, хорош и меры принимались правильные, но все уже запоздало. Выполнить приказ до начала наступления противника уже никто не мог. Приказ лишь подчеркивал, как несерьезно отнесся Командующий фронтом к сигналам и просьбам Белова,

21 мая Белов писал в штаб: «Уберите Агафонова, он человек бестолковый и нервный. Пришлите двух человек -одного, который бы занимался аэродромной службой, а другой (желательно командира авиадивизии Самохина), которому можно было бы поручить работу боевой авиации. Оба должны иметь прямую и надежную связь с ВВС фронта, ибо ни Литвиненко, ни Агафонов ее не имели, и мне приходится все время заниматься вопросами авиации и иметь дело со многими лицами». В тот же день к Белову снова прилетел бригадный комиссар Литвиненко. Но ему не повезло. В 2 часа 22 мая он поднялся на У-2, чтобы с воздуха осмотреть маскировку аэродрома. На высоте около 50 метров патрулировавший Me-ПО немедленно его сбил. Маленький У-2 сорвался в штопор и разбился. Пилот был ранен, а Литвиненко получив сильный ушиб правой ноги, вышел из строя и на том закончил свою благородную миссию.

В конце мая для прикрытия группы войск Белова с воздуха, в его распоряжение была выделена 28-я смешанная авиационная дивизия под командованием полковника Самохина. Дивизия имела в своем составе штурмовики ИЛ-2 и истребители. Она, как могла, поддерживала действия группы, но спасти ее от непрерывного воздействия вражеской авиации, конечно, не могла.

Противник, перейдя в наступление в конце мая 1942 года, все время теснил группу войск Белова на запад, и расстояние между ею и аэродромами 28 САД катастрофически росло. Вскоре истребители могли прилетать к ней лишь для того, чтобы поприветствовать покачиванием крыла и, развернувшись, быстро возвращаться на свой аэродром базирования, ну, а штурмовиков кавалеристы вообще не видели: им появляться на такое расстояние в тылу врага без прикрытия истребителей было небезопасно. Командир дивизии полковник Самохин прибыл к Белову на своем У-2 и находился с ним до того момента, пока командующий фронтом не разрешил группе выход на «Большую землю».

5 июня, когда Белов принял решение прорываться на юг в район полка «Лазо», полковник Самохин решил улететь. Противник к этому времени вплотную подошел к штабу группы, который располагался в 30 км юго-восточнее Дорогобужа в деревне Лущиково. У-2 Самохина был хорошо замаскирован в кустах на окраине деревушки. Мотор самолета застыл и не заводился. Когда же Самохину удалось завести мотор, у него уже не оставалось времени для его прогрева. Тогда он попытался дать газ и сорвать машину сразу вверх. Это ему удалось, но мотор тут же заглох и Самохин посадил его прямо на мелкий кустарник в 500 метрах от немцев. Кусты и вечерние сумерки скрыли самолет от прицельного огня противника. Снова заведя, и теперь хорошо прогрев мотор, Самохин уже на виду у бегущих к нему немецких солдат поднял самолет и улетел. Он благополучно перелетел линию фронта, и также благополучно приземлился на одном из аэродромов своей дивизии.

Такова, как пишет Кононенко, короткая и весьма неприглядная история с вопросом боевого обеспечения действий группы войск Белова в тылу врага истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиацией.

Другое дело – транспортная авиация. Ее работе обязаны жизнью многие тысячи людей группы войск Белова. Она их кормила, одевала, вооружала, снабжала боеприпасами, горючим, медикаментами и всем тем, что необходимо войскам для жизни и ведения боя. Не следует забывать и того, что в группе были тысячи лошадей. Это значительно усложняло ее положение, ибо лошадей тоже нужно кормить. Овес, комбикорм для них тоже доставляла та же авиация. А эвакуация раненых? Опять же она -транспортная авиация. Только за февраль и март месяцы она эвакуировала 3000 человек тяжело раненых!

В группе было подготовлено 11 аэродромов, но самолеты ЛИ-2 садились лишь на двух из них. Садиться на аэродром ночью дело не простое, к тому же в небе патрулировали немецкие ночные истребители. И если транспортный самолет попадал в прицел одного из них – конец был лишь один – смерть. На другие аэродромы груз сбрасывали с более тяжелых самолетов ТБ и ТБ-3 с парашютами или просто так. Но еще большую работу производила транспортная авиация при переброске в группу войск Белова живой силы и материальной части. Она перебросила в тыл врага 4-й ВДК, 250-й ВДП, авиадесантный отряд Суржака, а в конце мая доставила батальон противотанковых ружей, заграждения, несколько моторов для танков, отряд электрозаграждений, зенитные пулеметы и, наконец, 28-30 мая перебросила на усиление группы две десантные бригады. Мессера противника вылетали на специальную ночную охоту за нашими транспортными самолетами. Не мало замечательных, бесстрашных летчиков пали смертью храбрых в неравном воздушном бою. Но больше всего страдали тяжелые ТБ-3. Огромная, малоподвижная, неповоротливая и плохо защищенная громада, загоралась от первой же очереди зажигательных пуль врага. Над ее графрированными плоскостями всегда витало облако паров бензина. Самолет был тихоходен и чем-то очень напоминал фабрику, которая каким-то чудом поднялась в воздух. Не всегда спасал летчиков и парашют, так как высота полета при выброске грузов была слишком малой. Совершить же вынужденную посадку ночью, на местности, которую не видишь, на такой громаде дело почти безнадежное. Так, например, при выброске десанта в конце мая один ТБ-3 был подбит и совершил вынужденную посадку рядом со штабом группы на вспаханное поле. Тяжелая машина прорыла целый ров в мягкой земле и, полукапонировав, задрала хвост почти на 20 метров вверх. Было ясно, что если утром противник заметит самолет, а это совсем не трудно, то он сделает все, чтобы поджечь и уничтожить его, а за одно уничтожит и населенный пункт. В самолете оставалось более трех тонн бензина. И вот всем штабом от рядового до генерала включительно всю ночь рубили и таскали ветки, и даже небольшие деревья, маскируя огромную махину. Один из членов приземлившегося экипажа – пулеметчик у турели был убит, и трое ранено, у самолета были подбиты два мотора из четырех и повреждено управление. Потребовалось исключительное искусство и воля командира корабля, чтобы посадить такую махину ночью. Часть горючего из самолета было использовано для танков, а остальное пришлось сжечь вместе с самолетом, когда противник подошел к деревне, и штабу пришлось отходить.