Анатолий Домбровский - Падение к подножью пирамид

• Название: Падение к подножью пирамид
• Автор: Анатолий Домбровский
• Жанр: Научная Фантастика

---

"Представь себе, нашлись желающие! - хохотал в трубку Яковлев. - У нас в райцентре уже созданы два клуба - скифов и сарматов. Изучают историю и способы ведения войны. Сейчас идет запись в клуб готов. Не хочешь ли записаться?"

То, что ночной гость и режиссер - одно лицо, Яковлев решил сам, хотя не видел Гостя в качестве Режиссера. Оснований для такого утверждения было мало лишь некоторые описания внешности Режиссера наводили Яковлева на мысль о его сходстве с Ночным Гостем: он представал перед видевшими его людьми в некотором подобии халата, у него были забинтованы руки, а ноги обмотаны тряпьем.

"Но если это только режиссер, и, стало быть, простой смертный человек, хотя и сумасшедший, то как же он мог появиться перед нами столь загадочным образом? - усомнился в выводах Яковлева Петр Петрович. - И почему он нас не вербовал на съемки своего фильма?"

"Видно, мы не годимся в артисты, - отделался шуткой Яковлев. - А с помощью отмычки, да будет тебе известно, открываются не только дверные замки, но и банковские сейфы!"

История о Сумасшедшем Режиссере была вполне в духе времени. О свихнувшихся политиках, ученых, писателях, военных, партийных лидерах в тот год часто писали газеты - таково было энергетическое влияние ближнего космоса. В тот год всем казалось, что вот-вот удастся поймать инопланетян и даже то, что они уже свободно живут между людьми. И если Яковлев соединил в одном лице сумасшедшего и явившегося оттуда - то это тоже было в духе времени.

Яковлев сообщил Петру Петровичу также о том, что расчищена дорога от райцентра до флотской базы. Поездка на базу через райцентр удлиняла путь кило, метров на шестьдесят-семьдесят. Поэтому в хорошую погоду Петр Петрович пользовался прямой дорогой. Теперь же он обрадовался и тому, что сообщил Яковлев - давно уже пора было навестить "Анну-Марию" и отвезти мастеру очередной взнос. Петр Петрович решил, что мешкать с поездкой на базу нельзя: ведь со дня на день снова могла разыграться вьюга и замести дорогу, а там жди, когда ее расчистят снова. Словом, надо было ехать немедленно.

Лукашевский быстро собрался, залил в бак машины оставшуюся канистру бензина, весь запас, подкачал скаты, прогрел в гараже мотор и отправился в путь. О том, что уезжает на базу, сказал Полудину раньше, велел ему с обеда запустить электростанцию для подзарядки аккумуляторов и включить вечером маяк, если он к тому времени не успеет вернуться.

Въезд на территорию бензоколонки был перегорожен веревкой, на которой трепыхались красные лоскутки. Это хотя и огорчило Лукашевского, но не очень у него оставалось еще две возможности заправить машину: у ремонтников на базе или у Квасова на погранзаставе.

Остановился у райисполкома с намерением заглянуть к Яковлеву. Поднялся на второй этаж, в приемную. Секретарша, которая давно знала Петра Петровича, в кабинет его все же не впустила: у Яковлева, как всегда, было совещание.

"О чем и с кем он совещается?" - поинтересовался Лукашевский.

"С какими-то дикарями, - шепотом ответила секретарша, сделав при этом большие глаза. - Пришли все в кожаных штанах, с мечами и луками, в малахаях. И говорят не по-нашему - все гыр-гыр, гыр-гыр. Бороды поотпускали. Но веселые, добавила она, облегченно вздохнув. - Вроде все-таки как наши люди, но только переодетые. У меня тут записано в журнале, - заглянула она в толстый гроссбух. - Ага вот, - и прочла: - Клуб скифов. Значит, самодеятельность, - объяснила она Петру Петровичу. - Но мечи и стрелы - как настоящие".

Лукашевский не стал дожидаться конца совещания, которое могло продлиться и час и два, поцеловал руку секретарше и, пообещав заглянуть на обратном пути, вышел из приемной. Спускаясь по лестнице, столкнулся с группой людей, идущих навстречу. Их было человек двадцать, мужчины и женщины. Передние, прижав Петра Петровича к стене, пронесли мимо него наклеенный на фанеру плакат: "Долой пришлых скифов! Киммерия - для киммерийцев!" У мужчин на поясах болтались тяжелые мечи, женщины были с луками, как амазонки. От людей пахло дубленой овчиной, табаком и винным перегаром. Нетрудно было догадаться, что вслед за делегацией Клуба скифов на прием к Яковлеву пожаловали и представители Клуба киммерийцев, организации, созданной, если верить самому Яковлеву, Сумасшедшим Режиссером для съемок фильма "Вечная война".

Петр Петрович прошел в толчее лишний марш и вышел не на парадное исполкомовское крыльцо, а во двор - к гаражам и туалету. Во дворе, привязанные к деревьям, стояли оседланные лошади.

"Это чьи? - спросил он у коновода, бородатого юноши в длиннополом тулупе и мохнатой шапке-ушанке. - Скифские или киммерийские?"

"Проваливай, инородец! - ответил ему коновод. - Много вас тут шляется, любопытных!"

Лукашевский предпочел промолчать и отправился за угол, где стояла его машина.

Дорога до флотской базы была не из легких: дважды Лукашевского заносило, бросало в снежные отвалы, хотя он и плелся почти по-черепашьи, с трудом одолел подъем из балки перед самой базой, думал, что придется вернуться. И вернулся бы, когда б хватило бензина хотя бы до райцентра. Поднялся все-таки, исковыряв лопатой скользкий подъем - трудился битых два часа, семь потов спустил, охрип от ругани, проклиная дорогу и машину. Зато потом отошел душой, ощутил праздник, когда мастер привел его на стапеля к яхте. "Анна-Мария" уже, по словам мастера, вполне смотрелась. Да что там смотрелась! Она была уже красавицей. Ее длинное и сильное тело волновало Петра Петровича, старого морского волка. Кубрик показался ему уютнее дома, а палуба так и приморозила к себе подошвы его башмаков, словно не хотела отпускать. Втайне от мастера Лукашевский нежно погладил мачту и прижался к ней на мгновение щекой. Он уже любил ее.

"В марте-апреле можно будет спустить на воду, - пообещал Лукашевскому мастер. - Готовьтесь к окончательному расчету".

При этих словах у Лукашевского сладко дрогнуло сердце.

На базе заправиться не удалось. Оставалась надежда лишь на Квасова. И Петр Петрович, закончив дела с мастером, сразу же отправится на погранзаставу.

Квасов, как всегда, встретил его радушно, сразу же усадил за стол угощать. И угощал щедро: и копчениями, и солениями, и варениями. Ординарцу велел залить полный бак бензина, а жене - приготовить для Петра Петровича "посылочку", собрать всякого рода продукты - из тех же копченостей, солений и варений. Он был в прекрасном расположении духа, хвастался своими успехами - на "отлично" сдал очередную академическую сессию - пересказывал старые анекдоты и сам же весело хохотал. Петр Петрович не сразу решился спросить его про геометрические фигуры на экранах радаров, а когда спросил, пожалел: хорошее настроение Квасова мгновенно улетучилось.

"Есть фигуры, есть, - сказал он, поскучнев. - Никуда не денешься. Но теперь они всем до лампочки, никого не интересуют. Да я о них уже и не докладываю, потому что на других заставах то же самое - крестики-нолики. Мы теперь их так называем. Один мой солдат так задумался над этими крестиками-ноликами, что у него крыша поехала, комиссовали, отправили к маме. Я и сам иногда до того довожу себя этими крестиками-ноликами, - признался Квасов, когда его жена вышла на кухню, - до того взвинчиваю, что страшно становится. Нет, лучше про это не думать. И не говорить! - решительно сказал Квасов. - Пусть об этом лошади думают, у них головы большие... Кстати о лошадях, - снова насупился Квасов. - Ничего не замечали?"

"Что именно?" - спросил Петр Петрович.

"Какие-то конники по окрестностям шастают, целыми эскадронами. Я сам, правда, не видел, но люди говорят. Один мой солдат тоже видел, в приборе ночного видения. Мчались куда-то прямо-таки лавиной. Я интересовался кто такие, у местных жителей спрашивал. Одни говорят, что готы, другие - что тавры. Чепуха, конечно. Какие теперь готы, какие тавры? Тысячу лет их никто не видел. Пацаны, наверное. Воруют в колхозах лошадей и носятся, как ошалелые, по степям. Но тоже беспокойно: вдруг налетят на заставу, за оружием? В других краях такое уже случалось".

Петр Петрович рассказал Квасову про "скифов" и "киммерийцев", нагрянувших к Яковлеву, про их конные клубы.

"А! - закричал радостно Квасов. - Значит, кино! Слышишь, Катя? - позвал он жену. - Все эти конники - проделки киношников. Кино будут снимать. Как я раньше не додумался? А ты боялась налета, - обнял он жену. - Но это всего лишь киношники!"

На обратном пути Лукашевский снова не попал к Яковлеву: теперь его самого вызвали на совещание в областной центр.

"Очень важное какое-то совещание, - сказала Петру Петровичу секретарша. Очень важное! Какой-то район, говорят, отделился и объявил себя независимым государством. Спятили там все, наверное. Не иначе".

Лукашевский вернулся домой затемно. Ворота ему открыла Александрина. Спросила, когда он вышел из машины: "Все дела сделали?"

"Да, слава Богу, - ответил Петр Петрович. - А что здесь? Живем без новостей?"