Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

• Название: Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство
• Автор: Лев Давыдычев
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1985

Используя фантастический факт превращения старичка генерала в мальчика Лапу и детективный сюжет разоблачения иностранного шпиона, писатель в свойственной ему чуть пародийной манере разговаривает с детьми о самовоспитании, о преемственности поколений, о ранней гражданской ответственности.

Для среднего возраста.

---

— Надо знать Иванушку, — убежденно и взволнованно заключил Гордей Васильевич, — и подлейшие методы иностранных разведок.

Через некоторое время Илларион Венедиктович (а они уже шли по улице) признался:

— Вынужден согласиться с тобой, хотя и не всё понимаю в твоих предчувствиях и подозрениях. Но если этому Сержу-Серёже разрешили вернуться к отцу, значит, ВСЁ обдумано и точно рассчитано. Я вот почему-то больше беспокоюсь о тебе, Гордеюшка. Ты в заботах об Иване совсем забыл о своем внуке.

— Не забыл я своего обормота! — резко возразил Гордей Васильевич. — Он у меня, извини, в печенке застрял и ворочается! Возьму я обормота в оборот! Он ведь по натуре ещё и трусоват. Банду он затеял по причине своей отлично развитой глупости и ещё более развитой безответственности. Единица измерения трусости по «Чадомеру» — ДРОЖЬ. Прибор показал у моего обормота восемь единиц вместо ноль целых три-четыре примерно десятых. Это мы и учтём.

Расстались друзья озабоченными, встревоженными. И, конечно, не за себя болело сердце Гордея Васильевича, и не за себя болело сердце Иллариона Венедиктовича.

Будем надеяться, уважаемые читатели, что переживали они не зря, что как раз эти страдания и приведут их со временем к большим радостям.

А мы с вами сейчас должны посмотреть, что творится с Вовиком и Григорием Григорьевичем, Джульетточкой и Анастасией Георгиевной, крепко-накрепко усыпленной собачьим гипнотизёром по фамилии Шпунт.

Прекрасно обстояли дела у Григория Григорьевича с его новой сердечной привязанностью — Джульетточкой. Они просто наслаждались общением друг с другом, дважды подолгу ходили гулять (без поводка!), собачка покорно и весело семенила ножками около самой ноги своего убийцы-спасителя. Они часто обменивались понимающими и умиротворенными взглядами.

Не вынес Вовик этого ужасного зрелища, раздирающего ему душу, сказал почти яростно:

— Я уж лучше буду на улице ждать!

— Правильное решение, — радостно одобрил Григорий Григорьевич. — А ещё лучше — сходи-ка домой пообедать.

Как мне однажды уже доводилось напоминать вам, уважаемые читатели, о пословице «Беда не приходит одна», так это и с Вовиком получилось. На сей раз новая беда пришла к нему в образе воспитанной девочки Вероники, голова[3] которой вся была в разноцветных бантиках.

— Вовик! Вовик! — едва возникнув из подъезда, умоляюще воскликнула она. — Вовик! Вовик! — так обрадовалась она, словно у них было назначено свидание и она не надеялась, что он придёт. — Возьмите, пожалуйста, меня под свою защиту!

— Да отстань ты…

— Я не обращаю внимания на вашу, для меня уже ставшую привычной, грубость, — жалобно сказала воспитанная девочка Вероника, садясь на скамью рядом с Вовиком, который тут же моментально и демонстративно отодвинулся. — Именно так должны поступать воспитанные девочки. Я убеждена, что ваша грубость носит чисто внешний характер, а на самом деле вы добрый и, вполне возможно, мужественный человек. Прошу вас, возьмите меня, пожалуйста, под вашу защиту!

Вовик от таких слов, каких ни от кого ни разу в жизни не слышал, напыжился, расправил плечи, выпятил, как говорится, грудь колесом, наинебрежнейшим тоном поинтересовался:

— Чего там ещё с тобой стряслось?

— Ах, у-у-ужас! А-а-а-ах, какой невообразимый У-у-ужас!! Представляете, мне угрожают бандиты!!!

— Сочиняй больше! Какие бандиты? На что ты им сдалась?

— Они задумали похитить меня! — И даже все разноцветные бантики на голове воспитанной девочки Вероники задрожали от страха. — ПО-О-О-Охитить и требовать за меня выкуп! Неужели вы не слышали по телевидению, — поразилась она, — что такой способ применяется бандитами в капиталистических странах? Выкрадывают какого-нибудь выдающегося деятеля или ребёнка и нагло…

— Да погоди ты, погоди ты, погоди! — Вовик не успевал толком вникнуть в смысл торопливого-торопливого потока слов. — Рассказывай медленно и понятно.

— Извольте, — с обидой согласилась воспитанная девочка Вероника. — Но сначала, пожалуйста, согласитесь сопровождать меня! Ведь вы такой крупный, видимо, сильный и, надеюсь, смелый!

Странное сочетание испуга и восторга не охватило, а схватило Вовика. Напоминаю: подобной характеристики своей особы он ещё пока никем не удостаивался, и хотя этого мнения придерживалась всего-навсего девчонка, тем не менее было от чего снова напыжиться, расправить плечи и выпятить грудь колесом. Тут он впервые пожалел, что не умеет общаться с девчонками: ведь эта, у которой вся голова[4] в разноцветных бантиках, не похожа на других и толкует не о какой-нибудь ерунде, а о бан-ди-тах! Хорошо, если она просто вруша, и ему легко будет выглядеть перед ней сильным и смелым: ему-то было доподлинно известно, что он не крупный, а довольно толстый, а смелость свою он ещё не имел случая проверить, но вот…

— Но вот боюсь, — с явным сожалением и еле заметным сарказмом сказала воспитанная девочка Вероника, — что в неминуемой и жестокой драке с бандитами вам будет несколько мешать ваша чуть излишняя полнота. Но этот недостаток, — в голосе её проскользнуло уважение, — вы вполне можете восполнить храбростью и высоким сознанием своего долга воспитанного мальчика перед невинной жертвой.

— Где это ты так говорить наловчилась? — недовольно спросил Вовик, мельком подумав, не рвануть ли ему домой, вкусно и сытно поесть, а не тратить время, нервы и силы на всякие бантики с бандитами. — Я тебя просил нормальным языком всё рассказывать и по порядку, а ты тут развела болтовню… Вот скажи мне толком, откуда ты узнала о бандитах, — раз. Чего они с тобой и для чего собираются делать — два. И почему ты привязалась именно ко мне — три. У вас в доме мальчишек, что ли, нет? И почему у тебя вся голова в разноцветных бантиках — четыре.

— Начнем с наименее существенного и лёгкого — с бантиков. — И сразу стало ясно, что отвечать она будет самым обстоятельнейшим образом. — У нас гостит бабушка Ирэна. Не Ирина, а Ирэна! Она до сих пор считает меня маленькой и находит величайшее удовольствие в том, чтобы украшать мою голову разноцветными бантиками. И чтобы доставить радость старому, бесконечно любящему меня человеку…

— Ты… ты покороче не можешь?!

— А какая в этом необходимость? Я предпочитаю обстоятельные ответы, иначе может возникнуть множество дополнительных вопросов… Теперь о бандитах. В нашем микрорайоне обитает ужасно страшное существо, — не по внешнему облику, отличающемуся великолепной шевелюрой, — а по сути своей. Это внук известного военного врача и не менее известного ученого. Раньше это ужасно страшное существо звали Робкой-Пробкой, сейчас оно придумало себе новое прозвище — Робертина. В высшей степени глупо и безвкусно! Но — одевается! Всё, всё только импортное! — восторг и презрение чередовались в голосе воспитанной девочки Вероники. — Сейчас он организовал банду, а она избрала его шефом. Конечно, никаким демократизмом на бандитских выборах и не пахло. Просто Робертина всех запугал, к тому же он ку-у-у-урит! Вот он и задумал похитить меня, потребовать выкуп и на эти деньги всем бандитам купить зажигалки. Но самое потрясающе у-у-ужасное, просто сумасшествие какое-то, что я этому шефу нрав-люсь! По-моему, он давно влюблен в меня и буквально не даёт мне прохода. Пре-сле-ду-ет! Догадываюсь, что Робертина имеет насчёт меня серьёзные намерения. Жениться ему, естественно, ещё рано, но ведь это такой тип, что…

— Знаешь, что?!?!?! — Вовик от очень сильнейшего возмущения еле-еле пересилил яростное желание вырвать из волос воспитанной девочки Вероники хотя бы половину разноцветных бантиков и рас-ТОП-тать их! — Хватит молоть ерунду!

— Любовь, к вашему сведению, не ерунда! И если вы не испытывали этого высокого и прекрасного чувства…

— И не собираюсь испытывать! Нужно мне это… как его?… чувство, как… как пе-ту-ху трос-точ-ка!

Из каждого голубого глаза воспитанной девочки Вероники выскользнуло по одной слезинке, и каждая ненадолго задержалась на щеках.

— Пе… пе… петух с тросточкой… — прошептала она. — Какая пошлость… Неужели вы ничего-ничего-ничего не знаете о любви? Не читали о ней? Не видели в кино или театрах? Неужели вы не заметили этого высокого и прекрасного чувства хотя бы в телевизионных передачах? Не наслаждались стихами и песнями о любви? Как мне жаль вас… Была бы я грубой, я так бы и бросила вам в лицо: эх вы, петух с тросточкой!.. Но мне жаль, ах, как мне жаль вас…

Вовик и сам сейчас жалел себя. Конечно, не нашлось бы силы, которая могла заставить его признаться (пусть даже мысленно!) в том, что ему (подумать — так стыд берет!) приятно слушать эту, вся голова в разноцветных бантиках… И не вырвать хотя бы половину из них ему сейчас хотелось и тем более не рас-ТОП-тать их, а… Никому, никогда, даже самому себе не признается он, какое желание возникло у него в сердце… Вовик тут же настолько испугался и застыдился этого желания, что почувствовал себя способным немедленно броситься в драку с бандитами, а там — будь что будет.