Виктор Доценко - Срок для Бешеного

• Название: Срок для Бешеного
• Автор: Виктор Доценко
• Жанр: Боевик

Савелию Говоркову с детства претила несправедливость. Но волею судьбы он оказался втянут в мафиозную группировку и попал за решетку по ложному обвинению. Любимая предала, лучший друг убит... И вот Бешеный — так прозвали Савелия в колонии, бежит, чтобы отомстить обидчикам...

---

Кто же она? Чем занимается? Если судить по обстановке в доме, то она — хорошая хозяйка: везде чистенько, прибрано… Однако непохоже, что она из этих мест: выговор совершенно другой… Но она сказала, что работает здесь. «Работа такая…» Кем интересно, она работает? Верно, что-то по лесной части. С ружьем умело обращается: рябчиков вон подстрелила… по пути… Савелий улыбнулся. На стене, видно, ее муж, а может, брат!.. Во всяком случае, лично Савелию хотелось, чтобы он оказался братом.

Интересно, сколько он здесь валяется? Дня два-три? Возможно, что этот парень с открытой и обаятельной улыбкой уже отправился в милицию! Однако это предположение нисколько не взволновало Савелия: ему было совершенно безразлично! Единственно, чего хотелось, — покоя, и только покоя!.. Чтобы рядом был Мишка! Как здорово! Лучше клички для него и не придумаешь!.. Он снова посмотрел на фото мужчины с бородой: непохоже, чтобы этот парень чего-то мог напугаться. Скорее всего, сам бы сначала все выяснил, а потом и решил: в милицию или еще куда… Его просто, наверно, нет дома. В отпуске?.. Нет, в командировке: в отпуск они бы вместе уехали.

В комнату вошла Варвара и прервала его размышления:

— Ну вот, дружочек, и готов рябчиковый бульон! Ел когда-нибудь?

Савелий попытался улыбнуться, но смог только скривить губы.

— Ничего, понравится! — заверила она и осторожно приподняла подушку повыше, чтобы ему было удобно. Затем взяла со стола тарелку и стала кормить его с ложечки. — Осторожнее, горячий очень… Ну, как? Вкусно?.. Не отвечай, и так вижу, что нравится. А морщился… Савелий едва не поперхнулся, желая возразить.

— Да, шучу, шучу я! — Варя засмеялась. — Поешь — ранами твоими займемся. Уж больно ты тяжелый: с трудом ворочала тебя. Пока закончишь перевязку — намаешься… Сейчас-то вроде, тьфу тьфу, чтобы не сглазить, дело на поправку пошло. И то сказать, пора — две недели в беспамятстве…

Услыхав последнюю фразу, Савелий дернулся и пролил бульон себе на грудь.

— Что, ко всему прочему и ошпариться захотелось? — Варя вытерла ему грудь полотенцем. — Да-да, дружочек, пятнадцать суточек, как с куста… Она тяжело вздохнула и понесла посуду на кухню. Пятнадцать суток! Это надо же! Савелий ужаснулся: он ничего не понимал. Пятнадцать суток находится здесь, и за ним никто не приехал?! Почему? Неужели она не догадывается, кто он такой?

Варя вернулась со своей аптечкой и занялась врачеванием.

— Слава Богу, — облегченно проговорила она, обнажив ногу с шиной. — Прошла наконец чернота!.. Очень боялась я, что гангрена прихватит: антибиотиков мало было. — Варя рассуждала вслух. — Вероятно, трещиной обошлось… Хоть в этом повезло тебе. Мне почему-то не захотелось вертолет вызывать и отправлять тебя в больницу! — Она внимательно посмотрела ему в глаза. — Не захотелось, и все! Решила рискнуть и справиться сама.

Сделав многозначительную паузу, словно для того, чтобы незнакомец мог вникнуть в услышанное, она снова наложила целебную мазь на больную ногу, обложила ее плотной бумагой я прибинтовала шину.

— Грудь пока трогать не будем: пусть покрепче срастутся твои ребрышки, а вот над лицом твоим поколдовать придется, чтобы красу твою, дружочек, поправить немного… — Варя улыбнулась, помакнула теплой водичкой пластырь, чтобы легче отодрать его отлила. Савелий морщился от боли, но мужественно терпел.

— Молодец, с характером мужчина! — одобрительно заметила Варя. — Откровенно скажу: все хорошо, но шрам останется — глубокий порез очень. На Стриженова теперь смахивать будешь… Заметив в его глазах недоумение, пояснила: — Ну, когда он Овода играл… Неужели не смотрел?.. Там еще артист Симонов отца его играл, Монтанелли, кажется, епископа, короче говоря. Хочешь взглянуть на себя? — Она взяла с комода зеркало и наклонила над Савелием.

Сначала Савелий ужаснулся: небритый, исцарапанный весь, но потом улыбнулся. Действительно на Овода похож: через всю рожу шрам, рваный такой, ужас! Еще хорошо, глаз целым остался… Видно, и хромота останется… Савелий поморщился.

— Что, щиплет? — В этот момент Варя обрабатывала рану йодом. — Ничего, сейчас чудо-мазь положу, как рукой снимет… «Чудо-мазь»! Так ее мой муж называл — Егор… — Варя замолчала на мгновение, потом продолжила: — Местный охотник научил его эту мазь варить. А Егор — меня… Давно что-то не видать того охотника. — Она вздохнула, наложила мазь густым слоем да рваный шрам и стянула его в нескольких местах лейкопластырем. — Ну, вот и все! Устал, небось? Вот, выпей бальзамчику и спать… — Варя напоила его каким-то травяным настоем на спирту с горьковатым терпким вкусом, поправила одеяло и пошла хлопотать по хозяйству.

Долго смотрел Савелий ей вслед, затем перевел взгляд на фото мужчины с бородой. Значит, все-таки муж? А что? Красивое, волевое лицо! С таким-то здоровьем во флот или в спецназ…

Ему неожиданно до боли захотелось оказаться на родной «БМРТешке», как они называли между собой их судно… Какие ребята там были! Конечно, разные встречались: иногда совершенно случайные люди оказывались в команде, но таких были единицы, и они сами более одного похода не выдерживали — списывались на берег. Море не терпит слабых, не терпит деляг и ловкачей…

Убаюканный приятными воспоминаниями, а также хитрым бальзамом, Савелий задремал, но вскоре пробудился от странного дребезжащего звука: то ли звонок, то ли какой металлический скрежет? Услышав Варины шаги, он почему-то прикрыл глаза,

Она на цыпочках подошла к Савелию и, убедившись, что он спит, открыла шкаф, взяла трубку радиотелефона. Савелий наблюдал сквозь полуприкрытые ресницы, с тревогой прислушиваясь к тому, что она тихо говорила.

— Колита у аппарата!.. Не слышно? — Она старательно говорила тихо. — Не… знаю… как всегда… Может, аппарат? — Варя обернулась и посмотрела на раненого, но потом решила понаблюдать за ним через трюмо. — Здесь все в порядке! Никаких проблем! Говорю, никаких проблем!.. Побывала на озере Дальнем: краснозобые гагары пока живут там, даже прибавление на четыре птенца. Спасибо, стараюсь!.. Стараюсь, говорю! — Она усмехнулась. — Нет-нет, пока ничего не нужно… Хотя, с почтой пусть белого хлеба забросят и черной икорки, граммов пятьсот. Да, захотелось!.. — Варя снова взглянула в трюмо на своего подопечного. — Помню: следующая связь через две недели, в четверг, в пять часов… Спасибо! — Она тихонечко положила трубку на аппарат, закрыла дверку шкафа и задумчиво постояла, глядя на Савелия. Потом осторожно подошла к нему, наклонилась: дышит ровно, значит, спит. И Варвара вышла из комнаты…

«Значит, связь с городом есть! Почему же она ничего не сказала об этом? Почему ни словом не обмолвилась про Егора?» — гадал Савелий. Еще много вопросов крутилось в его голове, на которые так хотелось бы получить ответы… Может, о нем уже давно все известно и там только ожидают его выздоровления! В больнице могли скорее поставить его на ноги… Собственно, какая разница? Знают — хорошо, не знают — тоже неплохо… Постепенно действие бальзама взяло вер над его тревогами, и он снова крепко уснул.

ЗАГОВОРИЛ

Выздоровление шло медленно: прошло еще несколько дней, прежде чем Савелий смог заговорить. Тот день был пасмурным и дождливым: осень вступала в свои права. Варвара колдовала над какой-то тканью, строча, как из автомата, на ножной швейной машинке. Мишка лежал рядом, положив свою мохнатую, голову на кончик ее стопы. Он спал под мерный стрекот машинки.

Савелий давно проснулся и пристально смотрел на Варвару. Увлеченная работой, она не замечала его взгляда. Прострочив стежку, Варя вытащила из машинки полуготовую кофточку, скинула халатик, обнажив красивую грудь, и примерила свою работу. Покрутившись перед зеркалом, наметила место, где нужно было еще подобрать, снова накинула халатик. И опять застрекотала машинка…

— Меня Савелием зовут! — неожиданно проговорил он, и Варя, вздрогнув, обернулась.

— Наконец-то заговорил наш больной! — улыбнулась она и вдруг смутилась. — Давно проснулся? -

Она быстро поправила халатик, застегивая верхнюю пуговицу.

— Нет, только что! — слукавил он и тут же спросил, кивнув на фотографию Егора. — Когда он вернется?

Варя ответила не сразу, словно решая, стоит ли посвящать незнакомого человека в свою трагедию, но ответила просто, спокойно:

— Егор никогда не вернется: погиб он…

— Простите… — смутился Савелий.

— Ну что уж… Вы ж не знали… — Неожиданно для себя она снова перешла на «вы». — Седьмой год пошел…

— Лицо у него доброе!

— В самую точку! Мы и познакомились через его доброту! В тот день я выпросила у мамы тридцать пять рублей на туфли. Чешские, красные такие… Очень понравились! — Она смущенно улыбнулась. — Но их то ли вытащили, то ли обронила где… Иду, реву, а он сзади: «Что за трагедия, дружочек?»

Савелий улыбнулся: вот откуда появился «дружочек»!