Алексей Витковский - Выбор воина

• Название: Выбор воина
• Автор: Алексей Витковский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-9717-0432-X

Продолжение романа «Витязь». X век. Герой Великой Отечественной, летник-истребитель Александр Савинов, а ныне вождь русов Олекса снова творит историю. Сражения на суше и на море, дальние походы; любовь и слава, храбрость и мужская дружба… Савинов побеждает в этой войне, но та, первая война для него еще не закончилась… Судьба ставит его перед выбором.

---

Алексей Витковский Выбор воина

Тебе…

Велесовый мед

Брат-листодер[1] плеснул листвой,
выказывая власть.
В стремнину света существо —
планета понеслась!
Коловоротами страстей,
где птица Жар поет,
а стража славна даже тем,
что сквашивает мед,
рождая солнце за дождем,
размытым на лице…
Спроси себя: чего мы ждем,
пока имеем цель?!
Стезею Прави прояви
переворот босой…
Какая пресня без любви,
когда мы любим соль!
На уродившуюся рожь
щепоткою простой
сажать в языческий балдеж
за хлебосольный стол.
Пускай растет ветвями – в дом,
корнями – в небеса,
пока, видением ведом,
раскручиваешь Сам —
Тугой светящийся клубок, —
Тропинку через лес…
Брось мысли в небо. Там – не бог,
и, сказано, – не бес,
вращая триединство дня,
дал голос всем, кто гол,
и диким трением поднял
из дерева огонь!
И доля идолов его —
огнища вещий зов,
да кладенец над головой
узорами азов!
Звеня у крепостной черты,
на знамени воздев,
Мечты, а значит – Меч и Ты
В Перуновой грозе!

Дмитрий Горячев

Пролог

Сурова земля Скандии. Путнику, идущему на северо-запад, преграждают путь быстрые холодные реки, текущие сквозь густые леса, населенные дикими зверями. Непроходимые мрачные болота заступают ему дорогу. Но если путник упорен и его стремление к цели велико, то он преодолеет все эти преграды… Чтобы столкнуться с самой сложной из них. Вдоль побережья Скандии тянется огромный горный хребет. Его заснеженные вершины купаются в тучах, его склоны круты, а перевалы опасны. Отроги хребта спускаются прямо к морю, обрываясь в холодную воду скальными уступами чудовищной высоты. Волны беснуются под ними, стараясь прогрызть основание скал, но скалы растут и с каждым столетием берега Скандии все выше возносят над седыми волнами свои несокрушимые утесы. Очертания берегов здесь прихотливо изрезаны морем и льдами…

Трудно путнику выйти к побережью. Перевалы почти непроходимы даже летом, а зимой… Зимой они смертельно опасны. И редкий удалец рискнет совершить такую попытку…

Сурова земля Скандии. Но еще суровее – люди, населяющие эту землю. Не вдруг и ответишь – чего больше приходится опасаться путнику. Слепого буйства стихий или людской ненависти и коварства…

Путников было двое. Они легко бежали на широких лыжах, отталкиваясь от плотного наста короткими копьями. Снежная пыль вихрилась за ними, засыпая и без того едва заметную лыжню. За спинами людей были приторочены объемистые мешки, ножны с мечами, а у одного из путников еще и лук со стрелами. Бороды и усы лыжников покрывал иней, но теплые меховые куртки и шапки берегли людей от холода…

Они бежали так уже давно. Бежали ровно и неутомимо. Им нужно было до весны успеть перебраться через горы, обойти стороной владения свирепых халогаландских ярлов и доставить Эорвис, жене хевдинга Стурлауга Трудолюбивого, срочное сообщение. По дороге вестники охотились, благо в лесах, несмотря на зиму, было много зверей и птиц. Иногда путники заходили в селения феннов, попадавшиеся на пути, чтобы купить хлеба и узнать новости. Угрюмые фенны неплохо принимали чужеземцев, ведь те были норманны, а не свеи[2] – извечные враги феннов. Один раз вестников все же попытались ограбить, польстившись на серебро, которым они расплачивались. Но путники отбились и ушли в леса. Оба они были опытными воинами, а тот, что с луком, Гюльви Сорвиголова, даже командовал десятком в хирде Стурлауга. Второго звали Видбьёрн Косматый. Он славился своим умением читать следы и прокрадываться незамеченным в стан врага…

Воины бежали все дальше и дальше. Горы вставали им навстречу исполинской крепостной стеной, выставив перед собой ополчение укрытых снегом темных лесов. Воины спешили – время утекало, как вино из опрокинутой чаши. Их товарищи, оставшиеся зимовать в далекой земле, были в опасности. И чем ближе весна, тем больше становилась опасность.

– Как думаешь, Гюльви, почему Стурлауг считает, что этот рус Ольбард опаснее халогаландцев?

Костер трещит, швыряя в ночное небо пригоршни искр.

– Разве ты малое дитя, Косматый? Халогаландцы даже не знают о том, что мы вернемся весной. Они не знают, как мало у хевдинга воинов и как много добычи. А Ольбард знает. Его хирд велик, а люди жаждут мести… Он видел, какая с нами добыча! А большой хирд – это много золота для хирдманов… Не удивлюсь, если узнаю: не случайно проснулся тогда славянин, что поднял сполох. Может, русы с самого начала хотели нас ограбить…

Оба воина хорошо помнили крик, разорвавший сонную темноту на дальнем зимовье, где спали вповалку хмельные после совместного пира норманны и русы. Как вспыхнул очаг и багровые сполохи отразились в кровавых лужах. Как дико выли умирающие, а холодная сталь выпивала души друзей и врагов. Как вцеплялись друг другу в глотки те, кто вчера поднимал чаши за здоровье и удачу. Как тесно было в воздухе от мечей…

Видбьёрн покачал головой:

– Не хочу я в это верить, Гюльви. Что-то должно быть святое в человеке… Что, если не дружба? Ведь они были друзьями – наш Ингольвсон и этот Ольбард! Неужели…

– Что значит для этих русов дружба по сравнению с богатой добычей?! Ты хороший человек и храбрый воин, но твоя вера делает тебя наивным. Твой Бог говорит, что все люди по своей природе добры, но их смущает дьявол. Но это не так! Мир жесток, а люди свирепы и алчны. И если у них есть возможность предать – они предадут. Верить можно только своим, побратимам. И больше никому в целом свете…

И снова вестники бежали навстречу горным вершинам. Те становились все ближе и ближе. Уже начинали редеть леса. Черные скалы выпирали из-под снега своими обветренными лбами. И близился перевал…

Часть первая Ясень битвы[3]

Глава 1 Корабли

«Что ты видишь во взоре моем,

В этом бледно-мерцающем взоре?»

– «Я в нем вижу глубокое море

С потонувшим большим кораблем.

Тот корабль… величавей, смелее

Не видали над бездной морской.

Колыхались высокие реи,

Трепетала вода за кормой.

И летучие странные рыбы

Покидали подводный предел

И бросали на воздух изгибы

Изумрудно блистающих тел…»

Николай Гумилев

– Эге-е-ей!

Крик летит над водой, цепляясь за гребни волн. Волны качают корабли. Широкие паруса наполнены ветром.

– Эге-ге-е-е-ей! На «Пардусе»! Как вы там!

– Хорошо-о!!! – Ветер относит слова в сторону, и они, как птицы, несутся над морем, чтобы исчезнуть вдали. Корабли выходят в Баренцево море, которое здесь называют Студеным. Семь парусов крыльями огромных чаек распростерлись над седыми волнами. Одна чайка – цвета зари. Это «Пардус», – на нем главным Василько. Другая – с солнечным знаком на крыле – «Змиулан». Там Ольбард и Диармайд. Третья – с полосатым парусом – «Волк». Там Буривой, сын Ольбарда…

Сашка Савинов стоит на корме своей лодьи и смотрит назад. Туда, где пляшут на волнах еще три паруса. Пестрый – «Кречета», белый с синим – «Велета», и красный с желтым узором – «Тура». На последнем – побратим Храбр. Его, Сашки, лодья зовется «Медведем». Она тяжелее остальных, а в носу и корме ее установлены метательные машины. Пороки, как здесь говорят.

– Эге-ей! На «Медведе»! Олекса! Как у вас!

Сашка складывает ладони «рупором».

– Хорошо-о! – кричит он. Здесь Савинова зовут Олексой Медведковичем. Его голова выбрита, оставлен только длинный чуб посередине, и его треплет холодный ветер. Ольбард собственноручно сбрил Сашкину шевелюру, посвящая его в вожди. Князь Ольбард…

Год назад где-то в этих местах бесчувственное тело Савинова рухнуло в воду рядом с бортом «Змиулана». Варяги-русь спасли его и приняли в свою дружину. Спасли человека, неведомо как покинувшего свое время, летчика, погибшего в Великой Войне. И он, Герой Советского Союза Александр Савинов, стал одним из них, Олексой Медведковичем. Сначала воином, а потом и вождем. Сейчас на его лодье семь десятков бойцов. Из них пять десятков – его личная дружина. Здесь, в прошлом, которое стало для Сашки настоящим, он нашел свою любовь и дом. Но нет-нет и всплывают в памяти рев мотора и содрогание машины в миг, когда пальцы давят на гашетки и пушки изрыгают пламя. Вспыхивает круговерть воздушного боя и черные кресты на угловатых консолях «Мессершмитта». И лица друзей, которых он больше никогда не увидит… Чем кончилась та война?

Волна ударила в борт. Соленые брызги коснулись щеки. «Теперь у тебя другая война, Сашка».

Они шли требовать ответа за кровь погибших побратимов. Почти пять сотен мечей в дружине Ольбарда. Жди нас, Стурлауг Ингольвсон! Мы идем!

…Из-под бортов с треском вылетели подпорки. Заскрипели катки, принимая на себя вес могучего тела «Рыси». Хирдманы дружно заорали, упираясь плечами в нос корабля. Тот медленно двинулся, величаво выплыл из ворот корабельного сарая и, уже быстрее, заскользил вниз по пологому склону к воде. Волны вспенились, приняв на свои спины грозный шнеккер.[4] Борта цвета подсохшей крови, гордо изогнутый нос, увенчанный вырезанной из твердого дуба головой лесной кошки. Не корабль – творение человека, а хищный зверь, живой и прекрасный…