Геннадий Прашкевич - Противогазы для Саддама

• Название: Противогазы для Саддама
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Жанр: Современная проза

Современный деловой мир – это густая и чрезвычайно чувствительная сеть, мгновенно реагирующая на любые значительные события в мире.

Как можно и возможно ли выжить в современном бизнесе. «Если ты занимаешься серьезным бизнесом, – говорит один из героев романа, – если ты ворочаешь большими деньгами, ты постоянно находишься в серьезных тисках. Поначалу ты озабочен тем, как заработать большие деньги, потом – тем, как уберечь заработанные большие деньги».

---

Это почему-то действовало на Сергея.

Не английская и немецкая поэзия, понятно, ее в России всегда переводили многие, а итальянская!

Все итальянское у нас как-то немного в стороне, это что-то такое, в чем никто как бы не испытывает особой необходимости, да и всяких собственных Помпей у нас хватает, и все же… Карпицкий и кандидатскую защитил до перестройки, и в бизнесе состоялся рано. В МАП его пригласили как известного специалиста, и пришел он туда с собственными водителем и собственной секретаршей. Конечно, не он вершил судьбами Московского Акционерного Предприятия, но он входил в самые его верха.

Сергей же вырос в Киселевске – в небольшом шахтерском городке, расположенном в Кузбассе. Он рано потерял отца. Во всех смыслах рано: отец умер, не успев выйти на пенсию. Жить пришлось самостоятельно. Поступив после школы на химфак томского политеха, Сергей получил нетривиальную специальность – химическая кибернетика. Его всегда привлекали не только Бутлеров и Менделеев, но и Винер (о Гейтсе тогда никто не слышал). В восемьдесят шестом благополучно защитился, женился, росли двое детей. Привычный к работе, не гнушался никаким побочным приработком. Спортом не занимался, зато плотничал, валил лес, руководил студенческими стройотрядами. Лекции в институте это как бы само собой, они шли как бы в некоем параллельном мире. От этого Сергею казалось иногда, что у каждого нормального человека жизнь такая – всегда на разрыв, на два фронта. Сто шестьдесят рублей кандидата наук – это, понятно, не много. Зато на Севере, даже ближнем, можно было в те времена (при удачном раскладе) ухватить до двадцати процентов от сметы.

Впрочем, для семейного человека даже ближний Север оставался далеким, поэтому Сергей предпочитал верняк, – например, строительные объекты томского нефтехима. Там можно было взять все семь процентов от сметы. Это, конечно, не двадцать, зато верные деньги. Одно лето стройотряд Сергея рубил просеку. Шестнадцать человек (девять – девушки) проделали за два месяца такой объем работы, что результатам ее с трудом поверил сам Сергей. В другое лето его бригада бетонировала гигантский, как стадион, накопитель, все там же, на нефтехиме. За пару месяцев залили три с половиной тысячи кубов! Сергей это на всю жизнь запомнил. Так урабатывались, что падали вечером как мертвые.

Зато появились деньги.

Оказывается, умелые руки и умная голова могут творить чудеса, если их организовать правильно.

Нелегкая жизнь, но интересная.

Сергею она давала возможность жить так, как ему хотелось.

Именно ему, а не декану факультета, скажем. Живя такой энергичной жизнью, Сергей не только кормил семью, но и спокойно думал о будущем. К тому же, всегда имея вполне нормальные деньги, он сумел вовремя определить правильное к ним отношение. Ему не раз приходилось видеть, как большие деньги меняли людей. Иногда очень сильно. В тихих людях вспыхивали неожиданные амбиции, а вчерашние рубахи-парни превращались в страшных скряг. И еще, заметил Сергей, заработав приличные деньги, люди, как правило, крайне неохотно с ними расстаются, даже когда это необходимо. Однажды Сергей сказал плотнику Грише, которому ребята набили морду за его невообразимую жадность: «Ну что, полегчало тебе? Долги, Гриша, надо отдавать вовремя. Вот ты ходил, мотал себе душу, все надеялся – обойдется, а теперь тебе и долг надо отдавать, и морду побили. Что хорошего? Легче тебе от этого?» – И Гриша, размазывая по лицу кровь и пьяные слезы, с ненавистью выдохнул: «Не легче…»

Сам Сергей так решил: никогда его отношения с людьми не будут определяться деньгами. Деньги это дерьмо, деньги это песок. Без денег трудно, без них порой невозможно, все равно деньги – дерьмо, песок. К тому же, денег в мире много, а значит, их всегда можно заработать. Только соблюдай простые правила. Например, не залазь в долги, а если уж залез, не бегай от долгов. Не гоняйся за невозможным, рассчитывай силы. Если можешь помочь компаньону, не раздумывая, бросай на стол нужную ему сумму, и не требуй никаких расписок. В отношениях ищи доверительности. Если небесная механика работает (а она, как это ни странно, работает), деньги вернутся к тебе сторицей. При этом еще до возврата они сослужат для тебя незаметную, зато важную службу.

Но, конечно, Сергей изменился.

«Знаешь, – однажды сказала ему жена. – Ты стал другим».

«В чем это выражается?» – обеспокоился Сергей.

«Ты приходишь домой, и я вижу, что это ты. Ты проводишь вечер в доме, и я вижу, что это ты. И ночью ты, и вечером. А вот утром только раздается первый телефонный звонок…»

«Ну?»

«Ты сразу превращаешься в чужого человека».

«То есть?»

«Ну, ты сразу становишься другим. Совсем другим. Уходишь в себя. Не знаю, как объяснить… Ты будто в одно мгновение перебрасываешься в какой-то другой мир, где меня уже нет. Ты перестаешь меня замечать, уходишь в непонятные мне мысли…»

Он понял.

Он засмеялся.

«Оставь, – успокоил он жену. – Пусть тебя это не мучает. Это все в порядке вещей. – И попытался объяснить: – Вот представь, что мы живем в каменном веке. Ссуду нам никто не даст, ежу понятно, и мясом у нищих соседей не сильно-то разживешься. Нам принадлежит только то, что мы можем добыть собственными руками. Но и это, кстати, могут отобрать более сильные соседи. И вот я просыпаюсь, а ты намекаешь: у нас развалился очаг, мусором забита пещера, шкуры драные, и то, значит, и это. И все совершенно правильно, все по делу, ты во всем права, но утром, проснувшись, я уже действительно не слышу тебя, потому что во мне сразу включаются мысли о деле. Я, конечно, похрюкиваю что-то в ответ на твои слова, но при этом уже держу в руке каменный топор, потому что в отличие от тебя, сильно чувствую – нужный нам мамонт, он где-то рядом. Понимаешь? Телефонный звонок для меня является таким вот чувством близкого мамонта».

«Мы снова вернулись в каменный век?»

Сергей покачал головой:

«Не знаю».

Потом он как бы забыл сказанное женой, но на самом деле ее слова постоянно сидели где-то в подсознанке и вдруг всплывали в самые неподходящие моменты. Потому и нравились Сергею встречи в кабинете Карпицкого, что с ним можно было говорить обо всем, даже о жене и мамонте. Умница Карпицкий понимал подобные чувства. Более того, умнице Карпицкому можно было задавать любые вопросы. Если он мог, он отвечал.

Даже на самые странные.

Вот и сегодня, прищурив серые глаза, он задумчиво повторил:

– Философия бизнеса?

И уточнил:

– Тебя ведь интересует не западный бизнес? Там по философии бизнеса написаны целые библиотеки. Тебя, если я правильно понял, интересует философия нашего российского бизнеса? Сегодняшнего бизнеса?

– Разумеется.

Легкая улыбка тронула узкие губы Карпицкого:

– Философия нашего бизнеса очень проста. Настолько проста, что ее можно выразить одним словом.

– Каким?

– Выжить.

– Что значит выжить? – удивился Сергей.

– А вот то самое и значит, – повторил Карпицкий. – Выжить. Именно так. И не иначе. Большие деньги, Сергей, далеко не всегда действуют на человека успокаивающе. К тому же, как это ни странно, вовсе не деньги двигают нашими поступками.

– Ну да!

– Вот тебе и ну да, – улыбнулся Карпицкий. – Может, в Томске внешне это выглядит не совсем так, как в Москве, но, уверяю тебя, что на самом деле никакой разницы нет. Если ты занимаешься серьезным бизнесом, если ты ворочаешь большими деньгами, ты постоянно находишься под давлением, ты постоянно находишься в невидимых, но серьезных тисках. Сперва ты озабочен тем, как заработать большие деньги, потом тем, как сохранить заработанное. Вот это и становится доминантой всех твоих размышлений. Ты начинаешь думать только об этом. Ты превращаешься в муравья. Ведь в муравейнике все четко определено, там есть тропинки, по которым ты обязан бегать, и есть тропинки, на которые ступать нельзя, иначе тебя затопчут или примут за чужака. Ты должен следить за окружающим, ты должен ограничивать себя в движениях. У тебя появляется масса друзей и масса доброжелателей. Все они как бы помогают тебе охранять заработанные тобой большие деньги, но на самом деле все они думают только о том, как бы побыстрей их у тебя отнять. К сожалению, таков наш менталитет. В России еще не скоро научатся относиться к деньгам так, как относятся к ним в Штатах, в Европе или в Израиле.

Карпицкий усмехнулся:

– Лет пять назад мне пришлось плотно сотрудничать с неким Сергеем Зотовым. Ты его должен помнить, он был одним из первых, кто сделал значительное состояние на водке. Даже очень значительное. Однажды я приехал к нему за наличкой. В офисе на Котельнической Зотов провел меня в большую комнату и указал на картонную коробку из-под компьютера: «Вон деньги. Бери». Я вывалил на пол груду банковских упаковок, мебели там никакой не было, и начал считать. Сумма большая, я пересчитывал трижды, торопился, и все время у меня получились разные результаты. Зотов, увидев это, страшно удивился: дескать, что за проблемы? Посчитать не можешь? Смотри, как просто! И вдруг, упав на четвереньки, побежал по кругу вокруг упаковок, ловко раскидывая их в стороны. Он был маленького роста, тщедушный и в этот момент ужасно походил на бездомную собаку. «Здесь столько-то! – уверенно заявил он. – Можешь не пересчитывать». Возможно, такой метод подсчета был для него просто шуткой, но в тот вечер мы расслабились, и обычно неразговорчивый Зотов разговорился. Подозреваю, что это было спровоцировано не столько его отношением ко мне, сколько чувством его собственного одиночества, которое он не мог разогнать. Я спросил, какого черта он проводит всю жизнь в стенах своего офиса, почему он нигде не появляется? Зотов ухмыльнулся. «Знаешь, – сказал он, – с тех пор, как у меня появились большие деньги, я вообще перестал жить. Раньше я жил бедновато, по нынешним меркам, вообще не жил, но все-таки жил. Любил театр, любил кино, хотя из-за постоянного безденежья редко попадал на премьеры. Любил ночные клубы, хотя то же безденежье почти не позволяло бывать в них. Сейчас, как понимаешь, денежных проблем у меня никаких, но я потерял интерес к развлечениям. Я перестал бывать в театрах и в ночных клубах. Если навстречу мне идет человек, я сразу читаю в его глазах – дай денег!»