Юрий Домбровский - Хранитель древностей

• Название: Хранитель древностей
• Автор: Юрий Домбровский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Был, - ответил он, - сейчас уже на пенсии, работаю счетоводом в кооперативе дома отдыха "Каменное плато".

- А это что? Далеко от колхоза "Горный гигант"? - спросил я как будто вскользь.

- Да нет, рядом, - ответил он. - Они на прилавках, в саду, а мы внизу, через Алма-Атинку, у шоссе.

- А вы там кого-нибудь знаете? - спросил я. - Всех знаете? Бригадира Потапова не знаете?

Очень нехороший был у меня тон, какой-то напряженно равнодушный, выспрашивающий, фальшивый. Никак он не мог не заметить этого.

- Это бригадира из шестой бригады? - спросил он. - Нет, не знаю. Так видеть много раз видел, а вот говорить что-то не приходилось.

Я думал, что он спросит: а зачем мне нужен этот Потапов? Но он ничего не спросил, только сидел смотрел на меня и ждал, "Вот черт", - подумал я и спросил:

- Что, змей у вас там, говорят, появился? Не удивляясь, он пожал одним плечом.

- Да всякое говорят бабы. Я, откровенно говоря, не прислушивался. Мне это все ни к чему. - Он наклонился над своей наволочкой. - Я вот что хотел показать вам. Если разрешите, конечно...

Вся эта сухость, равнодушие, строгий взгляд, издевательская вежливость и учтивость - все это взятое вместе походило просто-напросто на вызов. И не знаю, зачем я протянул ему статью.

- Прочтите.

Он опустил наволочку, полез в карман жилетки, вынул пухлый сафьяновый футляр с золотыми инициалами, открыл, достал очки, надел, потом поднял со стола один лист и стал читать. Я смотрел на него. Читал он внимательно и хмуро. Прочел один лист, положил его на стол, взял другой, потом третий. Читал вдумчиво, не пропуская ни строки. Дочитал до конца все три листа, снял очки, спрятал в футляр, щелкнул им, положил в карман и сказал:

- Ну что ж, вполне художественно. Только вот про синюю птицу - зря, она не голубая, а темно-синяя с отливами, как вороненая сталь. И поймать ее тоже можно. Трудно, но можно. Я ловил. Это вы перемените. Это ведь дрозд, только зовут его - синяя птица. Так вот...

Он снова нагнулся, размотал бечевку на наволочке и достал довольно большую игрушечную лодку с тремя гребцами на корме. Лодка была черная, а фигурки - желто-палевые. Старик поставил игрушку на стол и посмотрел на меня. А я тоже смотрел на нее и думал: да где же все это - и лодку, и фигурки гребцов, стоячих, а не сидячих, - видел?

- Позвольте, позвольте, - сказал я, - да ведь это же... - Я хотел сказать: "Это же из музея игрушек", но почему-то осекся.

Вот только тут он позволил себе чуть-чуть улыбнуться, вернее, не улыбнуться, а только слегка растянуть углы рта.

- Узнали? - сказал он. - Точнейшая копия, могу сказать без хвастовства. Вот вырезал и подношу музею! Дар Родионова. - И он слегка даже поклонился.

- Спасибо, - сказал я ошарашенно. - Большое вам спасибо, но... я не знаю... - Я в самом деле не знал, как сказать ему, что эта игрушка индийская или яванская джонка (даже не подлинник, а ремесленная копия) - ни на кой черт нам не нужна. Да ее и поставить негде, ни к одному отделу она не подходит. - Но только я не знаю... Мы ведь игрушки не собираем, мы республиканский музей.

А он уже опять подтянулся, одеревенел и смотрел на меня сурово.

- Не собираете игрушки? - спросил он любезно. - А вот эта, скажите? Это тоже игрушка? - Он снова наклонился над наволочкой и поставил на стол одну за другой несколько вещей: статую будды, позолоченную и раскрашенную - алые губы, голубые глаза, белый лотос в руке, потом золотого китайского дракона и наконец узорчатую резную башню, похожую на винтовую лестницу с карнизами, перилами, узорной верхушкой, - все это было сделано чисто и точно под слоновую кость. Надо сознаться, что такие работы мне приходилось видеть не часто.

"Да, но делать-то с этим что? - тоскливо подумал я. - Ну, будда еще туда-сюда - тут где-то рядом был буддийский монастырь, ну а все это..."

- Так вы полагаете, что все это игрушки? - спросил Родионов. Он сидел на стуле и не отрываясь смотрел на меня.

- Да нет, не игрушки, - ответил я неловко. - Будду мы у вас возьмем и оплатим...

- Ну вот и та лодка тоже не игрушка, - отрезал он и начал собирать и засовывать в наволочку все свои изделия. - Эта лодка мертвых из изобразительного музея Пушкина. Если вы археолог, то должны были ее видеть. Там даже фотографии с нее продают. Я по фотографии резал, а потом ходил сличать. А вы говорите игрушки! Для исторического отдела эти игрушки первое дело.

Вот черт возьми, надо же, надо же так сесть в галошу! И главное: только что он сказал про музей Пушкина, как я вспомнил, что ведь десятки раз видел я эту барку и даже знаю, где она стоит - по правую сторону от входа, возле шкафчика с мумиями: мумия крокодильчика, мумия кошки, голова женщины на подставке, а рядом, в другом шкафу, на нижней полке - вот эта барка. Но доказывать или говорить что-нибудь, конечно, уже было ни к чему.

- Так вот будду мы возьмем, - тупо повторил я.

- Спасибо, не надо, - гордо отрезал он. - Пойду через парк, кину детишкам, пусть играют... Теперь вот какое дело...

Он полез в планшет и вынул оттуда что-то большое, плоское, завернутое в суровую тряпку, развернул тряпку, а под ней оказалась пергаментная бумага. Развернул пергаментную бумагу - в ней оказались три небольших осколка сосуда: горлышко, - донышко и стенка. Все это было здорово обточено водой. Но я сразу же узнал останки родной сестры своей корчаги. "Ведь притащит, идиот, две или три такие цистерны, - в "Горном гиганте" ими все участки засорены, - и не повернешься, и не посадишь никого".

- Откуда это у вас? - спросил я бессильно, вертя в руках обломки.

- Из колхоза "Горный гигант" - ответил он спокойно. - Как раз из тех мест, где голубая птица поет и удав ползает.

"Вот проклятый, - подумал я. - А ехать все равно придется". - Ну что ж, приеду посмотрю, - сказал я, вздыхая. - Вы оставьте здесь это все, я потом как-нибудь...

Но он сидел, смотрел на меня так-то я невольно спросил:

- Еще у вас чего-нибудь?

Он вдруг молча наклонился, полез в планшет, достал оттуда сложенный вчетверо лист ватмана.

- Что это? - спросил я, не протягивая руки.

Тогда он, сверкнув глазом, молча развернул, вернее распахнул, бумагу и положил ее передо мной на стол. Это был план. Зеленым карандашом были нанесены холмы, деревья, кудрявые кусты (так символисты изображали облака), а посередине прямоугольник с крупной надписью: "Копать здесь"

- Ну и что здесь выкопаешь? - спросил я уныло. Он сверкнул на меня глазом и ответил.

- Если копать по-умному, - это он подчеркнул особо, - то большие вещи можно найти.

- А именно, - спросил я, - корчаги? Никак не удавалось мне справиться со своим голосом. Как ни хотел я говорить тихо и спокойно, не получалось. Старик посмотрел на меня и отвернулся.

- Разнообразные, - ответил он, коротко опять посмотрел и опять отвернулся. - Два сосуда выкопаны, в правлении стоят, приезжаете заберите, а здесь целый римский город можно откопать.

- Даже уж римский? - улыбнулся я. - Ну, ну. А мне ведь было по-настоящему совсем не смешно. Я понимал: эта новая идиотская история мне будет стоить изрядно крови. От меня этот кладоискатель пойдет к директору, а у директора пропадают спущенные еще с начала года кредиты на научную работу, за неиспользованием их срезали в, прошлом году, срежут и в этом, а в будущем так и совсем не предусмотрят: раз не можете освоить, так зачем просить? Директор был человек новый, в музее никогда не работал, и этот свирепый старик со своими планами, черепками, римским городом, закопанным где-то тут поблизости, здорово может закрутить ему голову. Он ведь не знает, что такие приходят в музей чуть ли не каждый месяц. Один приносит карту местности, где зарыт клад Александра Македонского, другой отыскал в подвале чемодан со старыми бумагами, а в них оказалась десятая глава "Евгения Онегина", отстуканная на машинке, третий пошел гулять в горы, и там за ним вдруг погнался дикий человек, четвертый же... ну, вот этот четвертый сидит сейчас передо мной и свирепо глядит на меня. Он старый, восторженный дурак, но от него скоро не избавишься. У таких мухоморов не поймешь, чего больше ослиной настойчивости или восторженной петушиной злости.

- Да почему же именно римский? - спрашиваю я уже вяло. - Ну пусть бы какая-нибудь Усуни или Саки, ну это еще туда-сюда, а римляне-то как сюда попадут? Они-то вон где жили!

Он усмехается. Я ему буду толковать про римлян! Так академик смотрит на шарлатана, выдающего себя за профессора.

- А что Александр Македонский воду из Сырдарьи шлемом черпал, вы знаете это? - спрашивает он меня в упор.

Этот проклятый Александр Македонский! Никуда от него не уйдешь в Средней Азии - он проходил везде, произносил афоризмы, зачерпывал воду шлемом, зарывал сокровища в каждом холме.

- Так ведь он же грек был, - кричу я, сорвавшись, - грек! Вы же слышите - Ма-ке-дон-ский! Значит, грек, если Македонский. А потом, где Сырдарья, где Алма-Ата? Есть разница?

Он усмехается все тоньше, все презрительнее.

- Никакой особой разницы. Обе в Казахстане. Сойдите вниз, взгляните на карту. А греки и римляне одной нации.