Кэт Мартин - Остров любви

• Название: Остров любви
• Автор: Кэт Мартин
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-269-0

В романе рассказывается о любви мужественного капитана Блэкуэлла и дочери богатого плантатора Глории Саммерфилд. Неожиданные повороты сюжета, своеобразные взаимоотношения героев, занимательная фабула наверняка заинтересуют любителей данного жанра. Время и место действия – середина прошлого века, юг США.

---

Этот стройный светлокожий негритянский паренек приехал из Нью-Йорка на почтово-пассажирском судне спустя два дня после смерти отца. Он как раз возвращался домой на каникулы. Брат выглядел моложе Глори, хотя на самом деле был старше. Красивый, прекрасно сложенный молодой человек, высокий и широкоплечий, как и отец, рожденный матерью-метиской, он походил скорее на кавказца, чем на негра. Большая часть его жизни прошла в закрытых учебных заведениях, где юноша получил хорошее образование и овладел правильной, грамотной речью.

– О, Натан, – рыдала Глори, уткнувшись в плечо брата. – Мне так плохо без папы. – Они шли по берегу реки вдоль английских садов. Надвигалась первая весенняя гроза: небо затянули мрачные, зловещие тучи, все вокруг потемнело, и даже воздух казался тяжелым и неподвижным.

– Никак не могу поверить, – говорил сестре Натан. – Все кажется, что он вот-вот подъедет к моему дому на вороном жеребце. – Юноше не разрешалось жить в господском доме – Луиза Саммерфилд не вынесла бы присутствия внебрачного сына Джулиана. Поэтому его растила Сара, негритянка, а жили они в домике, специально построенном Джулианом для Ханны. Дом стоял на некотором отдалении от всех остальных построек. В этом месте мальчик находил покой и уединение.

Ханна была молодой образованной женщиной, дочерью квартерона из Нового Орлеана. Маленькой девочкой ее научили читать и писать, хотя это и было запрещено законом. Вскоре мать Ханны умерла и ребенка продали в уплату за долги. В то время ей только исполнилось четырнадцать лет. В поместье она расцвела, превратившись в очаровательную молодую женщину, и Джулиан не устоял перед юной красавицей.

В серьезность их отношений не верил никто, даже Луиза. Связь длилась чуть меньше двух лет, на свет появился Натан. Ханна забеременела снова, но умерла в преждевременных родах. Мать Глори плакала от счастья, Джулиан горевал, а Натан остался без брата или сестры.

– Никогда не думала, что с ним может произойти такое, – говорила Глори. – Он был таким сильным. Как скала. Всегда спешил нам на помощь. – Девушка тихо плакала, брат осторожно успокаивал ее.

– Мне тоже без него плохо, – признался Натан.

Он не питал никаких иллюзий относительно своей жизни. Очень любил отца. Теперь его нет, как раньше не стало матери. Незаконнорожденный всегда одинок, Глори это понимала и старалась не позволять брату скучать.

– Ну почему это случилось именно с ним? – плакала девушка, – таким хорошим, таким добрым. Он всегда беспокоился обо всех, кроме себя, всегда желал людям добра.

– Я знаю, Глори, знаю.

Сначала она не могла плакать, не верила, что отца больше нет. Когда же домой приехал Натан, и они разделили это огромное горе на двоих, осиротевшая дочь плакала не переставая. Ко дню похорон девушка, казалось, выплакала все слезы.

Глори стояла на маленьком семейном кладбище, обнесенном стальной изгородью. Она держалась особняком. Луиза отослала Натана туда, где стояли негры, несмотря на все доводы. Натан едва убедил сестру не срываться по этому поводу.

– Отцу очень хотелось бы, чтобы ты был тут, – не успокаивалась Глори.

– Он знает, что я здесь, рядом.

После этого девушка уже не могла стоять возле матери и отступила на несколько метров. Злой весенний ветер путал тяжелые юбки черного шелкового платья скорбящей дочери. Мрачный, непогожий день соответствовал печальному событию. Когда священник читал молитву, Глори стояла с высоко поднятой головой, густая вуаль скрывала от друзей и родственников, собравшихся проводить в последний путь Джулиана, искаженное горем лицо.

Услышав тихое причитание рабов на склоне холма, увидев первую горсть земли, брошенную на гроб отца, ее захлестнуло отчаяние. Уронив голову, девушка зашаталась. На глаза наворачивались слезы, которые невозможно было сдержать. Присутствующие на похоронах люди слились в одно большое серое пятно. Еще до того, как до нее дотронулась сильная мужская рука и подхватила под локоть, чтобы передать немного своей силы, она почувствовала присутствие Николаса Блэкуэлла. Ей не нужно было поднимать голову, чтобы убедиться в этом. Повернувшись к нему, Глори увидела: капитан смотрит прямо перед собой. Его безмолвная поддержка дала мужество, так ей сейчас нужное. Блэкуэлл не проронил ни слова, обычно смуглая кожа казалась бледной.

Глори поняла, что Николас принимает на себя часть боли, и, осознав, что другие любили отца так же сильно, как и она, девушка почувствовала, что горе отпускает ее.

Когда церемония была окончена, Николас увел девушку с кладбища.

– Примите мои искренние соболезнования, – произнес капитан тихим, печальным голосом.

– Спасибо, что приехали.

– Боюсь, надолго остаться не смогу. Я услышал о несчастном случае в порту, к югу отсюда. Вашего отца уважали, восхищались им. Весть о случившемся быстро облетела всех. Я постарался приехать как можно скорее, но должен уже сейчас возвращаться назад, на корабль.

– Понимаю.

– Мы следуем в Барбадос. В конце месяца, по дороге на север, я дня на три заеду в Чарлстон. Если что-нибудь понадобится, если потребуется моя помощь, дайте знать.

– Спасибо.

О будущем не было сказано ни слова, ему не хотелось встречаться с этой девушкой еще раз. С того дня, как Николас уехал из поместья, его неотступно преследовал образ Глории Саммерфилд. Капитан пытался подавить в себе воспоминания и начинал уже было забывать, когда вдруг узнал о случившемся. Теперь Николас чувствовал в себе все ту же страсть к ней, он знал, что придется провести еще несколько недель в борьбе с охватившим его желанием.

«Точно так было и с твоим отцом», – твердил Николасу внутренний голос. Слова эти изводили его днем и ночью. Страсть к женщине превратила Александра Блэкуэлла в жалкого пьяницу-неудачника, и, в конечном счете, убила его. Ни Глория Саммерфилд, ни любая другая женщина не сможет привести его к такому же финалу!

Он проводил девушку до холма, на котором стоял дом.

– До свидания, капитан, – тихо сказала Глори.

Николас сжал в своей руке ее худенькую ладонь, попрощался и подошел к матери Глори, выразив и ей свои соболезнования. Исполнив последний долг перед другом, капитан уехал так же тихо, как и появился. Оглянувшись напоследок, он отыскал в толпе одетую в траур Глори, бледную и изможденную. Девушка смотрела ему вслед, не замечая никого вокруг себя.

– Мама, неужели это твое окончательное решение? – Глори металась по гостиной со сжатыми кулаками, светлые пряди выбились из аккуратной прически. – Ведь Натан – мой брат. Он член этой семьи, такой же, как и я!

– Не говори глупостей! Я больше не желаю тебя слышать! – лицо матери перекосилось от злости, карие глаза метали молнии. – Натан – раб, и ничего больше. Он принадлежность поместья Саммерфилд. Отныне ему придется работать в поле, как и другим рабам.

– Не прошло и двух недель со смерти отца, а ты уже пытаешься уничтожить его сына!

Замахнувшись, мать ударила Глори по щеке с такой силой, что на глаза девушки навернулись слезы. Пощечина эхом отдалась в пустой комнате.

– Никогда не смей называть этого негра сыном моего мужа.

Глори проглотила обиду, продолжая стоять на своем.

– Отец хотел, чтобы Натан был свободным, и собирался передать ему свои бумаги по исполнении двадцати лет, и тебе это прекрасно известно.

– Джулиан хотел! Да он всегда чего-то хотел! А о моих желаниях кто-нибудь вспоминает? Ты думаешь, я хотела, чтобы твой отец таскался к этой черномазой рабыне? Тебе кажется, я хотела, чтобы он растил своего ублюдка прямо под моим носом? Думаешь, мне нравилось выслушивать насмешки соседей у себя за спиной?

– Я понимаю, тебе было нелегко, мама. Но разве Натан виноват в этом? Позволь ему уехать назад, на Север, для продолжения учебы. Он может уехать прямо сейчас, не дожидаясь осени.

– Нет! Раб должен жить с рабами.

– Мама, ну, пожалуйста. Ты только подумай, ведь Натан никогда не работал в поле, у него другое воспитание.

– В таком случае ему придется этому научиться. – Луиза направилась к двери. – Больше разговаривать на эту тему я не собираюсь, Глори. Никогда. Отправляйся в свою комнату. И когда выйдешь оттуда, надеюсь, ты будешь вести себя, как подобает настоящей леди. Я не желаю больше слышать имя этого раба в своем доме!

Мать Глори собиралась было выйти из комнаты, как вдруг остановилась и повернулась к дочери.

– И еще, – добавила она. – Я хочу, чтобы ты прекратила общаться с рабами. Отец закрывал на это глаза. От меня такого не дождешься. Знай свое место! – Мать вышла из комнаты, оставив дочь в полном оцепенении.

Как такое могло случиться? Как могла женщина так пренебречь памятью мужа, прах которого еще не остыл? Вспоминая гневные, исполненные злобы слова матери, Глори поняла, что никогда не знала глубины позора и унижения ее жизни. Она никогда по-настоящему не понимала мать. Одна половинка сердца девушки испытывала искреннюю жалость к ней. Другая ненавидела ее за то ужасное наказание, которое Луиза Саммерфилд приготовила для Натана, а может быть, и для нее самой.