Константин Соловьев - Урод

• Название: Урод
• Автор: Константин Соловьев
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033288-2

Говорят, Крэйн, младший наследный принц земли Алдион, совершил немыслимое святотатство – убил безоружного старика-мага – и понес за это жестокую кару.

Он обезображен, и кровавые язвы, покрывшие его лицо, не исцелить ни лекарям, ни магам…

Его мачеха-королева, заразившаяся тем же недугом, винит в происходящем его…

Его жизнь – в опасности.

Остается только одно – бежать. И выживать, используя свое непревзойденное искусство владения мечом.

Потому что никому не важно, какое лицо у жестокого наемника, сурового охотника или озверевшего от жажды крови гладиатора из бродячего цирка…

А любовь, дружба, надежда?

Об этом Уроду пока что стоит забыть!

---

В другом углу нальта кто-то тоже ворочался, иногда раздавался низкий мужской храп, но Крэйн не обращал на это внимания. То погружаясь в мутные омуты безумия, то выныривая из них, он напрягал воспаленные глаза, надеясь увидеть сереющее в проеме небо. Ему казалось, что когда бесконечный Урт минует, ему станет легче.

К рассвету стало вовсе невыносимо. Шелест полозьев походил на звук заживо сдираемой кожи, неведомый огонь обжигал глаза изнутри, кости накалились и стали похожи на хрупкие горячие деревяшки, уже покрытые первыми черными пятнами ожегов. Серое небо, которого он ждал так долго, навалилось на него всем весом, выдавливая дыхание. Черные деревья, острые и высокие, бесшумно проплывали в проеме, раздирая разум в клочья.

Раз за разом Крэйн умирал и вновь воскресал, чтобы продолжить пытку.

Несколько раз он возвращался назад, по той невидимой тропе, которая привела его из Алдиона. И тогда он начинал видеть вокруг себя не припорошенные рассветной серостью и прогибающиеся под ветром деревянные стены нальта, а заброшенный высохший колодец или решетку с прилипшими клочьями соломы. Он не знал, что из этого реально, а что нет, он давно уже потерял направление, блуждая от одной иллюзии к другой.

Утром они останавливались, Крэйн хорошо это запомнил, потому что какие-то люди, спавшие на другом конце нальта, тяжело спрыгнули в проем, а потом он долго чувствовал резкий беспокойный запах дыма, жареной тангу и пыли. Кто-то разговаривал совсем рядом, за стеной, но слова распадались на бесполезные звуки, скручивались в жгуты и просачивались сквозь него. Он не вслушивался, он хотел умереть.

Но смерть не принимала его. Извиваясь в ее худых острых пальцах, он глотал новую порцию жизни, его мучительно рвало ею, потом следующую.

В какой-то краткий миг ему стало немного легче и он ощутил почти блаженство. Мутное мельтешение перед глазами исчезло, и он различил себя, скорчившегося в углу, худого и бледного. Кроме него в нальте было много прислоненных друг к другу мешков со снедью и кормом для хеггов, у проема валялся целый арсенал артаков, хищные загнутые пластины уродливо топорщились, как диковинные насекомые. По тому, что за их нальтом оставалась лишь пыльная степь с примятыми полозьями полосами, он понял, что находится в последней повозке.

Вместе с ним в ней ехали мужчина и женщина. Их имен Крэйн вспомнить не смог, но лица показались знакомыми. Мужчина был худ, вял и лыс, была какая-то непривычная заметная разница между его жирно поблескивающими небольшими глазами и тягучими медленными взглядами. Женщина была уже немолода, лицо ее было узким и усталым. Лишь подправленные брови свидетельствовали о том, что она еще следит за собой, но скорее всего делала она это по привычке. Короткие волосы, давно потерявшие юношескую черноту, спадали безвольными волнами по бокам, возле глаз проели кожу узкие сухие морщинки. На Крэйна оба смотрели равнодушно, как на стоящие возле стены мешки, ловя его взгляд, отворачивались. Крэйн и без них догадывался, что выглядит прескверно. Они не разговаривали, даже между собой, ограничиваясь редкими, брошенными в пустоту фразами. Женщина ушла в себя и лицо ее было безмятежно, как у человека, находящегося в полном одиночестве. Ее спутник, напротив, был немного возбужден и время от времени бросал на нее долгие взгляды. Крэйн слишком долго прожил в тор-склете, чтоб не смочь их понять. Он хотел было рассмеяться, но испугался, что треснут пересохшие деревянные губы.

А потом на него снова наползла знакомая, ставшая уже привычной боль, он встретил ее как старую подругу. И все время, пока она терзала то, что осталось от его тела, опять провел в забытьи.

Второй раз он очнулся неожиданно, чувствуя подбородком что-то шершавое и горячее. С трудом открыв глаза, он увидел совсем близко женское лицо.

Темные глаза, с искрой внутри, но какие-то неживые смотрели на него устало.

– Ешь. – Она коснулась ложкой его губ, пахло женскими волосами и олмом. – Хеннар сказал, тебе надо поесть.

Он стиснул зубы и попытался отвернуться. Сейчас любой человек был для него отвратителен. Но она не сдавалась.

– Тайлеб выпьет из тебя кровь, если ты Эно и Урт напролет будешь валяться без еды.

Он опять отстранился. Демонстративно, желая показать, что не нуждается в ее помощи и участии.

– Ты должен… Ешь!

Крэйн закрыл глаза и попытался провалиться туда, где не было ни ее, ни скрипящего полозьями нальта.

– Да ешь же ты… – прошипела она, втискивая ложку в его окостеневший рот. Горячая похлебка с олмом обожгла глотку. – Думаешь, я буду сидеть с тобой весь Урт?.. Давай открывай пасть! Не такой уж ты и красавец, чтоб женщины кормили тебя с ложки!..

Он не помнил, чем это закончилось, но, очнувшись в следующий раз, с облегчением понял, что еще жив.

Эно опять заглядывало под навес, на ткани дрожали ярко-желтые пятна, казавшиеся множеством маленьких собравшихся воедино искр. Они опять двигались, но видимая из нальта картина совсем не походила на окраины Триса – бесконечная равнина, затянутая невысокой редкой травой, ни одного дерева. Крэйн слышал, что подобное можно увидеть на севере Себера, но все-таки после густых рощиц Алдиона и неровной степи Триса это смотрелось непривычно. Появлялось ощущение, что калькад затерян в безлюдном мире, лишенном и следа цивилизации. Лишь извивающиеся полосы, которые оставляли за собой полозья остальных нальтов, говорили о том, что где-то еще есть люди. И еще – сидящая у входа женщина. Все та же, которая пыталась его кормить. Из-за жары она сняла свой глухой балахон и осталась в чем-то напоминающем короткий мужской талем и в мужских же штанах. Задравшаяся ткань приоткрывала сильные мускулистые икры и крепкие жилистые запястья, совсем не похожие на женские. Мало женского было и в ее манере держаться, даже голову она поворачивала четко и резко, словно постоянно бросала кому-то невидимому вызов.

Она поймала его взгляд, но ничего не сказала. Темные глаза насмешливо прищурились. Крэйн прочистил горло.

– Я… кх-м… Мне уже лучше.

– Вижу. Если хочешь есть – возле тебя стоит миска с олмом. Кроме олма у нас почти ничего не осталось, так что если хочешь жрать – давай. Тангу будет, как только доберемся до Себера.

– Потом. – Серые шелушащиеся зерна олма не выглядели аппетитно, хотя десяток Эно назад он отдал бы за миску разварной каши правую руку. – Я не голоден.

– Как хочешь.

Они молча смотрели друг на друга. Словно искали слова, которые полагалось произнести в такой ситуации. Но слова не шли, и горячая пыль, залетавшая сквозь прорехи в навесе, образовывала в лучах света причудливые переливающиеся узоры.

– Ты уверен, что годишься для Тильта? – спросила наконец она. – Ты не выглядишь крепким.

– Думаю справиться. Когда-то я неплохо крутил дубину.

– Если не справишься – не думай, что Тильт согласится держать тебя в калькаде хотя бы один Эно. Его любимый девиз – «Нам не нужны ненужные люди!». Так что имей в виду. Дохляки у нас долго не остаются… Тем более – тайлеб-ха.

– Следи за собой! – вяло огрызнулся он. – Я еще не видел, чем ты зарабатываешь свою горсть олма.

Его ярость, казалось, ее позабавила. Она усмехнулась.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. Нет.

– Нет?

– По этой части у нас есть Тэйв. Ее место – рядом с Тильтом на первом нальте. По правую руку… Я зарабатываю тем, что шесть Эно из восьми рву себе связки на руках и ногах. Я акробатка.

– Тэйв?.. – Он вспомнил молоденькую девушку с застывшим взглядом старухи. – Не думал. Тильт говорил, она посудомойка, кухарка и…

– У нее остается порядочно времени. К тому же Тильт никогда не перегружает ее на длинных переходах… работой. Но ты свою пасть можешь заткнуть сразу. Если только подойдешь ко мне или Тэйв, хозяин о тебе позаботится. О, еще как. Так что если думаешь посластиться за пустой тулес – лучше выпрыгивай на ходу. Мы здесь работаем. А женщин будешь искать в Себере, если, конечно, они не лишатся чувств при виде тебя.

Она не столько была зла, сколько была самой злостью. Бледная, с тонкими, остро очерченными губами и горящими темными глазами, худая и жилистая, она смотрела на него с нескрываемым презрением. Крэйн в который раз увидел себя со стороны, словно успел словить соскользнувшее с ее глаза собственное крошечное отражение. Она видела его бесполезным мешком с костями, пустой покупкой своего хозяина, грязным и больным тайлеб-ха, которого закинули, как мусор, в последний нальт.

Крэйн почувствовал, что почти ненавидит ее, даже не столько саму эту одуревшую от долгой дороги и голода акробатку, сколько выражение ее лица, этот лихорадочный и острый блеск глаз. Потому что лицо это до боли напоминало его собственное, то лицо, которое смотрело на мир его глазами. Настоящее лицо Крэйна вряд ли когда-нибудь сможет выражать чувства.

– Ладно, не слушай… – Она махнула рукой. – Каждый ест свои лепешки, вот и все. Твоя – быть уродом, моя – рвать руки и ноги, корячиться на песке. А за женщин… Найдешь ты их в Себере, я скажу куда идти. За две горсти олма там и хегга примут, а ты все-таки еще крепкий, хоть и тощий, как сама смерть. Настоящий тайлеб-ха.