Лилия Курпатова-Ким - Война за Биософт

• Название: Война за Биософт
• Автор: Лилия Курпатова-Ким
• Жанр: Киберпанк

Нужно спасти мир, чтобы стать врагом номер один.

Вместо почестей Макс Громов обвинен в сговоре с Джокером и намеренном уничтожении Сети. Но теперь он самый богатый человек в хайтек-пространстве: ему принадлежит биософт — технология будущего. Ее возможности потрясают воображение, а результат внедрения — биллионы кредитов и неограниченная власть.

Громов рискует повторить трагическую судьбу Роберта Аткинса. Только правда о загадочной смерти создателя Сети спасет жизнь юного гения.

---

— Пф-ф… Ты меня огорчаешь, — Альтер скорчил кислую физиономию. — Придурок. Желание — это всего лишь нейронный импульс. Команда.

Максу на мгновение показалось, что его висок пронзило раскаленное сверло.

— Голова болит, вот здесь, — сказал он Альтеру, — сделай что-нибудь! Я слышал, Аткинс страдал жуткими головными болями. Чем он их лечил?

— Звонил доктору Павлову, а тот привозил лекарства. Пока мы его ждали, Роберт погружался в электромагнитный сон, — неожиданно просто и даже с теплотой сказал Альтер.

— Доктор Павлов? Это который свел с ума несколько десятков подростков, экспериментируя с нейроактиваторами? — Макс держался за глаз, потому что боль начала отдаваться туда и казалось — глаз вот-вот лопнет.

— Да, он пытался найти средство преодолеть когнитивный предел… — Альтер мгновение молчал. — Да что ты вообще об этом знаешь! Идиот! Ты даже имя этого человека произносить недостоин!

— Не знал, что Роберт и доктор Павлов были так близки… Раз даже твоя лингвистическая оболочка сохранила такой модуль реакции, — заметил Макс. — Есть какие-нибудь записи о причинах головных болей Аткинса, или ты был единственной причиной?

Неожиданно Альтер исчез и вместо его дребезжащего, истеричного голоса раздался ровный, спокойный ответ системы:

— Закрытая область архивных данных.

Громов удивленно приподнял брови:

— Для меня? Я владелец дома, я имею право просмотреть его архивы. Дай на экран дневник внутреннего видеонаблюдения. Все фрагменты с доктором Павловым.

— Закрытая область архивных данных, — заладила система.

Макс беззвучно выругался.

— Альтер, визуальный режим.

Голограмма возникла снова.

— Что там с электромагнитным сном? У меня голова сейчас лопнет.

К удивлению Громова, Альтер не стал препираться. Видимо, когда у Аткинса болела голова, тот был не расположен выслушивать колкости от интеллектуальной системы Рободома.

Альтер возник у стены. Часть ее трансформировалась в капсулу электромагнитного сна.

Макс посмотрел на капсулу с недоверием.

— Н-нет, — пробормотал он. — Убери.

Макс активировал свой биофон.

— Чарли Спаркл, — скомандовал он.

Система набрала нужный номер.

Чарли ответил не сразу.

— Да, — наконец раздался его возбужденный голос.

— Привет, что делаете? — Макс приложил к виску холодный кусок обшивки, который забыл прикрутить к блоку вентиляции.

— Учу Дэз играть в сквош, — ответил Чарли. — У нас перерыв. Ты приедешь? Честно говоря, всем немного непонятно, почему мы тренируемся без тебя.

— У тебя есть какие-нибудь средства от головной боли? — спросил Макс.

— Разумеется, есть, — ответил Чарли.

— Я сейчас приеду, — Громов протянул руку, чтобы взять куртку.

Дневник доктора Павлова

9 ноября 2054 года, 12:10:02

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Момент, когда Макс Громов впервые вышел в Сеть по собственному желанию, использовав неизвестную беспроводную форму коммуникации, зафиксирован точно. Это произошло 9 ноября в 8:45 утра по времени Эллады. Кроме стандартного биофона, какими пользуются все граждане хайтек-пространства, у Макса не было никаких других технических устройств. Однако он смог выйти в Сеть и произвести полную нейронную синхронизацию. Никаких силиконовых контактов, никакого шлюза-конвертера. Ничего. Он просто вошел в Сеть и вышел из нее. Это произошло так же просто, как звонок по биофону. Даже проще. Макс захотел оказаться в Сети, и он в ней оказался, захотел выйти — и вышел.

Мне о случившемся сообщил Отто Крейнц в режиме секретной конференц-связи. Рассказав новость, он сразу добавил, что не может высказать даже предположения, как такое возможно.

— Если бы развивалась технология биогейт и у Громова в голове был бы чип… — сказал он. — Но у него нет чипа биогейт! Максима сканировали много раз! Кроме стандартных имплантантов, биофона и идентификационного чипа, у него ничего нет!

— Но как-то же это произошло, — сказал я.

— Нет интерфейса, нет входа! — взмахнул руками Крейнц. — Я не знаю. Простите. Это такая же загадка, как его контакт с Рободомом. О, боже… Честно говоря, я вам и про Альтера могу сказать не много. Его поведение нелинейно! Язык, на котором он написан, — контекстный! Наши софт-инженеры и софт-криптологи так и не смогли не то что его расшифровать, а даже просто понять, как он работает. «Ио» не может просчитать его, понимаете?

— Нет, — просто сказал я.

— У Рободома есть собственный внутренний язык, которым он пользуется как… как речью! — пояснил Крейнц. — Я имею в виду речь как коммуникативную деятельность. Рободом общается с Громовым, Сетью, «Ио» не по схеме «запрос — ответ». Он… Фу-у-ух, как бы объяснить то, чего я сам не в состоянии понять. Ну, например, когда он запрашивает информацию из Сети, то каждый раз сам создает специальную программу поиска, которая меняется в зависимости от характера запроса и может содержать множество модулей. Совсем как мы! Мы подбираем слова, строим фразы в зависимости от того, с кем говорим и какую цель преследуем. Генеральная программа Рободома не просто находит совпадения, она их анализирует, определяет контекст, сканирует закрытые базы и взламывает только те, где действительно есть то, что ему нужно. Она ищет и обрабатывает информацию самостоятельно, не только по просьбе хозяина. Альтер выдает результаты поиска в форме связной, эмоционально окрашенной речи, делает выводы, дает советы! Альтер — искусственный интеллект, который значительно превосходит человеческий!

— Речь — высшая интеллектуальная функция, — пробормотал я.

— Именно! — воскликнул Крейнц. — Собственная речь — это то, чего нет ни у «Ареса», ни у «Ио», ни у главного компьютера Эдена. Хотя его генералка «Дженни» по своим возможностям несколько ближе к Альтеру, чем остальные, потому что при ее создании доктор Синклер тоже использовал контекстные модули… Простите, доктор Павлов. Я пока ничего определенного сказать не могу. Мне нужно время, чтобы подумать.

Отто отключился. Его смятение передалось и мне. Полагаю, любой человек на моем месте чувствовал бы себя растерянным и совершенно беспомощным. Случилось то, чего никто не может понять, объяснить. Хотя бы предположение высказать!

Помимо технических загадок возникли вопросы и психологического характера.

Почему Громов не удивился? Случившееся должно было повергнуть его в шок. Но ничего подобного не произошло. То есть сначала он, конечно, удивился — но потом повел себя как человек, который спит и видит сон. Понимает, что это сон, и все странности происходящего воспринимает как нечто само собой разумеющееся.

Сначала я подумал, что все дело в опыте, который Громов получил в Эдене. Два года подключения к виртуальной среде, которая полностью замещает реальный мир, плюс манипуляции с памятью кого угодно сделают странным.

Однако с Громовым произошло нечто, по сути, сходное с моей мышечной атрофией, которую я испытывал после выхода из заморозки. Я не пользовался собственными мышцами в течение пятнадцати лет, поэтому их работоспособность пришлось мучительно восстанавливать. И это было очень больно!

Громов в течение двух лет не использовал свою эмоциональную сферу. Здесь требуется объяснение. Все эмоции в Эдене — порождение сознания. Иными словами, гнев, даже очень сильный, не сопровождается мощным выбросом адреналина в кровь — ведь физическое тело находится в состоянии анабиоза. Радость не зависит от серотонина, любовь — от фенилэтиламина, тестостерона и допамина. Мозг производит фантомы, но тело их не чувствует. Все равно что есть еду из бескалорийного растворимого волокна — зубы жуют, язык чувствует вкус, в желудок что-то попадает… но ни чувства сытости, ни удовлетворения мы не испытываем. Волокно распадается в желудке практически мгновенно, становится легким желе, которое наши ткани впитывают чуть быстрее, чем воду. Общаясь с выпускниками Эдена — Крейнцем, Нимурой, другими агентами Буллигана, — я обратил внимание на их некоторую эмоциональную сухость. Безусловно, они испытывают эмоции, но в очень сглаженной, спокойной форме. Рассуждение всегда оказывается сильнее интуиции. С одной стороны, это полезно — выпускник Эдена никогда не впадет в аффект, но с другой стороны — и способности к гениальным озарениям у них нет. Не этим ли объясняется то, что все главные, судьбоносные для хайтек-мира изобретения были сделаны или до войны, или же людьми, получившими классическое образование, без использования нейролингвы? Да, в Эдене создали множество устройств, нашли сотни вариантов применения научным теориям, развили чужие гипотезы — но принципиально нового ничего не создали! Все разработки в области нейролингвы, софт-инжиниринга, бионики, прочих наук основаны на довоенном опыте, работах самого доктора Синклера, его учеников. А они уж точно не были выпускниками Эдена.