Мария Чепурина - Серебряная книга романов о любви для девочек

• Название: Серебряная книга романов о любви для девочек
• Автор: Мария Чепурина
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30392-2

Мария Чепурина «В подарок – чудо!»

Если твоя единственная радость – семейная история, то веселого мало. Переезд в другой город Любу огорчил: новая школа и новый класс ей совсем не понравились. К тому же кто-то пустил слух, что она влюблена в Сашу Яблокова. И как только такое могло случиться? Ведь на самом деле Любе нравится совсем другой мальчик! Или все-таки нет?..

Анна Воронова «Медовый вечер»

Нюту считали странной. Она могла часами делать наброски в маленьком блокноте или читать. Она любила гулять одна, не боялась темноты, не болтала бесконечно о шмотках или парнях. Только один из них прочно занимал ее мысли… Но что толку от мечтаний, если Олегу может понравиться только необыкновенная девчонка? И Нюта решила измениться…

Юлия Фомина «Наряд для красотки»

Слабо вам нарядиться говорящей сосиской в тесте и разгуливать в таком виде на глазах у публики? Сашу Чехову пустяками не испугаешь, скука на каникулах гораздо страшней. От нее впору по потолку бегать – или найти работу. Вот Саша и оказалась в торговом центре «Динамит», наряженная хот-догом. Только… как же в этом дурацком костюме понравиться парню?!

---

Когда за Нютой заходил Миха, лучший Вовкин друг, он всегда звонил снизу. Ему лень было подниматься на пятый этаж. А вот Бобр всегда взбегал наверх и лично барабанил в дверь. Ему не то что на пятый, на пятидесятый не лень было бы сгонять. Вниз он прыгал сразу через три ступеньки, так что вся лестница неодобрительно гудела, а старушка с третьего этажа шарахалась к стенке и крестилась вслед.

Миха же шел вперевалочку и всю дорогу до ДК уютно молчал. Ему было лень говорить. Миха тоже вызывал у Нюты симпатию, но, конечно, не такую сильную, как Вовка.

А вот Жека после той памятной драки как-то отодвинулся в сторону. Синяк у него тогда и правда нарисовался на пол-лица. Не лицо, а фиолетовое яблоко, с черными кругами под глазами. С каждым днем синяк радовал новыми красками – багровел, зеленел, синел. Жека стеснялся и сидел безвылазно в общаге, даже на репетиции не ходил. Потом Стю, переломив упорное сопротивление, замазала ему лицо тональным кремом. Получилось очень даже ничего. Легкая синева. И Жека вылез из своей берлоги. Разговаривать о драке к тому времени стало как-то неловко. Нюте вообще стало с Жекой как-то неловко.

Вот ведь какая странность. Она думала, что его геройский поступок сблизит их еще больше. Но Жека как будто отгородился невидимой стеной.

Не было прежней бездумной болтовни, совместных походов на озеро. А ведь совсем недавно они, хохоча, брызгались холодной осенней водой, собирали первые желтые листья или дома, до одури, колотили друг друга подушками под орущую музыку. А теперь Жека ее даже за руку брать перестал. Шли в ДК, отодвинувшись на метр. И то и дело повисала между ними неясная немота, становилось неловко, они замолкали одновременно и шли молча, как дураки. Молчание было тревожным, словно перетянутая гитарная струна. Вот-вот лопнет и больно хлестнет по рукам. Все равно, как идти ночью по темному болоту. Обязательно провалишься.

В общем, чувствуя все это, Нюта начала Жеку неосознанно избегать. Да и он сам заходил теперь редко.

Зато Славян со Стю необычайно сблизились. Та еще получилась парочка, почище «Твикса». Ходили они теперь всюду вместе, хотя препирались друг с другом не меньше прежнего. Зато если уж объединялись против кого-нибудь – все, конец! Несчастный мог сразу идти копать себе могилу. Вдвоем они могли переспорить даже Шефа.

К Жеке Стю относилась по-прежнему хорошо, вот только времени у нее на него не было. Театр, репетиции, школа, грызня со Славяном, разговоры до темноты в 38-м – куда уж тут втиснуть старую дружбу.

Место Жеки в их маленькой компании все чаще занимал Славян, а порой, с одной стороны – Славян, а с другой – Вовка. Ну а где Бобр, там его лучший друган Миха. А это уже совсем другая компания, согласитесь. Как говорила Вероника Николаевна – «натуральная банда».

Про гоблинов и про рыжеусого парни молчали. Нюта спрашивала поначалу, но это, видимо, была запретная территория. Хотя по случайным оговоркам она поняла, что тема гоблинов не закрыта. Но при девчонках – молчок и полная тайна.

– Что-то они затевают, поганцы, – сердито щурилась Стю, встряхивая челкой. – Только нам не говорят!

Нюта очень хотела отомстить. Собственное бессилие, растерянность, накативший с опозданием страх – все это разбудило в ней ненависть к мерзким гоблинам.

А тут еще Вовка подзуживал со своим карате. Нюта с изумлением ловила себя на кровожадных мыслях.

А она, оказывается, злая. Злопамятная. Она может ударить человека. Ударить! Ха-ха! Да она убить может! Ни секунды не задумываясь! Был бы у нее тогда пистолет – перестреляла бы гоблинов без всякой жалости!

Порой вечером, глядя в потолок и слушая музыку, она вспоминала недавнюю драку. Рыжеусого, летящий кулак. Запах чужого пота. Тяжелый удар о землю. Ногу, бьющую Жеку по лицу. И тогда горячее бешенство поднималось изнутри.

– Я их убью! Убью! – остервенело шептала она. – Вот научусь драться, пойду и сама их изобью! Пусть они сдохнут!

В другой раз на нее наползал мутный страх. А если она снова встретит их на улице? Парни, конечно, провожают в ДК, но ведь не всегда они рядом. Вдруг гоблины повстречаются по дороге из школы? В магазине? На берегу озера? Что тогда делать? Разворачиваться и убегать? Обзываться? Лезть в драку? Но ведь она еще ничего не умеет… А если они сами начнут… Да нет, не посмеют. Знают, что за нее и Вовка, и Славян, и Жека, да и все остальные… А Шеф их вообще может в ментовку засадить. Но вдруг скажут какую-нибудь гадость? И что? Делать вид, что не слышишь? Уши затыкать? Уходить с гордым видом?

Тут на Нюту снова накатывало бешенство. Она утыкалась в подушку, накрывалась одеялом с головой и шептала:

– Я их не боюсь, не боюсь!

И в то же время знала – боится, очень боится.

И понимала, что в таком состоянии – убьет не задумываясь. Кинется с булыжником, с палкой. А если не будет палки – загрызет…

Но постепенно ненависть тускнела, отходила, оставляя в душе мерзкий осадок. И это было противно.

Репетиции между тем шли своим чередом. Шеф все чаще повторяла грозное слово «премьера». Народ давно выучил свои тексты наизусть. Костюмы, перекроенные по десять раз, требовали только мелкой доработки и отделки. Одна за другой на огромных рамах стали появляться декорации.

Волшебное дело – создание декораций. Ради такого случая призывали самого руководителя художественной школы, Льва Николаевича, или попросту – Леву, как звали его за глаза ученики. В малый зал ДК протаскивали здоровенные щиты, обтянутые плотной тканью. Лева – высоченный, тощий, с рыжей квадратной бородой и вдохновенно растрепанными волосами – налетал на щит, как буря. Сначала прохаживался кругом, черкал мелками. Потом смешивал краски, хватал губку, сразу, широкими мазками, намечал фон. Потом в ход шли кисти. Лева подводил, подтирал, добавлял белые и черные контуры. И наконец, обозрев готовую картину, шел мыть руки и снимать рабочий заляпанный комбинезон.

Тут Нюта становилась на его место – и смотрела, смотрела… Вот дом Кая и Герды – окно в морозных узорах, сбоку – силуэты средневекового города – башенки, черепичные крыши, резные флюгера. Вот праздничный дворец принцессы, расцвеченный золотыми огнями. А вот – самое любимое – замок Снежной королевы, в игольчатых шпилях и алмазных звездах. По низу метет вьюга, в глубине проглядывают силуэты бегущих белых волков. Сверху раскинула фиолетовые крылья Ночь в зеленоватых сполохах северного сияния.

Вот уже и декорации все смонтировали и утащили за сцену, где аккуратно поставили у задника, спрятав рисунки (чтоб ничего в беготне не запачкать и не повредить).

И все ближе-ближе-ближе надвигался страшный и прекрасный час, когда в зал ДК соберутся зрители и студийцы впервые выйдут «на большую публику». Все этого ждали, все ужасно боялись. Все чаще звучало пугающее словечко «мандраж».

Нюта, которая в спектакле не участвовала, сама порой испытывала мандраж, от которого начинали трястись руки, путаться мысли, а голос предательски заикался. Она сидела в зале и переживала за всех. За Васю, за Римму, за Юльку, за Вадьку. С удвоенной силой – за Вовку и Стю.

Ну а когда на сцене появлялся Олежка… Нюта никак не могла понять – хорошо он играет или плохо. Она понимала только одно – перед ней он, Олег, Олежка. И таращилась из глубины темного зала, пока в глазах не начинали плавать золотые звездочки.

Он говорил – она не разбирала слов. И только когда он уходил, золотой туман рассеивался. Но не сразу, не сразу. Нюта сидела в полумраке, машинально черкала в блокноте фантастических зверей, слушала, как стучит в ушах кровь. Он уходил, а она еще долго переживала сладкое и острое счастье, смешанное с непонятной болью. Это и был мандраж.

Если они с Олегом сталкивались в 38-м, Нюта забиралась в уголок и оттуда рассматривала его исподтишка. Она по-прежнему боялась с ним разговаривать. Что ему говорить? Как? Опять небось начнет неудержимо краснеть, выдавать всякие глупости…

Нет, лучше издалека, лучше с краю. Хоть Олежка и был центром мира, подойти к нему было так же трудно, как приблизиться к солнцу. Слишком горячо, слишком ярко. Слишком больно. Обжигающе. Полный мандраж.

В такие вечера Нюта возвращалась домой в смятении. Только Вовка отвлекал, если случалась его очередь провожать. С ним можно было заболтаться, поржать над каким-нибудь глупым анекдотом и хоть чуточку, хоть немного остыть.

Наконец, день премьеры был назначен. До нее оставался месяц.

Глава 8 Бобры – добры, а козлы – злы

Мальчишки, конечно, могли темнить с гоблинами сколько угодно, а вот Нюте хотелось прояснить один вопрос. Она поделилась своими догадками с Настей. И однажды, подловив удобный момент, они подстерегли Стеллу после репетиции на выходе из ДК. Блондинка, в отличие от остальных, редко засиживалась в 38-м. Подруги догнали ее у лестницы.

– Стелла, притормози, – задушевно начала Стю.

Цоканье каблучков оборвалось. Красотка глянула через плечо, презрительно перекосила накрашенный ротик. Стю улыбнулась в ответ. Нюта насупилась.