Бхагаван Раджниш - Заратустра. Танцующий Бог

• Название: Заратустра. Танцующий Бог
• Автор: Бхагаван Раджниш
• Жанр: Эзотерика

Беседы по книге Фридриха Ницше

"Так говорил Заратустра"

---

Смотрел ли ты на друга, когда спит он, чтобы увидеть, каков он тогда? Что такое лицо друга твоего? Это — твой собственный лик, но отраженный в грубом и несовершенном зеркале. Если вы посмотрите на спящих людей, вам неминуемо придет мысль: «Возможно, это и мое лицо». Они бормочут во сне, они говорят бессмыслицу, непристойности. Они не находятся в сознании — сознание держит марку, создает фальшивую внешность. Но вы осознаете, что это также и ваше лицо.

Стал ли ты чистым воздухом, ...хлебом и лекарством для друга своего? Иной не в силах освободиться от собственных цепей, однако друга своего спасает. Вы сами раб, но притворяетесь освободителем своего друга. И то же верно по отношению к вашим так называемым спасителям: сами они не спаслись, но они готовы спасти весь мир.

Иисус все время настаивает: «Я — спаситель, и если вы верите в меня, больше ничего не нужно. Вы спасетесь: спасетесь от ада, спасетесь от всякой боли, страдания и тьмы». И миллионы христиан до сих пор утешаются мыслью, что в день последнего Суда придет Иисус со своим отцом, Богом, и укажет на своих овец; они будут спасены и взяты в рай. А остальные?.. Все остальные, которых в миллионы раз больше, будут брошены в бездонную пучину адского пламени — навечно!

Даже в двадцатом веке, в самом конце, миллионы людей все еще верят: все, что нужно — верить в Иисуса, в то, что он единственный рожденный Сын Божий, и тогда можно делать все, что хочешь: ты будешь спасен. Очень дешево - просто верь.

В первый вечер, когда меня посадили в тюрьму в Америке... Второй заключенный в моей камере был, должно быть, очень преданный христианин. У него на кровати лежала Библия; опускаясь на колени, он очень набожно преклонял на нее голову. А прямо над Библией висели всевозможные порнографические картинки, вырезанные из журналов — он оклеил ими все стены.

Я посмотрел на все это и, когда он закончил молиться, спросил:

— Кто повесил эти картинки? Они просто очаровательны.

Он сказал:

— Это я — вам нравится?

— Они так красивы. Я тоже благочестив, — сказал я. Он слегка забеспокоился, когда я сказал о своем благочестии, и спросил:

— Что вы имеете в виду? Я ответил:

— Неужели вы не видите противоречия? Вы молитесь Богу, склоняете голову на Библию, встаете на колени в надежде, что будете спасены...

Он сказал:

— Конечно, я буду спасен. Я верю в Бога, я верю в Иисуса Христа.

Я спросил:

— А как насчет этих порнографических картинок? Он сказал:

— Это неважно. Если вы верите в Иисуса, вы спасены. Я сказал:

— Так, наверное, поэтому... Сколько раз вы сидели в тюрьме?

Он сказал:

— Я сижу всего четвертый раз.

— А какие преступления вы совершали? — спросил я.

— Всякие. Но я всегда молюсь утром и вечером — хоть в тюрьме, хоть не в тюрьме. Это мелочи. Моя вера в Иисуса абсолютна; он не может нарушить своего обещания.

Я сказал:

— У вас есть какие-нибудь гарантии? Если он не явится в день последнего суда, вы окажетесь в беде. Если все эти голые девочки придут и скажут: «Он — наш последователь. Он становился перед нами на колени каждое утро, каждый вечер...»

Он посмотрел на меня. Он был зол; он сказал:

— Вы, наверное, не христианин. Я сказал:

— Как раз я-то христианин; иначе, зачем мне о вас беспокоиться? Но вы кланяетесь перед этими голыми девушками на порнографических, непристойных открытках. Все эти девушки предстанут в последний судный день, и я тоже там буду — запомните — как свидетель.

Он сказал:

— О Боже! Я слышал о вас, я видел вас по телевизору, и они говорили — наверное, правильно — что вы опасный человек. Простите меня, и не поминайте эти картинки в последний день.

Я сказал:

— Снимите их. Он сказал:

— Это не так просто. Я не могу молиться двадцать четыре часа в сутки, и это мое единственное развлечение — вырезать их из журналов, развешивать... Не я один делаю это, все тюремные камеры наполнены порнографическими картинками.

Тюрьма обеспечивала заключенных этими журналами, и тюрьма же снабжала их Библией. На следующий день, когда пришел тюремщик, я спросил его:

— Вы снабжаете бедных узников тем и другим — неужели вы не видите противоречия? Он сказал:

— Никто раньше не замечал это противоречие. Я спросил:

— А вам нужно, чтобы кто-нибудь его заметил? Вы что, сами это не понимаете? Он сказал мне:

— Пойдемте со мной в офис. Мы можем поговорить об этом там, а не перед заключенными — вы можете спровоцировать их.

Я сказал:

— Я не провоцирую их против Библии, я провоцирую их против этих безобразных картинок на стенах. Вы обходите тюрьму каждый день, видите все, что происходит, и молчите об этом. Когда меня освободят, я выдам средствам массовой информации и вас.

Он сказал:

— Не делайте этого! Я сказал:

— Заключенный сказал мне как раз то же самое: «Не делайте этого в судный день».

Ваш ум настолько фрагментарен — вы все время делаете противоречивые вещи. Еще днем вам как-то удается собраться; ночью это очень трудно.

Я слышал: Жена одного человека... почти все жены немного подглядывают по ночам за своими мужьями, особенно за болтливыми — если они разговаривают во сне. Этой ночью мужчина все время повторял: «София, дорогая София...»

Жена не смогла сдержаться — она разбудила его и спросила:

— Кто эта София? Он сказал:

— София? Так зовут лошадь, и я думал поставить на нее на бегах.

Жена не поверила — ни одна жена не верит тому, что говорит муж — и стала искать другие доказательства. В его ежедневнике нашлось имя Софии и номер ее телефона! Утром она принесла блокнот и сказала:

— Только что звонила эта лошадь; я сказала: «Он спит, оставьте свой телефон». Вот номер: ты можешь позвонить этой лошади.

Заратустра говорит: «Наблюдайте за своими друзьями, когда они спят...» и это относится не столько к вашим друзьям, сколько к вам. Только честный человек, искренний до глубины души, может быть одинаковым во время бодрствования и во время сна. Если человек радостен, даже в смерти его лицо будет лучиться тем же сиянием, той же радостью — что же говорить о сне?

Нужно быть цельным. Это дает вам силу, это дает вам совершенно новую мощь — не разрушительную, но созидательную.

Если ты раб, то не можешь быть другом. Есть люди, которые не осознают своей глубокой предрасположенности к рабству. Они хотят быть рабами — ведь если они рабы, вся ответственность лежит на человеке, который поработил их.

Пока вы не готовы взять всю ответственность за свою жизнь, нечто в вас всегда будет хотеть рабства, поскольку только раб свободен от ответственности. Но раб не может быть другом — он ищет хозяина, а не друга. И то же самое верно и с другой стороны.

Если ты тиран, то не можешь иметь друзей. Потому что вы ищете рабов, а не друзей. И всякий, в ком есть достоинство, не будет рабом во имя дружбы.

Слишком долго таились в женщине раб и тиран. Ответственность лежит на мужчине. Заратустра об этом не упоминает. Возможно, он все еще думает о себе только как о мужчине — он не превзошел двойственности мужчины и женщины. Он говорит о женщине как мужчина; поэтому он не принимает ответственности. А на самом деле, на мужчине лежит ответственность за многое, что в женщине неверно.

Слишком долго таились в женщине раб и тиран. Мужчина довлел над нею. Он почти сделал из нее куклу — превратил ее в услаждение для глаз. Он не оказывал ей того уважения, которого требовал от нее к себе. Он держал ее в духовном рабстве, и естественно, что в женщине тысячи лет горело желание мести.

Это проявляется даже в мелочах: она третирует мужа, донимает его, она всегда злится. Но ответственность — я хочу, чтобы вы это запомнили — лежит на мужчине. Женщине не давали свободы. Вы сделали ее рабыней, и она хочет избавиться от этого рабства, но вы сожгли все мосты. Вы не разрешали ей получить образование, вы не позволяли ей свободно вращаться в обществе, вы не давали ей финансовой свободы... и вы все время держали ее беременной. Вы пользовались ею. Вы не оказывали ей того уважения, которого достоин человек — естественно, возникает мстительность.

И мстит она по-своему: она мучает вас, она превращает вашу жизнь в ад. Вы сделали ее жизнь адом; она делает адом вашу жизнь. Ее способы всегда отличаются от ваших, но в конечном итоге вы оба живете в аду.

Поэтому неспособна она к дружбе: ей ведома только любовь. Женщина неспособна к дружбе, поскольку она несвободна. Ее индивидуальность не признают, ее независимость не уважают — как она может быть другом?

Заратустра неправ, когда говорит, что ей ведома только любовь. Если она не знает даже дружбы, как она может знать любовь? Ей знакомо лишь вожделение. И по этой самой причине она ненавидит мужчину, поскольку ей прекрасно известно, что все эти красивые слова — «дорогая», «любимая», «я люблю тебя» — это не что иное, как предисловие для похоти. Естественно, она реагирует по-своему - у нее болит голова. Вы говорите «дорогая» и «любимая», а она говорит, что у нее болит голова. Это ее способ помучить вас — вы мучили ее достаточно.