Владимир Савченко - Призрак времени

• Название: Призрак времени
• Автор: Владимир Савченко
• Жанр: Научная Фантастика

Через сорок лет вернуться к вещи, которую считал своей неудачей, и найти для нее новое решение, само по себе, наверно, фантастика. Повесть написана в 1961 году, долго нигде не брали, возвращали с ругательными отзывами. Наконец, опубликовал в переводе на украинский в киевском журнале «Наука та життя», на украинском же и издал в «Молоди» позорным по тем временам для фантастики тиражом 30 тыс. экземпляров. И стояла, как сирота, эта книжица на полке единственная непереиздававшаяся, ни на какой язык непереведеная.

Насколько я махнул на нее рукой, видно из того, что перенес отсюда в роман «За перевалом» эпизод с перехватом; так раскурочивают негодные для работы устройства. И рукопись утратил. Обычно я сжигаю рукописи после издания на русском, когда есть из чего сделать расклейку; а с этой не стал и дожидаться. Настолько мне внушили, что вещь никуда не годится.

В 2000-м перечитал: да нет, какого черта, — идейка-то хороша. И до сих пор не эксплуатируется. Да и исполнение не хуже, чем нынче пишут. И — взялся переводить обратно на родной язык. Вчитался — ожили персонажи, завели проблемы — со второй половины стал писать заново. Затем и первой досталось.

Теперь судите: удача или неудача.

---

— Ничего. Очень нужно. Прийди сейчас ко мне — а то я прийду к вам.

Пилот появился с хмурым видом:

— Что за пожар? Ты ж знаешь…

— Знаю, но все это сопли. Слушай…

Когда Антон Летье, астронавт, выслушал и понял, для него все вдруг изменилось. Жизнь покрупнела, стала Вселенской — а до этого только казалась такой. Со всеми ее посадками на спутники Юпитера и куда-то еще. Да, все кроме этого замысла теперь было сопли, пустячок — даже не пустяк: в тот же список и что в каюте ждет любимая девушка, и что летели не туда. Туда. Просто это они отступали для разбега.

Он забыл, что обещал Галинке быстро вернуться.

— Пошли к Ивану. — Посмотрел Аскеру в глаза, улыбнулся. — А ты недаром физик. Голова. Это ж надо!..

— А то! — ответил тот.

5. Во Вселенной поступают по-вселенски

I

Они заявились к капитану в каюту.

Корень как раз складывал в ящик все лишнее, включая книги. На выброс.

— Ну? — глянул он на них исподлобья; появление вместе двоих не слишком ладивших меж собой членов экипажа сразу его насторожило; ясно, что неспроста. — С чем пришли?

— А с чего начать: с плохого или с хорошего? — спросил Летье.

— Начни с хорошего.

— Тогда я, — вмешался Брун. — Ускорений будет не пять, а четыре.

— Как так?

— Ну… это трудно постижимый и, тем не менее, четкий факт релятивизма. Если бы Г-1830 оказалась на месте, мы затормозили бы там, вышли на орбиту у нее, выключили двигатели, поработали, потом стали бы разгоняться к Солнццу, было бы два отдельных ускорения. От 0,82 с до нуля, потом от нуля до 0,82 с. Теперь же не так: мы УЖЕ разгоняемся в сторону Г-1830, уже набираем скорость к ней. В силу отсутствия единой системы отсчета ускорение важнее скорости, понимаешь?

— Не очень…

— Да я и сам не очень, но это так. Мы не гасим скорость, а поворачиваем ее вектор в 4-мерном континууме. Если бы остановились у звезды, то гасили бы, а так нет. Короче, вот что: при непрерывной работе двигателей невозможно отличить, ускоряется ли корабль от нулевой скорости… как, скажем, при старте от Солнца — или отрицательной, не в ту сторону. Для релятивизма нету нулей и нету не тех сторон, когда вышел на субсветовую…

— Это значит, — нетерпеливо вмешался Летье, — что на самом деле идет не торможение с переходом в ускорение, а ДВОЙНОЙ РАЗГОН. Я вам еще добавлю: не четыре, а три с половиной ускорения достаточно. Как мы собираемся отправить троих с 0,3с в расчете на то, что заметят, удивятся и перехватят, — так ведь и сами можем возвратиться в Солнечную с пустыми баками на полусветовой. Ведь они же предупредят. Там подготовятся…

— А если не долетят наши в глыбах? — спросил капитан. — Или там не перехватят?

— Ну… тогда и нам туда же дорога. И теперь итоговая скорость оказывается не 0,82с, а… сколько, физик?

— По моим расчетам 0,953с.

II

— Ага. Это действительно хорошая новость. Под нее я выдержу и плохую, давайте.

— Да плохую ты и сам знаешь, Иван. Только делаешь вид, — спокойно сказал Тони. — Мы не вернемся. Ни на полусветовой, ни на какой. Дай бог долететь. Если сгинем не у той Г-1830,в сложно-непонятном мире, то на обратном пути. Слишком уж все на пределе, без запаса надежности. Да и конструктор был прав: можем ничего серьезного более там не открыть — так пустячки. Не из-за чего будет особо стараться уцелеть и вернуться…

— Не та тональность, Антон, — вмешался Аскер. — Не то говоришь. Эта "плохая" на самом деле очень хороша. И не только потому, что ускорений будет не пять и не три с половиной, а только одно. Мы создадим Вселенское Действие! Да, одно ускорение — но зато это будет по-вселенски.

… Капитан, как и Летье, сразу все понял — и тоже вдруг почувствовал хорошее настроение, прилив сил. Благодаря этой Идее он перестал быть ничтожеством в космосе, мошкой. Это угнетало его более всего. "Ага!.." Конечно, только одно ускорение; как у предков-запорожцев или тех, что воевали в кровавом ХХ веке. Подниматься в атаку — и вперед. Жизнь ли, смерть — не в этом дело. Вперед!

Как-то все вдруг встало на места. Даже то, что во всех их спорах наиболее уместны (результативны, как выразились бы рационалисты) оказывались наивные реплики и суждения Галины Крон, самой молодой и младшей по должности. Они направляли мысли, а в конечном счете и решения. Она носила ребенка, она была мать — как и Вселенная. Она глубже всех их чувствовала ситуацию.

— Ну-ну, развей свою мысль. Так что?

— А то, что во Вселенной нужно поступать по-вселенски, — продолжил Брун. Как она с нами, спокойненько зашвырнув нас не парсеки не туда, так и мы с ней. Ну, не то что совсем так, не на равных, куда нам, — но с полной отдачей. А это будет вот как…

И он изложил план. Будет только один разгон — в звезду Г-1830. В него надо вложить весь заряд аннигилята, тогда удастся выйти на скорость, очень близкую к световой, на 0,999с. Масса ""Буревестника" в силу релятивизма возрастет раз в 30. А поскольку Г-1830, скорее всего, антивещественна, будет удар-вспышка, кои нарушат внутреннее равновесие этой странной звезды. Равновесие ее и так должно быть шатким из-за чужеродности мира, наложения противоположных процессов…

— Это, во-первых, заметят издалека, может быть, не только из Солнечной даже, — увлеченно, будто и не смертный приговор себе и им двоим, излагал Аскер. — В двух направлениях заметят: в ложном и подлинном. Во-вторых, это хорошо и надолго взбаламутит там пространство, 4-континуум — и новым исследователям, когда они прилетят, будет что наблюдать и открыть. Мало не покажется…

— Камикадзе… — молвил Летье. — Были такие ребята в ХХ веке в Японии.

— Такие быле не только в Японии, — сказал Корень. — И в России, и у французов, англичан. Шли на таран в самолете, в танке, на подлодке. Погибнуть с наибольшей эффективностью. Вот и мы будем так. Все верно. французов. Шли на таран в самолете, в танке, на катере. Погибнуть с наибольшей

— Слушайте, вы не о том! — все не мог остановиться в развитии замысла Бруно. — Вполне возможно, что это открытие переплюнуло и теорию Дирака. У него только вещество и антивещество. А раз здесь попахивает антивременем, то ведь тем самым и антипространством!

— Это как? — не понял пилот.

— А столь же плотной средой, но с целиком противоположными свойствами. То есть возможна аннигилляция двух пространств, нашего и того, у Г-1830. Представляете, как мы можем шарахнуть!..

Самое замечательное, думал потом Иван Корень, что от этого самоубийственного решения он пришел в хорошее настроение. Да и двое его коллег тоже. Вряд ли так было бы на Земле — на Земле без войн и невзгод, в комфортном мирке, где бы жить да жить. А здесь, во Вселенной, другое дело: они почувствовали себя частью ее и поэтому — людьми.

Звездолет будет многие годы лететь к подлинной звезде Г-1830, видимой сзади; глыбы с вмороженными Мартом, Мариной Плашек и Галиной будут еще дольше плестись в пустоте к Солнечной — и потом еще десятилетия они будут там доказывать свое. Вообще вся история с "Буревестником" растянется на век. А жить этим троим оставалось несколько дней. Хорошо, если с неделю.

6. День разрушения (Время есть — времени нет)

I

Музыка звучала в звездолете — в отсеках, каютах, коридоре. Но теперь всюду к звукам скрипок, флейт, фортепиано, контрабасов, арф примешивался стук, скрежет и лязг металла, шипение электрорезаков.

Летье и Аскер в скафандрах с магнитными присосками на массивных башмаках двигались по корпусу, отделяли газовыми резаками второй маневровый двигатель, его сопла, многотонную камеру сгорания из черного монолита.

— На совесть делали, не отдерешь… — бормотал пилот в микрофон в шлеме.

Наконец камера помалу отделилась от обшивки. "Буревестник" тряхнуло. Бруно не устоял, сел. Камера мягко зацепиласьза выступ ближнего люка — и корабль снова дрогнул. Летье подбежал, противоестественно стоя под прямым углом к поднявшемуся Аскеру, отталкивал черный цилиндр руками. Физик помог; отпихнули: уфф!.. Камера пошла за корму, растворилась во тьме среди звезд. Избавившись от лишней массы, звездолет сразу наддал; двое на его обшивке легли, держались руками за скобы.

— Иван, сбавь тягу, а то нас унесет! — крикнул пилот.

Стефан, который уклонился от демонтажа, разорял библфильмофоноиотеку. Он разложил в две кучи книги, микрофильмы, касеты, диски с записями текстов и музыки, рукописи, отчеты. В одну то, что ему нравилось, в другую прочее. Кучи вышли равные. "Много…" — вздохнул он, берясь за ревизию первой. Взял в руки одну книгу, другую, несколько папок — и внезапно озлился, принялся кидать в люк переходной камеры все подряд. Уцелели только необходимые справочники да несколько музыкальных записей. Через четверть часа вслед за библиотекой в космос полетели и дюралюминиевые стеллажи.