Рафаэль Кардетти - Слезы Макиавелли

• Название: Слезы Макиавелли
• Автор: Рафаэль Кардетти
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94145-429-7

Весной 1498 года зимние туманы слишком долго окутывают купол собора Санта-Мария дель Фьоре. Со времен изгнания Медичи народное волнение, подогреваемое проповедями Савонаролы, нарастает, и, когда в городе совершаются изуверские убийства, положение становится угрожающим. Николо Макиавелли решает заняться расследованием и вскоре оказывается втянутым в один из самых громких скандалов эпохи. У нас на глазах разыгрывается мрачная комедия, способная непоправимо нарушить хрупкий мир в городе, где люди играют роль то пешек, то слонов, то коней…

---

Тут на его лице появилась кровожадная ухмылка.

— Погоди-ка! Я тебя узнал: это ты мочился на меня тогда вечером. Давно пора за это ответить, мой мальчик.

Забыв на время о Боккадоро, он бросился на юношу. Вынужденный отступить под градом ударов, Веттори осознал, какая опасность ему угрожает, если он не сумеет отбить этот яростный натиск. Еще два шага, и он будет прижат к стене часовни. Он воспользовался неудачным выпадом противника, чтобы вырваться, и в свою очередь бросился на него, целясь прямо в лоб.

В тот миг, когда клинок должен был его поразить, карлик сделал шаг в сторону. Увлеченный своим броском, Веттори проскочил мимо, открыв бок, и кинжал карлика вонзился ему в нижнюю часть живота.

Пораженный быстротой, с которой был нанесен удар, юноша вскрикнул от боли и рухнул. Широкое красное пятно расплылось по его рубашке. Ценой невероятных усилий ему удалось подняться. Он попытался встать в боевую позицию, но был вынужден опереться на шпагу, чтобы не упасть снова.

Убийца медленно приближался к юноше, готовый его прикончить. Он провел кончиком пальца по лезвию кинжала и со злорадством посмотрел на свою жертву.

— Нечего было лезть не в свое дело. Я еще ни разу не проигрывал дуэли.

— Все когда-то бывает в первый раз, — возразил, скривившись, Веттори. — Подходи и узнаешь!

— Как же ты намерен защищаться? Забросаешь меня проклятьями?

Продолжая смеяться, карлик приготовился нанести удар, но его победная улыбка внезапно превратилась в гримасу изумления. Он выронил кинжал, и тот с глухим стуком упал на землю. Из угла его рта вытекла капля крови, затем тонкая струйка побежала по подбородку.

Еще какое-то мгновение он пытался понять, почему тело его не слушается. Он ничего не чувствовал, но все силы покинули его.

Невероятная боль пронзила его под лопаткой, и он рухнул на колени к ногам Веттори. Солнце все сильнее слепило его, пока не превратилось в огненный шар.

Он понял, что умирает, и подумал о всех тех, кого убил сам. Испытали ли они такое же чувство глубокого покоя в свои последние мгновения? Не судьба ему провести остаток своих дней в монастыре за выпивкой, в окружении роскошных женщин, как он надеялся.

В глубине души он ощущал облегчение. Такой конец был не для него.

Боккадоро наклонилась над трупом, взялась за рукоять ножа и резко выдернула его из раны. Затем она бросилась к Веттори и помогла ему лечь на землю.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не очень хорошо.

— Дай я посмотрю.

Она осторожно приподняла подол его рубашки.

— Это серьезно?

— Нет, не очень. Лезвие скользнуло по поверхности и вырвало у тебя кусочек жира. Отделаешься боевым шрамом.

— Ты хочешь скрыть от меня, что я умру?

— Да нет же, дурачок! — смеясь, возразила девушка. — Будь это так, я бы сейчас рыдала.

Веттори, казалось, ожил:

— Значит, я тебе небезразличен?

— Сам догадайся… — сказала она, наклоняясь к нему.

— Вот те на, не может быть! Скажите мне, что я сплю!

Гвиччардини не мог прийти в себя: Боккадоро целовала его лучшего друга!

— Никколо, у меня кошмар?

— Боюсь, что нет. Тебе остается лишь прикончить их обоих…

— Желания у меня хоть отбавляй! И как только Господь попускает такое!

Широко улыбаясь, Марко похлопал его по спине:

— Придет и твоя очередь, Чиччо. Франческо, она тебя еще не задушила?

Немного смущенный, Веттори высвободился из объятий Боккадоро. Он задрал рубашку, гордо демонстрируя всем свою рану.

— Я больше страдаю от этого! Гвиччардини подошел и стал разглядывать рану с лукавым видом.

— Ты ведь не станешь требовать, чтобы мы рыдали из-за такой царапины! Заметь, придись удар чуть левее, и ты бы лишился мужского достоинства! Ты еще счастливо отделался!

Боккадоро бросилась обнимать Аннализу, а затем указала на старуху:

— А это кто?

— Ключ к разгадке тайны. Мы тебе расскажем по дороге.

— Кстати, — заметил Гвиччардини, — не пора ли нам в обратный путь?

— Ты прав, — согласился Макиавелли. — Франческо, ты можешь ехать с нами?

Стиснув зубы, Веттори покачал головой:

— Я буду вас задерживать. Вы с Чиччо езжайте вперед. А я вернусь с девушками и монашкой.

— Так будет лучше, Никколо, — подтвердила Аннализа. — Дядя подождет меня еще немного!

Макиавелли потупил взор. Он так и не набрался решимости сообщить подруге печальную новость. И теперь он не отважился лишить ее последних часов беззаботной жизни.

— Решено. У нас теперь есть свидетель, который снимет обвинения с Савонаролы. Осталось только загнать в ловушку этого монаха. Когда вы вернетесь, все будет уже кончено. Чиччо, ты уверен, что хочешь ехать со мной?

— Что за вопрос? Уж не думаешь ли ты, что я дам тебе повеселиться одному?

18

Вынесенный глубокой ночью приговор был окончательным. По завершении процесса, длившегося всего три часа, трибунал под председательством кардинала Сен-Мало признал Савонаролу виновным в убийствах и приговорил к сожжению заживо на площади Синьории перед зданием Палаццо Коммунале. Как всегда в таких случаях, приговор приводился в исполнение в течение дня.

Зная, что он приговорен заранее, доминиканец даже не пытался защищаться. Один только Содерини выразил протест против предвзятости такого судебного решения, вынесенного священнослужителями, находящимися на службе у папы и короля Франции.

Кардинал Сен-Мало дождался, пока гонфалоньер закончит свою речь, и затем приподнял свое грузное тело, облаченное в пурпурные одежды.

— Как князь Церкви, я должен защитить честь данного трибунала, который вы, кажется, презираете, Эччеленца. Я выступаю как представитель короля Франции, но также и от имени Его Преосвященства папы, самым верным поверенным которого я являюсь. Савонарола — монах, и судить его за его преступления могут только служители Церкви.

Было видно, какое удовольствие доставляет ему еле сдерживаемое бессилие гонфалоньера. Желая насладиться каждым мгновением своего торжества, он медленным шагом приблизился к креслу, в котором сидел Содерини.

— Не так давно в этом самом зале я советовал вам остерегаться. Колесо судьбы вращается быстро, Эччеленца, а здесь быстрее, чем где-либо еще. В этой плачевной истории замешан один из ваших главных советников. Вам остается только сложить с себя полномочия… или голову.

— Никогда я не позволю такому негодяю, как вы, указывать мне, что делать! Ступайте к черту!

Широкая улыбка прелата ясно показывала, насколько он уверен в победе.

— Нет, Эччеленца… Из нас двоих вы ближе подошли к вратам ада. После этого проклятого монаха, разумеется!

Словно готовую выстрелить аркебузу, он направил на противника свой толстый палец:

— У меня долгая память, вы же знаете. И признаюсь, прощение — чувство, совершенно чуждое моей натуре. Вы падете, Содерини, а я уж постараюсь, чтобы ваше падение было весьма болезненным!

Прежде чем Содерини смог его удержать, Малатеста вскочил со своего места. Кардинал отпрянул, но наемник только плюнул под ноги толстого прелата.

— По крайней мере, сойдемся на том, Ваше Преосвященство, что те, кто падет, уже не поднимутся. Помните об этом!

Собор Санта-Мария дель Фьоре гудел от голосов верующих, которые надрывались, вероятно, для того, чтобы Господь им простил, что они приговорили к костру одного из Его праведников.

Сидя на скамье, Макиавелли разглядывал маленькое «Распятие» Донателло, украшавшее кафедру, с которой Савонарола произносил свои проповеди. Убийцы назначили ему встречу в самом логове поверженного монаха. Символ был ясен: место его триумфа должно стать местом его поражения.

Христос, словно живой, взирал на пустующую отныне кафедру. Надежда на то, что доминиканец сможет снова взывать к своей пастве с высоты этой трибуны, была ничтожной, но Макиавелли твердо решил ее не упускать.

В его мозгу все еще звучали слова Корбинелли:

— Это наша последняя возможность спасти Савонаролу, Никколо. Кем бы ни был тот, кто скрывается под личиной монаха, нам он нужен живым. Ты хорошо меня понял?

Макиавелли утвердительно кивнул, а врач продолжал:

— Я спрячусь здесь, в исповедальне. Как только этот ублюдок появится, я его схвачу.

— Но почему не окружить церковь людьми Малатесты?

— Он тут же это поймет. Если мы хотим захватить его врасплох, надо действовать как можно более скрытно. Не беспокойся, у меня к нему слишком большой счет, чтобы дать ему ускользнуть!

Даже не видя Корбинелли, Макиавелли ощущал его присутствие в нескольких шагах от себя. Он физически чувствовал исходящую от него ненависть.

Спрятавшись за мраморным надгробием, Деограциас тоже находился неподалеку, готовый вмешаться. Напрягшись всем телом, великан ждал только знака своего хозяина, чтобы прийти ему на помощь.