Геннадий Прашкевич - Красный сфинкс

• Название: Красный сфинкс
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98502-054-0

«Красный сфинкс» – это история русской фантастики со времен князя Одоевского до конца XX века. У книги счастливая судьба: она уже получила премию «Золотой кадуцей» в Харькове, собрала много серьезных отзывов по всей стране. В том числе в «Политическом журнале» Государственной думы. Что, казалось бы, может заинтересовать Думу в отечественной фантастике? Дело в том, что «Красный сфинкс» – это не просто история фантастики, а, своеобразная попытка представить историю страны через призму жанра…

---

Геннадий ПРАШКЕВИЧ КРАСНЫЙ СФИНКС

История русской фантастики:

от В. Ф. Одоевского до Бориса Штерна

Алексей Гребенников

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ (предисловие к первому изданию)

Эта книга вряд ли поступит в открытую продажу.

Если Вы держите ее в руках – значит, вы, скорее всего, человек специальный, посещаете особенные места, интересуетесь неформатной литературой. Потому что эта книга – не коммерческий проект. Она написана для души.

Геннадий Прашкевич подчеркнуто объективен, даже отстранен, он широко пользуется цитированием современников и знатоков жанра. Получаются иногда даже не очень приятные характеристики очень хороших писателей. Но уверен, множество самых неожиданных и интересных биографических подробностей вы, как и я, узнаете из этой книги впервые.

Письменная литература в том виде, в каком мы ею пользуемся, насчитывает в истории не так уж много времени, ну, может, несколько веков, а сказка (фантастика) – искусство гораздо более древнее, оно пришло к нам из тысячелетий, может даже из доисторических эпох. Эту мысль автор книги ненавязчиво включает в повествование, давая понять, что любая фантастическая книга – тоже сказочный материал. В этом смысле «Красный сфинкс» – история о сказочниках. Не все они – классики русской литературы, но почти все – классики русской фантастики. Произведения, упомянутые в книге, и сейчас интересно читать. Можете поверить: я прочел практически все из упомянутого, начиная с В. Ф. Одоевского до Бориса Штерна включительно.

Большая часть упомянутых в книге фантастических произведений написана в Советском Союзе. Судьбы отечественных фантастов, как вообще литераторов, повторяют саму российскую историю – войны, революции, репрессии. Что будет завтра – не может предсказать никто, но вот фантастика пытается. А время все расставляет по своим местам. Кого-то вспомнят в будущем, как Моцарта, а кого-то не вспомнят вообще… даже как Сальери…

Но не будем о грустном.

Я вообще-то являюсь сторонником теории, согласно которой личность писателя, его жизненная судьба, его поведение в быту, а с другой стороны талант – вещи достаточно независимые друг от друга. Талант – это прямая связь с Богом. Эта связь или есть, или ее нет. Художник может быть пьяницей, человеком весьма несовершенным, склонным к самым неприемлемым с внешней точки зрения акциям (мы знаем множество таких примеров) и при этом, как ни парадоксально, писать удивительные светлые вещи. Он может быть хорошим семьянином, добрым и славным парнем (девушкой), известным филантропом (и такие примеры известны) и при этом писать… жесткие, потрясающие читателей произведения.

Фантасты, о которых рассказано в этой книге, видели мир по своему.

Они все разговаривали с Богом или пытались это делать. А потом передавали читателям услышанное. Всегда хочется понять, как это у них получалось? Как они додумывались до таких невероятных вещей? И, кажется, Геннадий Прашкевич знает – как, потому что сам находится на упомянутой связи.

Конечно, эта книга не полный свод знаний о русских фантастах. Эта книга ограничена определенным временем. Например, она не касается всей фантастики постперестроечных лет, поскольку это предмет особого исследования.

Надеюсь, кто-то возьмется и за это.

И последнее. Геннадий Мартович рассказывал мне, что два самых модных, два самых обычных на конвентах любителей фантастики вопроса: «Выпьем?» и «Что такое фантастика?»

Второй вопрос как бы решается созданием этой книги.

А что касается первого… Да и тут нет никаких проблем! Чашка кофе, рюмка коньяка, чашка глинтвейна и… увлекательная книга!

Что может быть приятнее?

Наслаждайтесь!

Январь 2007,

Новосибирск

Александр Етоев

О ФАНТАСТИКЕ И ФАНТАСТЕ ПРАШКЕВИЧЕ (предисловие ко второму изданию)

Часть первая, негативная

Вот сказали мне как-то: запятнался фантастикой, всю жизнь теперь не отмоешься. Кто это сказал, не скажу, не источник важен, а муть, поднятая этим источником. То есть получается что: быть фантастом закамуфлированным, с точки зрения так называемого мэйнстрима, вещь не то что не зазорная, но достойная всевозможных лавров. Но попробуй только издайся под маркой на обложке «Фантастика», и тут же тебе выдадут направление в лепрозорий для опасно больных.

Характерны, как пример, рассуждения критика В. Л. Топорова, вернее, его критические разборы книг современных авторов. Ярко выраженные фантастические приемы (Д. Глуховский, И. Бояшов, И. Сахновский, Д. Быков, С. Носов, М. Елизаров) для Топорова совсем не повод отфутболить книгу на полку к сочинениям С. Лукьяненко. Но стоит выявить принадлежность автора к какому-нибудь фантастическому содружеству, как тут же пинками критика он загоняется в вышеупомянутый лепрозорий.

Такую ситуацию, между прочим, спровоцировали сами фантасты. Вчерашний дефицит на фантастику, сменившийся потоком макулатуры, породил неразборчивого читателя, читателя, которому все едино – глотает ли он братьев Стругацких или впихивает в себя… Кого? Лучше промолчу, чтоб не ссориться.

Вообще, сегодня в литературе главная проблема это читатель. Вернее, его отсутствие, вымирание такового как вида. В петербургском зоопарке недавно (летом 2008 года) даже провели акцию: в клетку посадили человека с книгой в руках, а снаружи вывесили табличку: «Человек читающий. Вымирающий вид». Сам не видел, но, судя по сообщениям в прессе, выглядело, примерно, так.

Фантастике, кстати, еще везет – по статистике книготорговцев круг читателей у нее держится в пределах двадцати тысяч. Другое дело, какие они, эти двадцать тысяч читателей. Хорошие они или нет. Хороший читатель в процессе чтения воспитывает себя. К несчастью, по моим наблюдениям, – и это главный фантастический парадокс! – от количества прочитанного у основной массы потребителей современной фантастики не происходит внутреннего качественного скачка. Первый закон диалектики, о котором так долго бормотал Гегель, в данном случае, увы, не сработывает. Доступнее говоря, у этих двадцати тысяч отсутствует качественный отбор. Что им, пардон, ни сунь, то они, пардон, и пережуют.

Это снижает уровень. Не читателей, а писателей. Уровень – слово плохое, я понимаю. В литературе уровень это совсем не планка, которую в таком-то году одолел чемпион мира Валерий Брумель, а в каком-то другом году одолел кто-то другой. Уровеня в литературе не существует. И слава богу! Но (что я понимаю под уровнем): у каждого читателя есть свой Пушкин, Гоголь, свой Брешко-Брешковский, свой Дмитрий Быков и свой Василий Головачев. В зависимости от духовных потребностей. Это дело понятное. И каждый Пушкин, каждый Брешко-Брешковский, каждый Гоголь и каждый Василий Головачев должны уважать преданного ему читателя.

Но читатель это такая причудливая природная аномалия, что ему, читателю, в основном подавай книгу, которую он от любимого писателя хочет. Стоит любимому писателю сбиться с утоптанной дорожки читательского успеха, как читатель объявляет его предателем, и из любимого он превращается в нелюбимого.

Писатель средний зорко отслеживает потребности своего читателя и старается ему во всем угодить.

Писатель уровня, скажем, среднего с половиной, ерепенится поначалу (как у Зощенко: «Час не пью, два не пью…»), а потом – ну, куда ж тут денешься? – с улыбочкой сворачивает в сторону, указанную ему читательским пальцем.

Писатель уровня выше среднего с половиной… Что-то я не вижу сегодня авторов, явно прущих против течения в традиционном фантастическом жанре. Вне жанра, не объявляя себя ни красными, ни белыми, ни в дрипушку, ни горошек, существуют множество авторов – и каких авторов! – которые в современной литературе составляют ее ядро. В фантастике же, как в старой, забытой песенке времен моей комсомольской юности:

Дождик серенький, серенький

С неба пальчиком тыкает…

Причина?

Отвечу словами писателя Андрея Хуснутдинова, взятыми из интервью с ним:

«– Андрей Аратович, как, на ваш взгляд, в XXI веке на постсоветском пространстве ‹…› развивается фантастика. Что происходит с этим литературным жанром – расцвет, упадок, поиск новых форм?

– С фантастикой на постсоветском пространстве происходит то же самое, что со всеми остальными видами литературы. Она выходит в тираж. Это фигура речи, но в суть вопроса она бьет из обоих «стволов» – и буквально, и в переносном смысле. В России количество наименований фантастических книг, публикуемых в течение года, перевалило, наверное, тысяч за десять. Доля русскоязычной фантастики в этом море-океане, думаю, подавляющая. То есть говорить о расцвете и поиске новых форм в современной русской фантастике можно, к сожалению, только в валовом аспекте. Тут авторы и издатели, конечно, поднаторели: редкая книга не становится зародышем серии, и редкий сериал не становится бестселлером. Это нормальный бизнес, но это не нормальная литература. Или, вернее, это не литература вообще. Ведь современная русская фантастика не так восходит к русской словесной традиции, как к плохим переводам (ибо хорошие были и остаются редкостью) англоязычных Sci-Fi и фэнтези, является переложением западных фантастических концептов на русский лад. Авторов, которые всерьез работают с литературным языком, полагают его не только инструментом, но и материалом высказывания, – в русской фантастике сегодня единицы. Их, впрочем, всегда было мало, но сейчас благодаря буму наименований они теряются на общем фоне, как иголки в стоге сена. Беда современной русской фантастики в том, что это облаченный в русские одежды и плохо говорящий по-русски англоязычный клон, этакий Франкенштейн в лаптях. Своих идей у него нет и не может быть, к языку он равнодушен и глух, человек ему интересен лишь в плане технических, боевых, магических и прочих нечеловеческих навыков. Вот так».