Леонид Сабанеев - Воспоминание о России

• Название: Воспоминание о России
• Автор: Леонид Сабанеев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Блистательные мемуары и эссе одного из самых скандальных отечественных критиков Л.Л.Сабанеева предоставляют уникальную возможность – стать "очевидцем" знаменательных событий в художественной жизни России Серебряного века. Почти всех своих "героев" Сабанеев знал лично; в детстве сидел на коленях у Александра III, позднее общался с Л.Толстым, слушал фонограф вместе с Чайковским, называл Владимира Соловьева "дядя Шуба", был ближайшим другом Скрябина, свидетелем знакомства Айседоры Дункан с Есениным… Статьи и воспоминания Сабанеева охватывают весь срез российской жизни – музыку и литературу, науку, быт и политику. Значительная часть текстов публикуется впервые. Издание адресовано самому широкому кругу читателей, интересующихся отечественной историей и культурой.

---

«С КАКОГО ПУНКТА НАЧИНАТЬ…»

Печатается по авторской недатированной машинописи. Вероятно, написано в конце 20-х – начале 30-х гг. как вступление к неосуществленной книге воспоминаний о годах, проведенных в Советской России.

[001] Цитата из стихотворения Вл. Соловьева «Дракон. Зигфриду» (1900), использованного также А. Блоком в качестве эпиграфа к пятому стихотворению из цикла «На поле Куликовом».

ВОСПОМИНАНИЯ МОСКОВСКОГО СТАРОЖИЛА

Печатается по авторской недатированной машинописи. В оригинале обозначение рубрики: «Из прошлого»

[002] Родоначальником считается некий Сабан Али Хан. чей сын мурза Сабан Алей перешел из Золотой Орды на службу к великому князю Василию Темному (XV в.).

[003] Если «Цыганы» («Алеко» у Сабанеева) действительно начаты в Одессе и закончены в Михайловском в 1924 г., то «Метель» датируется 20 октября 1830 г.

[004] Имеется в виду Иван Васильевич Сабанеев (1770-1829), участник походов Суворова и войн с Наполеоном. Пушкин познакомился с ним в 1822 г. в Кишиневе и встречался позднее в Тирасполе и Одессе. По воспоминаниям современника, «Сабанеев был маленький, худой, умный и деятельный живчик. Не думая передразнивать Суворова, он во многом имел с ним сходство» (Вересаев В. Спутники Пушкина. Т. 1.

М.. 1937. С. 265). Возможно, что не только пушкинская «Метель», но и сюжет «Мертвых душ» тоже до некоторой степени связан с одним из устных рассказов И. В.

Сабанеева (эта история была впоследствии сообщена Пушкиным Гоголю). Суть ее в том, что в Вендорах, населенных беглыми, «никто не умирал»: как только кто умрет, так его паспорт переходит к другому беглецу – получалось, что по паспортам все бессмертны. (См.: Черейский Л. Пушкин и его окружение. Словарь-справочник. 2-е изд. Л., 1989.)

[005] Русско-французкий союз был оформлен соглашениями 1891-1893 года

[006] На самом деле возвышение С. Ю. Витте не было впрямую обусловлено этим случаем. В момент крушения царского поезда в октябре 1888 г. Витте уже занимал пост управляющего юго-западными железными дорогами России.

О русской музыке и музыкантах

М. И. ГЛИНКА

Печатается по тексту газетной публикации: «Новое русское слово», 1954, 30 мая. В оригинале подзаголовок: «К 150-летию со дня рождения».

«ЖИЗНЬ ЗА ЦАРЯ»

Печатается по тексту газетной публикации: «Русская мысль», 1961, 3 июня. В оригинале подзаголовок: «К 150-летию сочинения оперы»

[007] Взгляды Сабанеева на творчество Глинки и на его первую оперу ко времени написания настоящей статьи претерпели кардинальные изменения. Ср.: «Значение этой оперы – чисто провинциальное, местное. Ни по замыслу, ни по музыкальным мыслям это творение не может идти в сравнение с теми художественными монументами, которые в то время воздвигал Запад» [Сабанеев Л. История русской музыки. М.,

1924. С. 35).

[008] Имеются в виду Сталин, Зиновьев и Каменев, фактически руководившие страной во время болезни Ленина и в первое время после его кончины.

[009] В 1939 г. опера была поставлена с новым либретто С. Городецкого сперва в Москве, Ленинграде и Саратове, а затем и во многих других городах СССР.

РОБЕРТ ШУМАН И РУССКАЯ МУЗЫКА

Печатается по тексту газетной публикации: «Русская мысль», 1957, 21 января.

[010] Сабанеев перефразирует здесь слова Римского-Корсакова из его воспоминаний:

«Моцарт и Гайдн считались устаревшими и наивными, С. Бах – окаменелым, даже просто музыкально-математической, бесчувственной и мертвенной натурой, сочинявшей как какая-то машина» [Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. 8-е изд. М., 1980. С. 24).

[011] В данном случае все же скорее можно говорить не о влиянии, а о совпадении.

ИЗ МОИХ ЛИЧНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ АНТОНЕ ГРИГОРЬЕВИЧЕ РУБИНШТЕЙНЕ

Печатается по недатированной авторской машинописи. Опубликовано: «Русская мысль», 1964, 25 февраля.

[012] Пианист Иосиф Левин не учился у Зверева, а поступил в Московскую консерваторию сразу в класс Сафонова.

[013] Подробнее см. об этом: Зилоти А. И. Мои воспоминания о Ф. Листе // Воспоминания о Листе. М., 2000.

[014] См. «П. И.Чайковский» в настоящем издании, а также «Воспоминания о Танееве» (М., 2003).

[015] О характере такого «массового сумасшествия» дает представление глава «Концерты Гофмана и Кубелика» из книги О. Э. Мандельштама «Шум времени».

П. И. ЧАЙКОВСКИЙ

Печатается по тексту газетной публикации: «Новое русское слово», 1952, 3 февраля.

В оригинале обозначена рубрика: «Мои встречи».

[016] Известно об одной попытке самоубийства осенью 1877 г. Чайковский тогда сознательно погрузился в холодные воды Москвы-реки, с тем чтобы заболеть воспалением легких и умереть. Об этом рассказывает в своих мемуарах Н. Кашкин (Кашкин Н. Д. Из воспоминаний о П. И. Чайковском // Прошлое русской музыки. Т. 1. Пг.,

1920).

[017] Об этом Сабанеев подробнее рассказывает в другом своем мемуарном очерке о Чайковском: «Танеев был человек очень общительный и любил ходить, как все москвичи, в гости. ‹…› У него также была тенденция вводить в любезные ему семейства своих друзей.

С тех пор у нас в доме установилась традиция: каждую субботу, когда происходили репетиции в Благородном собрании на Дмитровке – репетиции симфонических концертов Музыкального общества, – у нас по утрам собирались некоторые музыканты, чтобы потом вместе с нами идти на репетиции, ибо слушание этих репетиций было требованием Танеева.

Обычно приходил сам Танеев, почти всегда с Чайковским (когда он был в Москве) и с концертмейстером оркестра Муз. об-ва – Гржимали. Приходили к утреннему чаю, потому что мы жили в двух шагах от Благородного собрания. На этих "утренниках" я насмотрелся на Петра Ильича, хотя по моему возрасту, конечно, не мог участвовать в разговорах…"старших", а иметь только функцию "наблюдателя". Это мне было очень по душе» (Сабанеев Л. Л. Мои встречи с П. И. Чайковским // «русская мысль», 1963, 3 октября).

[018] В другом варианте воспоминаний о Чайковском история с разорванной рукописью Пятой симфонии Чайковского звучит несколько по-иному: «Он (Чайковский.

– С. Г.] принес ее Танееву, с которым всегда советовался, и просил его сказать свое мнение. Танеев со свойственной ему педантичностью начал указывать ему то, что считал недостатками, чем поверг П. И. в еще большее отчаяние. Он схватил партитуру и написал на ней красным карандашом поперек – "Страшная гадость". Не довольствуясь этим наказанием, он разорвал партитуру пополам и бросил на пол. А сам выскочил из комнаты и ушел вовсе. Танеев с сокрушением поднял партитуру и сказал мне: – Как Петр Ильич все близко к сердцу принимает – ведь он сам же просил меня сказать свое мнение.

Эта партитура имела дальнейшую историю. После смерти Чайковского Танеев мне ее подарил, как он выразился, "в напоминание той сцены и в память о Петре Ильиче".

Она находилась у меня до самого моего отъезда из России в 1926 году. Уезжая, я ее подарил библиотеке Московской консерватории, где она, по всей вероятности, и ныне находится, если только то лицо, которому я, уезжая, поручил это "подарение" выполнить, его действительно выполнило. Но эта партитура не была рукописью самого П. И., а переписанным экземпляром, так что ценности автографа она не представляла» (Там же).

[019] Ср. дневниковую запись Чайковского от 20 сентября 1886 г.: «Мое отношение к нему напоминает мне то, что в детстве я испытывал насчет Бога Саваофа. Я питал (да и теперь чувства мои не изменились) к нему чувство удивления, но вместе и страха (Чайковский Л. И. Дневники 1873-1891. М., 1923. С. 212).

[020] В последнем утверждении мемуарист несколько «сгущает краски, что вообще характерно для его литературного стиля.

[021] Подробнее см. об этом ниже, в очерке Сабанеева «Детский оркестр А.

Эрарского».

[022] См. прим. [016].

[023] Сабанеев повторяет тут легенду о самоубийстве Чайковского, возникшую вскоре после смерти композитора. В последние десятилетия оживилась полемика на этот счет в связи с публикациями в зарубежной прессе статей музыковеда А. А.

Орловой. В них утверждалось, что Чайковский сам принял яд или заразился холерой, вынужденный к этому шантажом со стороны своих бывших соучеников по Училищу правоведения. Ряд известных исследователей продолжает отстаивать официальную версию – случайной смерти от холеры. Опираясь практически на один и тот же фактологический материал, биографы делают диаметрально противоположные выводы. С их доводами можно ознакомиться, например, в кн.: Холден Э. Петр Чайковский. М., 2003; Познанский А. Самоубийство Чайковского: Миф и реальность. М., 1993. В целом нельзя не признать, что нынешний широкий интерес к щекотливым подробностям жизни и смерти Чайковского в значительной мере отвечает запросам современного «массового сознания* с его мифологическими представлениями о «трагической судьбе гения», «загадочной русской душе» и т. п.