Рут Харрис - Сотворившая себя

• Название: Сотворившая себя
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85585-118-4

Две героини, две женщины – мать и дочь – избирают разные жизненные дороги. Элен не пыталась построить свою карьеру, начать свое дело ее заставила жестокая необходимость. Но обаятельная, женственная и сильная Элен пришла к успеху. Дочь всегда знала, чего она хочет от жизни: быть первой во всем, не поступаясь ничем. Она не сомневалась, что ей удастся совместить профессиональную карьеру со счастливой семейной жизнью, и она твердо шла к поставленным целям… Чем ответила жизнь этим женщинам?..

---

– Нет никаких причин, чтобы отцы были богатые, а матери – бедные. Я сама буду богатой.

В этом Элен очень сомневалась, но она держала свое мнение при себе.

Казалось, что в январе и феврале никто не принимал гостей. Никто не отмечал дни рождений, никто не обручался и не выходил замуж или женился, никого не повышали по службе – словом, ни у кого не было причин отмечать какие-либо торжественные события. Казалось, что люди забыли о существовании Элен, и ее телефон неизменно молчал.

В начале февраля она нашла работу на неполный рабочий день в магазине канцелярских принадлежностей – мрачном, пахнущем пылью помещении, где торговали газетами, журналами, дешевыми изданиями книг, конфетами, поздравительными открытками, оберточной бумагой и товарами для школьников. Такой режим работы позволял ей утром отправлять детей в школу и быть дома уже днем, когда они возвращались из школы. Она получала двадцать два доллара в неделю.

– Мамочка, что же с нами будет? – спросила ее как-то Бренда. Ее личико выглядело обеспокоенным, она почти плакала.

– Что ты имеешь в виду? – Элен в тревоге подошла к дочери. Хотя она пыталась показать детям, что им не о чем беспокоиться, ее также беспокоило будущее их семьи.

– Кристина Закер говорит, что ты не можешь оплачивать счета. А ее отец сказал, что у нас совсем нет денег.

Элен как могла успокоила Бренду. Она крепко обняла девочку. Но сердце ее разрывалось от боли и обиды за детей. И от ярости и гнева Элен больше не терзалась чувством вины по отношению к Филу, не считала себя виновной в той глупой ссоре, ей уже не было стыдно за свои обвинения. Она больше не занималась самобичеванием из-за того, что тогда отказалась разговаривать с ним, не разрешила ему прикасаться к себе и холодно оттолкнула его в то последнее утро его жизни. О, нет! Теперь она даже рада, что поступила так. Она испытывала своеобразное удовлетворение от того, что оттолкнула его, что он умер, так и не испытав ее последнего прикосновения, последнего поцелуя, не услышав ее прощального слова. Он вполне заслужил ее злость и ярость. Так ему и надо! Он заслужил, чтобы умереть в одиночестве и без любви!

Фил лгал ей! Это не касалось женщин, чего она боялась больше всего. Нет, он лгал по поводу всей их жизни. По поводу жизни вообще, и насчет самых малых ее деталей. О машине, на которой они ездили, но машина, оказывается, им не принадлежала. Дом, в котором они жили, так и не был оплачен. Ее жакет из лисы, который он не должен был ей дарить. Прелестные наряды к Рождеству: чтобы их купить, Фил вынужден был брать деньги в долг. Она не имела права их носить, а он не имел права покупать эти платья. Ложь! Кругом ложь! Роскошные подарки и обеды в ресторанах, вечера в театре, и те ночи, когда они платили миссис Блейк, чтобы она посидела с детьми, пока они развлекаются. Ложь! Каждый кусочек ежедневной реальности, вещи и события, которые казались такими прочными и материальными, что Элен никогда не думала о них – все это оказалось ложью, которая покоилась на обещаниях и бумажках, ненадежных и переменчивых, как ветер.

«Тебе не о чем беспокоиться, – говорил он. – Тебе никогда не нужно ни о чем беспокоиться». Самая большая ложь!

Ярость. Ее сжигала бессильная ярость. Злая ярость постоянно грызла Элен и старалась покорить себе. Как он мог сделать такое с нею?!

Как он мог?!

Именно в таком настроении Элен наконец рассталась с последними вещами Фила. Она продала его дорогие костюмы и тонкие свитера, и все чемоданы из настоящей свиной кожи, египетские хлопковые сорочки, галстуки из тяжелого чистого шелка и импортные пальто. Его бритву и зубную щетку, щетку для волос и лосьон после бритья она выбросила в черный пластиковый мешок для мусора и отправила в помойку.

Его больше нет! От него не осталось и следов. Только ее злость и обида. Когда исполнился год со смерти Фила, Элен продала свой роскошный лисий жакет, потому что ей нечем было кормить детей.

В течение следующих двух лет выработался определенный ритм ее жизни. Январь и февраль были ужасными месяцами. Заказы начинали поступать, как правило, к Пасхе, как к католической, так и к еврейской. К еврейской Пасхе заказов бывало больше. Летом Элен еле справлялась с огромным количеством заказов: праздновали пикники у бассейнов, окончание любых учебных заведений, обручения и свадьбы, пикники на лоне природы, когда жарились целые куски мяса или даже туши животных на вертелах в специальных жаровнях на свежем воздухе. Люди праздновали возвращение детей из летних лагерей и начало учебного года. Дни Благодарения были поистине подарками с небес. На Рождество она зарабатывала больше всего денег.

Даже заказы на неделю шли по особому графику: понедельник, вторник и среда были сравнительно спокойными; в четверг, когда все вспоминали, что впереди дни отдыха – ее бизнес начинал набирать силу. Пятница, суббота и воскресенье – начинался самый настоящий сумасшедший дом!

Хотя теперь Элен знала, как распределяются ее дела по неделям и сезонам и строго следовала рекомендации Эла – брать половину оплаты в качестве аванса, и старалась готовить блюда, которые приносили ей наибольшие доходы, Элен с трудом зарабатывала столько, чтобы ей с детьми можно было спокойно прожить.

В те периоды, когда подходил срок оплаты по закладной за дом, у Элен начиналась бессонница. Она лежала в темноте и думала с тревогой, скоро ли ей заплатят ее заказчики, пройдут ли в банке их чеки, получит ли она еще заказы. Она была обеспокоена счетами от зубного врача Бренды, от репетитора Денни – после смерти Фила у него резко снизилась успеваемость в школе. Ей нужно было платить за починку машины и бензин, нужно было кормить детей и покупать им новую одежду – они так быстро росли!

На себя она не тратила ни цента. Элен совсем перестала носить юбки, она надевала их только, когда она встречалась с заказчиком в первый раз, чтобы договориться о меню. Она это делала, чтобы не тратиться на чулки, которые так быстро рвались! Она сама подстригалась, хотя и не очень успешно. Она не позволила себе купить ни одной блузки, ни одной новой губной помады!

Так, экономя и ужимаясь во всем, кормя детей самыми дешевыми продуктами и готовя роскошные блюда для заказчиков, Элен смогла продержаться. Но она так устала от этой вечной экономии! Все заботы Элен были написаны у нее на лице. Ей было только тридцать два, но Элен казалось, что она выглядит на двадцать лет старше. Она часто думала о том, сколько времени сможет все это выдержать, эту постоянную финансовую неопределенность, сколько еще праздников она сможет обслужить, прежде чем свалится с ног. Она пыталась представить себе, сколько лет ей еще придется вставать в пять утра, чтобы начать готовить для банкета, который состоится в восемь вечера, и заканчивать уборку в два ночи, рухнуть в кровать в три, и снова встать в пять, чтобы начать все с начала! Спустя два с половиной года после смерти Фила она начала задумываться, удастся ли ей снова встретить подходящего мужчину.

Вот и прошло Рождество 1962 года. Оно прошло так же, как и другие праздники, с тех пор, как погиб Фил – в усталости и трудах. У Элен не было ни сил, ни времени, чтобы нарядить рождественскую елку и принять гостей. Вот и на этот раз елочные украшения лежали нетронутыми в коробках в гараже. Дети провели весь день с дедом и бабкой, а Элен работала без перерывов.

– Как ты думаешь, ма, у нас когда-нибудь будет настоящее Рождество? – поздно ночью спросил ее Денни.

– Я надеюсь, – ответила ему Элен.

– Конечно, мы еще будем праздновать Рождество, – заметила Бренда. – Как только мамочка снова выйдет замуж.

9

– Элен Дурбан? Очень приятно с вами познакомиться. – Уилсон Хобэк сверился со списком, лежавшим перед ним. Он был высоким и широкоплечим, с густыми светлыми волосами, пронизанными ранними седыми прядями, и внимательными карими глазами. Он носил большие роговые очки. Хобэк прямо-таки излучал сияние Манхэттена, состоящее из девяти десятых уверенности и одной десятой озабоченности. – Вы в первый раз на нашем семинаре, не так ли?

Элен кивнула.

– Я так долго ждала этой возможности. – При первой встрече все, что отметила про себя Элен – была его самоуверенность. Она вдруг забеспокоилась, что так сильно растрепались волосы, пока она прошагала четыре квартала в ветренную апрельскую погоду от машины, которую оставила на 71-й улице, где проходили курсы «Кулинарного искусства». Магнетизм Уилсона Хобэка покорил ее – что впрочем и было запланированно, – и, ослепленная, она с трудом воспринимала его слова, когда он говорил ей, что она может занять любое понравившееся ей место.

Четырехнедельные курсы кулинарии только для профессионалов – подарок ее свекрови – велись четырьмя идолами Элен: Джеймс Берд обучал их, как лучше готовить рыбу и различные дары моря; Джулия Чайлд читала лекции по приготовлению изделий из теста; Крег Клейборн посвятил одну лекцию приготовлению блюд «чили» и всевозможных жгучих экзотических приправ. И, наконец, Майкл Филд занимался десертами. Все проходило на высшем уровне, Элен была зачарована, полна благодарности. Ей также очень нравилась улыбка Уилсона Хобэка. Когда она следила за тем, как Берд запекает рыбу и готовит к ней соус, руки его работали необычайно точно и профессионально, – она постоянно чувствовала присутствие Уилсона Хобэка, так, как никогда раньше не чувствовала близость ни одного мужчины – даже Льюиса Свана – с тех пор, как впервые встретила Фила Дурбана. Она неожиданно вспоминала, что можно беспокоиться о том, в каком состоянии у тебя волосы, что можно быть взволнованной просто от мужского взгляда, и тревожиться о том, что ее мысли легко смогут прочитать все окружающие – так четко они были написаны у нее на лице.