Ярослава Кузнецова - Что-то остается

• Название: Что-то остается
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

Повесть написана в соавторстве с Шаттом (Александр Малков)

Ярослава Кузнецова известна поклонникам фантастики как автор фэнтези и художник-иллюстратор, однако известность эту она приобрела в основном благодаря интернет-публикациям. Пишет под псевдонимом Амарга.

---

— Ну, того. Че только не бывает на свете.

— Эх, Сыч, — вздохнула она, — Нет в тебе трепета. Восхищения нет. Ты, должно быть, в колдовство веришь. Веришь в колдовство, а?

Придумает тоже…

— А как же, — хмыкнул Сыч-охотник.

Еще б не верить, э?

— Вот-вот, — грустно покивала аристократочка. — Колдовство. Превращения. Обычное дело. Пара заклинаний — и готово.

* * *

Лепестки огня меж ладоней жреца…

«Наречен же отныне Ирги, и роду твоему Иргиаро имя»…

* * *

— Ну, можа, не пара… — протянул Сыч-охотник, — Енто дело — того, тонкое.

— Все гораздо сложнее, друг мой, — наставительно подняла палец воспитанница марантин.

Сыч-охотник пожал плечами:

— Вам, марантинам, виднее.

Только диспута о колдовстве с последовательницей Пресвятого Альберена не хватало.

— Ладно, Сыч, — до аристократочки наконец дошло, с кем она разговаривает. А, может, просто выплеснула эмоции и малость поуспокоилась, — Я тебе совсем голову заморочила.

— Есть малехо, — неловкая усмешка, дескать, извиняйте, барышня марантина, токмо мы — того, тилы тупые, пни замшелые, речи правильной не обучены, мыслям умным — тем паче.

— Спасибо за чай, Сыч.

Поднялась:

— Не буду тебе больше надоедать. Завтра зайду, с девочками. Тебе чего-нибудь принести? Меда, молока?

Вот еще.

— Дак того, — махнул рукой Сыч-охотник. — К Боргу смотаюсь. А меду у Эрба — того. Мать Этарде поклон передай.

— Обязательно. До завтра.

Выпроводив ее, я подошел к койке. Представитель наш спал, и Редда лежала рядом, уткнув нос ему в ухо.

Парень как парень. А что крылья да клыки — так их и не видать, кады укрытый да не лыбится. Вот выздоровеет — глянем, как летает, пташечка наша…

Ух, черт, а ведь при таких здоровущих крылищах он же наверняка сможет нести что-нибудь достаточно тяжелое… Человека, например, а?

Э, а ну-ка — хорош. Чем ты сейчас лучше этих девчонок с горящими глазами, найлар? Диковинку нашел, ишь ты! Тьфу. Прежде всего он — человек. Разумное существо. И нечего тут губья раскатывать. Вот поправится парнишка и улетит к себе в Кадакар. Стангрев-кровосос, похожий на Лерга. А если кто посмеет удерживать гостя жилища Ирги Иргиаро против воли оного гостя — будет иметь дело с нами.

— Так ведь, псы?

Редда подняла голову, усмехнулась, Ун бафкнул.

То-то.

Альсарена Треверра

Роза, библиотекарша, меня не любит. По ее мнению, я умудряюсь заинтересоваться такими темами, какими в последний раз интересовались лет сто назад, или не интересовались вовсе.

Досыта напрыгавшись по лестницам, она завалила меня литературой и ушла.

Я, наверное, не умею работать с книгами. Я отвлекаюсь. Порой я вообще забываю, с какой целью открыла тот или иной том. Вот например: «О всех созданиях Единого, разумных и неразумных, обитающих в пределах Аладаны, и за пределами оной, а так же повесть о удивительных путешествиях Эмора Аламерского и сына его Кадора, описанная смиренным братом Радаленом в обители святого великомученика Карвелега Миротворца в славном городе Ларнайре». О стангревах там четыре строки, зато несколько глав посвящены самым разнообразным оборотням. Естественно, просто так отложить книгу я не могла.

А вот «Трактат о тварях и языческих богах». Слово «стангрев» в нем не упоминается, зато есть весьма пространный очерк о каких-то «вампирах», причем я так и не уловила, кем считает их автор — суеверием и мистикой, или же реально существующим народом.

Некто Ламораг Вяхирь со знанием дела описывает стангревов, как малорослое безволосое племя с черной кожей, обитающее в Стеклянной Пустыне. Любимое занятие чернокожих стангревов — нападать на караваны, остановившиеся на ночной отдых. Причем стангревы эти отчаянно мародерствуют, крадут товары, вино, и почему-то женщин. Достоверность этих фактов оставим на совести господина Ламорага, а вот насчет вина надо запомнить. Попробуем угостить нашего пациента альсатрой. Чудесное средство для ослабленного организма.

Копаясь в житиях святых, я наткнулась на забавную версию жизнеописаний святых Кальсабера и Ломингола. Вся история заметно отличалась от ортодоксальной, особенно подозрительным мне показался момент гибели шестнадцати тысяч плененных гиротов, занимавшихся углублением морского дна и постройкой порта города Тевилы. В Тевиле я была и хорошо запомнила гранитную дамбу, словно две руки протянувшуюся далеко-далеко в море и охраняющую судоходный канал от мелкого, как пудра, подвижного песка. Залив святого Кальсабера. М-да. Надо будет поспрашивать отца, что он думает о тех, позабытых уже событиях.

Итак, вернемся к стангревам. Посмотрим, что пишут язычники. Вот свиток без названия, на тяжеловесном старом найлерте, еще более древнем, чем мертвый лиранат. Тоже что-то о путешествиях и всевозможных чудесах. Много рисунков — примитивных, траченых временем. Опять оборотни, опять арвараны (любят же друзья наши найлары арваранов!), морские драконы, женщины-птицы имраны, слоны, мантикоры, тритоны, скорпионы, кентавры, грифоны, русалки, вампиры… чего?

Ну, предположим, этот рисунок изображает стангрева. Голова, руки, ноги, крылья опять же… Хвост почему-то… Ах, нет, извините, это не хвост. Это скала за спиной нарисована. А лицо у него какое-то крокодильское — пасть до ушей, а в ней зубы-зубы-зубы. И раздвоенный язык. И подписано — «аблайс». Если я правильно прочитала. Значит, на найлерте — аблайс, на лиранате — стангрев. Хотя, насколько мне помнится, Алаторг Нилмарский, найлар, употреблял лираэнский термин «стангрев» в своих хрониках.

Итак, что там про этих аблайсов? Ага. Крылья, когти, кровь — это мы все знаем. «Младенцев же своих млеком вскармливают». «Значит, Этарда верно присоветовала». «На горных вершинах, у границы снегов недоступное обиталище их, и много рискует тот, кто в любопытстве неумеренном, в случайности или же злобы ради свершит поход на заоблачный дом сей». Хм? Но у нас — прямо противоположный случай, не так ли? «…легко избежит нежеланной встречи, ибо каждый из аблайсов одарен слухом сердца». Что еще за «слух сердца»? Надо заглянуть в словарь. Может, это идиома какая-нибудь.

Снаружи глухо звякнул колокол. Вечерняя молитва. Роза заглянула в мой закуток между стеллажами.

— Ты долго еще?

— Иди, молись, я тебя дождусь.

Роза удалилась, ворча, что некоторым давно пора понять, что общая дисциплина потому и называется общей, что не делает ни для кого исключений. Я показала темноте язык и вернулась к книгам.

На столе громоздились две высокие стопки — уже прочитанные мною на предмет интересующего вопроса, и еще не прочитанные. Отдельно лежали четыре тома: «Военные хроники» Алаторга Нилмарского и трактат Аввы Старосольского «Облачный сад». Я их проштудировала в первую очередь, как самые популярные и известные среди читающей публики. И, как ни странно (или, наоборот, закономерно), но два эти опуса оказались самыми толковыми источниками, затрагивающими мою тему.

Надо все-таки сделать выписки. Собрать воедино все, что мне удалось обнаружить. Но Боже мой, до чего же скудно, бедно, неполно… Кто-то где-то когда-то слышал, каждый из авторов на кого-то ссылается, никаких прямых свидетельств.

Выходит, единственный прямой свидетель — это я? Ну, не единственный, однако — единственный осознавший, что наткнулся на неразработанную жилу. Братцы, здесь же сам Бог велел копать и копать, махать кайлом, покуда не набежали другие старатели. Мне же — карты в руки… Собирай материал да пиши трактат.

Я зажмурилась. Мне уже ясно представлялась толстенькая книга в вишнево-коричневой коже, с тисненым золотом заглавием: «О стангревах. Достоверные описания и наблюдения, а также подлинные иллюстрации и анатомические таблицы, составленные благородной госпожой Альсареной Треверрой из города Генета.» И голос Розы-библиотекарши с придыханием комментировал: «Этот исключительный, не имеющий аналогов труд, господа, ценен еще более, ибо сотворен в стенах сей скромной обители рукою нашей талантливой и благодарной ученицы… Обратите внимание на дарственную надпись…»

— Ты чего это, подруга? Пыли книжной наглоталась?

Я открыла глаза. Летта. За плечом ее возвышалась хмурая Ильдир.

— Посмотри на свет, — потребовала Ильдир.

Я опешила:

— Зачем?

— Если хочешь и никак не можешь чихнуть — посмотри на свет.

— Чихнуть?

— Интересно, — сказала Летта, — Сидит зажмурившись, нос сморщила, голову закинула. Что ты делаешь?

— Думаю.

— Ах, ну тогда извини. Это такое несвойственное тебе занятие, что нам простительно ошибиться. И долго ты еще собираешься думать?

— А что, Роза прогоняет?

— Ну да. Ей надо закрыть библиотеку и скрипторий. До полночи осталась двенадцатая четверти, не больше. Она ворчит, что ты не слушаешься распорядка. Давно бы ушла, но из-за тебя сидит тут и скучает.