Сека Гадиев - Азау(Рассказы)

• Название: Азау(Рассказы)
• Автор: Сека Гадиев
• Жанр: Современная проза

---

Приближалось рождество, все было покрыто снегом, и дом Бата Дзебисаты, стоявший между двумя селами, чернел среди белой равнины, как утес посреди моря.

Ночью стражники окружили дом и послали к Бата человека, требуя выдачи Марине и Тугана. Бата ответил послу:

– Добровольно я свою родню не выдам. Попробуйте, если сможете, взять их силой, – и заперся в доме.

Уже занимался рассвет. Стражники двинулись к дому, но навстречу им ударили выстрелы. Над ущельем загремело эхо. Нападающие попрятались. Когда стало ясно, что силой взять Бата и Тугана не удастся, стражники подожгли пристроенный к дому овин, где хранились запасы сена на зиму. Дом загорелся. Тогда распахнулась дверь и наружу вышел Туган, с ружьем в одной руке и с шашкой в другой. Раздались выстрелы. Один из стражников упал, Тугану пуля пробила широкую грудь, но он даже не покачнулся. После второго выстрела он опустился на колени, успев ударить старшего стражника шашкой и сказав:

– Теперь тебя, мой друг, ни один знахарь не вылечит, – и опрокинулся в снег.

На звуки выстрелов собрались оба села – н верхнее, н нижнее. Люди стали между врагами и остановили кровопролитие. Бата не мог обороняться дальше: дом горел и в нем невозможно было оставаться. Родственники Бата уговорили его прекратить сопротивление.

Стражники связали его и вместе с Марине отвезли к Эристави. Тот отправил Марине в Кахетию, к прежнему хозяину, а Бата был брошен в подземелье Канчельской башни. Братья Бата сумели выкупить его у Эристави и он скоро вернулся домой. А Марине снова стала гнуть спину на кахетинского князя.

Шли годы, менялись времена. В 1861 году русский царь Александр отменил крепостное право. Старая Марине получила свободу и перебралась в Калак. Она прожила еще несколько лет м умерла. Светлая ей память!

АЗАУ

На берегу Арагви лежит село Ганис. Когда-то здесь кипела жизнь, люди жили вольно и счастливо, ни в чем не зная нужды.

Были в Ганисе два соседа: Боба Сачинаты и Бибо Тогузаты. Они любили друг друга, словно два брата. Оба были женаты. Жену Бибо звали Томиан, а жену Боба – Канукон. Эти семьи делили все свои радости и заботы пополам, и печаль у них была общая: и те, и другие были бездетны.

Но, видно, бог услышал их молитвы, и забеременели одновременно Томиан и Канукон. Надежда поселилась в обоих домах и часто, беседуя, две женщины говорили друг другу: если родятся у нас мальчики – будут братьями, родятся девочки – будут сестрами, а если у одной родится мальчик, а у другой девочка – пусть будут мужем и женой. И дали друг другу слово, что так и будет.

В ночь под Новый год родила Томиан мальчика, а Канукон девочку. Бибо зарезал быка и созвал людей на пир. В большом доме Тогузата пылал огонь, ветер далеко разносил запах шашлыка. За двумя длинными столами сидели гости. Старшие провозглашали тосты, младшие пели. Настало время дать мальчику имя. Предложили несколько имен, а потом послали к Томиан ее шафера, чтобы, по обычаю, назвать новорожденного именем, выбранным матерью.

– Назови его, как тебе нравится, – сказала шаферу Томиан, – но мне больше по душе имя Таймураз.

Шафер передал ее слова старшим. Мальчика назвали Таймуразом, подняли рог за его здоровье и пожелали счастья его родителям. Гости попировали, повеселились и разошлись.

Как-то Томиан и Канукон, встретившись у родника, вместе возвращались домой. Канукон спросила:

– Скажи, Томиан, твой мальчик плачет по ночам?

– Нет, никогда. Это ангел, а не ребенок. Он спит так тихо, словно его и нет в доме.

– Боже мой, а моя девочка всю ночь до утра не дает мне сомкнуть глаз. Я уж думаю, не сглазил ли ее кто?

– Умереть бы мне за тебя, может, у тебя нет амулета Тутыра?

– А что это такое?

– Неужели ты не знаешь? В день Тутыра, в среду, кузнец встает рано утром, умывается и, не поев, не промолвив ни слова, кует крестики. И над тем, у кого есть такой крестик, не властен дурной глаз. Да и нечистый ему не страшен.

– Господи, а ведь я этого не знала! Ей-богу, чтоб им пропасть, нашим Тагиата, у них против всех напастей одно средство – конское мясо.

– Где-то у меня есть один крестик, я отдам его тебе. Ведь, какникак, это для моей будущей невестки, – сказала, рассмеявшись, Томиан.

– Спасибо, милая, пусть бог поможет нам!

Так, разговаривая, они дошли до места и разошлись по домам.

Однажды Канукон созвала женщин, хорошенько их угостила и они дали ее дочери имя Азау.

Дети потихоньку росли и с тех пор, как начали ходить, были неразлучны. Они всегда играли вдвоем и жили то в доме Бибо, то в доме Боба.

Как-то летом Томиан и Канукон вернулись домой из лесу. Дети спали, обнявшись, во дворе Бибо, а сверху на них лежала большая черная змея. Женщины в ужасе закричали. Змея, испугавшись их крика, скользнула и скрылась в густой траве, а Таймураз и Азау проснулись и с улыбкой потянулись к матерям. Те кинулись к ним, осмотрели со всех сторон и, даже убедившись, что с детьми ничего не случилось, долго не могли успокоиться. Змея больше не появлялась, но черной тенью осталась на сердце предчувствием какого-то несчастья.

Шли годы. Таймураз и Азау повзрослели и расцвели, словно яблони весной. Их детская привязанность росла вместе с ними и превратилась в любовь: они уже ни минуты не могли оставаться друг без друга. Им исполнилось по двадцать лет, но Бибо и Боба все откладывали свадьбу.

Настала весна, и Бибо погнал свой скот на горные пастбища. Он сделал загон в зеленой долине высоко в горах и пас скот вокруг него. В канун праздника Атынаг вдруг начался снегопад. Всю ночь, усиливаясь, шел снег и к утру выпал в рост человека.

Мир стал белым и безмолвным. И тогда, разорвав громом тишину, с высокой горы сошла лавина, унесла Бибо вместе со стадом и похоронила под снегом в узком ущелье.

На другой день люди вышли на поиски, но на том месте, где раньше был загон, никого не было. Только вороны кружили в ущелье над снежным завалом.

Пригрело весеннее солнце, потеплело. На третий день снег на склонах растаял и они снова зазеленели. Тело Бибо выкопали из-под снега и отнесли на носилках домой. Коровы и овцы погибли все и стали добычей диких зверей и воронов.

Горе пришло в осиротевший дом, и эхо вторило рыданиям Томиан. Собрались люди, похоронили покойника, сказали: «Светлая тебе память!», и разошлись. Того, что осталось от всего добра Бибо, едва хватило на поминки.

Люди держатся от бедняков подальше, и счастье обходит их стороной, Боба словно подменили. Он стал холоден с Таймуразом и больше не заходил к нему в дом, запретил Азау встречаться с Таймуразом, зорко стерег ее, так что молодые люди не имели возможности даже поговорить друг с другом. Канукон стала чваниться, она уже не любезничала с Томиан. И если та, как прежде, заговаривала с ней, Канукон презрительно усмехалась и отворачивалась. Боба тем временем подыскивал для дочери другого жениха. Таймураз уже не устраивал его: он обеднел и не годился больше в зятья Боба.

И вот однажды в дом Боба пришли сваты от Биганата – очень богатой семьи – и, устроившись за столом, повели с Боба переговоры. Боба не отвечал ничего определенного и, хоть не подавал виду, но внутренне ликовал: его расчеты оправдывались, дочь его сватали в самый богатый дом в округе. Они долго ходили вокруг да около и, наконец, сошлись на калыме в семьдесят коров.

Азау слушала, притаившись за дверью. Когда она поняла, что договор состоялся, силы покинули ее и она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Горе и гнев переполняли ее, разрывая грудь. Слезы сами собой покатились из глаз. Она вытерла их рукой и сказала: «Пусть попробуют отдать меня!» В глазах ее появилась решимость и она повторила: «Пусть только попробуют!»

Вбежав в дом, она бросилась к матери:

– Наш волк хочет отдать меня какому-то медведю, а ты что скажешь, нана?

– Пусть твою нана принесут тебе в жертву: люди боятся нищеты, а ты сама к ней стремишься! Чем он будет кормить тебя, твой Таймураз? Где что найдет? Не отказывайся от богатст-ва и счастья и не беги вслед за своим глупым сердцем!

– Разве ты забыла, нана, что говорила мне раньше?

– Помню, умереть мне за тебя, помню, но то было давно, а теперь они нищие, у них больше нет ничего! Ты ведь даже от меда с маслом отворачиваешься, что же ты будешь есть у Тогузата?

– Люди живут не только ради желудка! – воскликнула Азау. Рыдания душили ее.

– Хорошо, родная моя, хорошо, я поговорю с твоим отцом и он не отдаст тебя.

Но это были пустые слова. Все осталось как было. Азау просватали.

Азау похудела, лицо ее побледнело и осунулось от горя, глазах пылал гнев. Она упорно молчала и не разговаривала ни с кем. Как дикий зверь, смотрела она на отца и мать.

А Боба и Канукон думали так: «Когда Азау станет женой сына Бигана, она полюбит его».

Но разве смог бы кто-нибудь вытравить из ее сердца образ Таймураза? Разве была на свете сила, которая бы заставила ее забыть все, чем она жила с детства?