Андрей Смирнов - Дары волшебства

• Название: Дары волшебства
• Автор: Андрей Смирнов
• Жанр: Альтернативная история

На новой ступени Дара Дэвид Брендом приобрел немалую силу и теперь должен научиться управлять ею, одновременно пытаясь выжить в ходе внутренней войны, все сильнее затягивающей в себя четыре кильбренийских клана. Предательство и верность, любовь и ненависть, Высшее Волшебство, превосходящее классику и Формы, путешествия между мирами и необъяснимые выверты судьбы — все это ожидает землянина и кильбренийскую принцессу, прежде чем выбранный путь завершится, приведя их к итогу, предвидеть который в начале пути не смог бы никто.

---

Никаких эксцессов за обедом не произошло. Никаких выходок, оскорблений, проверок, нападений, обвинений, откровений и прочего — высокорожденные покушали и мирно разошлись. Некоторые выразили желание познакомиться с Дэвидом поближе, как-нибудь. По внешности — ничего, кроме вежливого интереса. Кто-то осведомился, какие покои Дэвид занимает во дворце. Прежде чем землянин успел ответить, влез Фольгорм и сказал, что этот вопрос еще не решен. Очевидно, по каким-то причинам ответ «гостевые комнаты» или «те же, что и принцесса Идэль» категорически не годился, и дядюшка принцессы счел необходимым не дать землянину по незнанию ляпнуть глупость. Идэль, Дэвид и Фольгорм распрощались и вместе вернулись в ту часть дворца, которую занимал дом Кион, а ита-Берайни остались вместе с Гэал. На прощанье Ксейдзан сказал, что обязательно хотел бы еще как-нибудь пообщаться с Дэвидом, но никаких определенных сроков для новой встречи не назвал и вообще было не совсем понятно, что это — дань вежливости или настоящее желание получше узнать «далекого потомка» своего младшего сына.

Когда обед остался позади, Дэвид перевел дух и подумал, что все, в целом, прошло гораздо лучше, чем он опасался.

* * *

…Прародитель полыхал над руинами, как солнце, а сомнения в сердце Йрага становились все сильнее и сильнее.

Десять всадников приближались к Городу Бога, десять всадников, восседавших на соорни — рогатых лошадях. Соорни составляли главную ценность племени: выносливые и неприхотливые, они могли пить кисловато-горькую воду, от которой люди умирали в страшных мучениях. Соорни питались колючками, а взамен давали мясо и молоко, из их шкур изготавливали одежду, из шерсти — одеяла, из костей — инструменты. Для верховой езды использовали только жеребцов соорни: у оседланных кобыл пропадало молоко, а молоко в пустыне, где с течением лет питьевая вода встречалась все реже и реже, заменяясь проклятой горчащей влагой, ценилось также дорого, как и сама жизнь — ибо молоко и было жизнью. Укротить жеребца-соорни непросто, ибо они, дети демонов и лошадей, по природе дики и необузданны, и едва ли не каждого третьего из них приходилось забивать за слишком яростный нрав (когда это случалось, в племени праздник — много мяса), но все же их можно было подчинить, заставив служить человеку. По закону тот, кто оседлает кобылу-соорни; заслуживает наказания не меньшего, чем тот, кто прольет кровь брата: если не удастся оправдаться, виновника ждет изгнание — а изгнание равнозначно смерти.

И все же, несмотря на столь строгие запреты, первый из десяти всадников, что мчались к Городу Бога, восседал на кобылице. На молодой соорни, отвислое вымя которой было пусто, как прохудившийся бурдюк. Ираг ехал следом — первый среди воинов, второй после шамана… ехал и смотрел на кобылицу, которая уже никогда не даст молока, и думал о том, что это… неправильно. В этом было что-то извращенное, противоестественное — как, впрочем, и в самом шамане, носившем женскую одежду вместо мужской. Женскую, да еще и вывернутую наизнанку. Сарабад напялил на себя полдюжины платьев, а сверху набросил толстый шерстяной плащ, и оттого казался массивным, хотя все знали, что без одежды молодой шаман выглядит тощим и болезненным, с кожей неестественно-бледного цвета, как у мертвеца. Сарабад не носил оружия, если не считать оружием кривой старушечий посох с развевающимися хвостами волос из гривы соорни. Имелось еще одно обстоятельство, отличавшее молодого шамана от девяти всадников, следовавших за ним: Сарабад здесь был единственным, к чьей спине не прижимался ребенок. Остальные воины, не исключая и Йрага, везли детей.

Именно с детьми и были связаны сомнения Йрага. Он полагал, что такие же сомнения должны испытывать и другие члены отряда, хотя после того, как все было решено и они отправились в путь, никто не высказывал свои мысли вслух и не позволял беспокойству как-либо проявляться в словах и поступках. Пятеро везли своих собственных детей, еще четверо — детей своих погибших родственников, детей, которых они воспитывали, как родных.

Хотя Йраг был ненамного старше Сарабада, Йраг считался зрелым, даже старым вождем — еще несколько лет и ему придется уступить место кому-нибудь помоложе — в то время как Сарабад был необыкновенно молод для шамана. Обычно ученичество продолжалось десятилетиями, новый шаман заступал на место предыдущего не раньше, чем учитель умирал от старости, и, заступая, уже и сам был далеко не молод.

Йраг слышал, что учитель Сарабада, старик Неринэн, говорил, что способности ученика когда-нибудь намного превзойдут его собственные, и это значило немало, потому что получить похвалу от старого хрыча было не так-то просто. Отдавая должное талантам молодого колдуна, Йраг вместе с тем никогда не любил его, еще с самого детства. Сарабад не смеялся, когда было смешно, и не горевал, когда умирали родные; он был замкнутым, отчужденным, неправильным — с самого детства неправильным. Истеричный, капризный, жестокий и мстительный — вот какими бы словами вождь охарактеризовал того, кто занял место Неринэна после того, как старик погиб в битве с Чужаками, явившимися за волшебной кровью Прародителя. В детстве Сарабад был болезненным и слабым, он совершенно не умел драться и не был похож на того, из кого в будущем мог бы вырасти мужчина. Собственно говоря, мужчиной он и не стал. Он стал шаманом, и оказалось, что его омерзительные припадки, когда он трясся, рычал и, выплевывая пену, страшно бился о землю, имеют божественное происхождение.

До последних дней со своими обязанностями он справлялся вполне сносно: исцелял людей и взбесившихся соорни, отыскивал потерянные вещи и источники с чистой водой, предупреждал о встречах с иными племенами, изгонял опасных демонов пустыни и держал в узде прирученных демонов племени. Не было оснований не доверять ему, и все же у многих возникли сомнения, когда Сарабад сказал, что Прародитель готов пробудиться от сна и ждет семилетних детей для того, чтобы наградить их своими дарами. Был собран совет: Йраг и двое его приближенных — от воинов, жена Йрага и две ее подруги — от женщин, еще трое стариков и три старухи — от тех, в чьих головах хранится память племени, и сам Сарабад. Все остальные — мужчины, женщины, старики и дети — слушали, не имея права говорить на собрании. Сарабаду во сне явились слуги Прародителя и открыли волю Бога — но подчиняться этой воле в племени захотели не все. Жестокость Бога общеизвестна: к нему приходили и раньше, принося богатые дары, но он неизменно пожирал своих потомков. Ходили легенды о том, что будто бы существовали и те, кого он не пожрал, а, напротив, одарил — но никто этим сказкам по-настоящему не верил. Идти не хотели. Но Сарабад утверждал, что прежде Бог убивал потому, что к нему являлись, когда он не звал — а теперь он зовет, и все будет иначе. Богу не по нраву Чужаки, а они приходят на эту землю все чаще и чаще, и беспокоят Бога. Ведь Чужакам нужна его волшебная кровь. Поэтому Прародитель желает заключить союз со своими людьми: он даст им силу, а они смогут лучше, чем прежде, охранять его сон. Без помощи Прародителя им все равно не обойтись: с течением лет источников с питьевой водой становится все меньше и меньше, и племена вынуждены истреблять друг друга для того, чтобы выжить. Когда племен останется мало, сюда придут Чужаки — не один, двое или трое, как прежде, а много, очень много — и истребят всех оставшихся. Именно Чужаки виновны в том, что вода становится горькой — так же, как виновны в том, что вместо Цветущей Земли все в Курбануне стало безжизненной пустыней. Никто из племени не знал, что это такое — Цветущая Земля, но легенды гласили, что когда-то жизнь была совсем не такой, как теперь. В конце концов Сарабад убедил всех в том, что надо поступить так, как велит Бог. Он отобрал девятерых детей, от пяти до семи лет. Каждому, кто умел Видеть (а таковых в племени хватало), были ясны критерии, которыми он pуководствовался при отборе: Сарабад указал на детей, чей Дар был выражен наиболее ярко. Среди прочих был указан мальчик, который, как полагали, через несколько лет должен будет стать учеником Сарабада, ибо мальчик, как и сам Сарабад когда-то, страдал болезнью шаманов. Также была выбрана одна из дочерей Йрага — Чийни, умевшая исцелять раны, не прикасаясь к ним, и управлять маленькими глупыми демонами.

Всадники скакали несколько дней, пока не достигли руин. У самого города Сарабад велел отдать ему детей, а воинам — возвращаться обратно. Он сказал, что не знает, сколько времени может занять ученичество у ног Прародителя; когда же они получат обещанные дары Бога, то вернутся в племя сами, на крылатых соорни, которыми одарит их Прародитель. Прародитель разгневается, если обычные люди вместе с избранниками войдут в его город. Сомнения Йрага еще больше усилились, но он не мог ни в чем открыто обвинить шамана: вождь не понимал, что за игру тот затеял. Каким бы высоким ни было положение колдуна, если Сарабад вернется без детей, его убьют, и это все знали, и в первую очередь сам Сарабад. Однако он действовал уверенно и целеустремленно, и так вести себя он мог лишь в случае, если Бог и в самом деле являлся ему. Поэтому воины подчинились. Всадники вернулись в пустыню, а Сарабад, в окружении робеющих детей, вошел в разрушенный город.