Вольдемар Бааль - Источник забвения

• Название: Источник забвения
• Автор: Вольдемар Бааль
• Жанр: Научная Фантастика

Роман В. Бааля, известного прозаика, живущего в Риге, — размышления об ответственности современного учёного перед обществом и жизнью; о памяти как одной из основных человеческих ценностей. Фантастические элементы, включённые в роман, лишь подчёркивают и обогащают его живое реалистическое содержание.

---

А в какую сторону?

Не в ту. Имею же я право допустить, предположить, усомниться в направлении! Имею или не имею? Я — думающий, ученый, интеллигентный человек.

Хорошо. Имеете…

Золотоголовая соседка справа сказала своему седовласому спутнику:

— Мы в лаболатории тоже каждый день варим кофэ — это принято, никакого секрета, сам знаешь. И бывает, в спешке, в суматохе, а когда некогда, из соседнего кафэ берем. Но чтобы когда-нибудь такой напиток, прости за выражение…

— Не сосредоточивайся на пустяках, — ответил астеник.

— На чем же тогда сосредотачиваться?

— Наше путешествие началось так приятно…

Женщина хихикнула.

— Волнительно началось, ничего не скажешь. Потому и не хочется, чтобы пустяки, по твоему выражению, портили…

Диспутанты неистощимы.

…развивается не в ту сторону, что я допускаю хотя бы затем, чтобы потом, логически размышляя, опровергнуть это допущение.

Послушайте, а для чего вам вообще эти сомнительные упражнения?

Чтобы объяснить придавленного ночным небом царя. Возможно, он только кажется себе царем. Он — штучка гордая и самолюбивая. Даже оставаясь рабом, он согласен только править. Он не согласен не чувствовать себя царем, не называть себя им. И даже когда сладко-манящая, рабская тяга к наслаждению и удовольствиям затмевает его разум, он продолжает упорствовать в своем заблуждении: я — царь. А природа, всегда равнодушная, как сказал поэт, тут не выдерживает и начинает хохотать…

«Так, — подумал Визин. — Сейчас дойдет до выдавливания из себя раба. Интересно, пили они кофе, разбавленный консервированным молоком?..»

— Вам плохо?

— Что?

— Вы себя плохо чувствуете?

Это — стюардесса. Не та, конечно, которой Визин в аэропорту родного города так раскованно улыбался, и не та, что демонстрировала ширпотреб, но тоже довольно располагающая к себе, и даже кого-то знакомого напоминающая.

— Нет-нет. Мне — ничего. Порядок. Просто устал. И нервы… У вас коньяка немного не найдется?

— Алкогольные напитки на борту самолета…

— Да знаю, знаю… Тут ведь исключительный случай, понимаете? Совершенно особенный…

— Я должна проконсультироваться.

— Стоит ли?

— Стоит. Не волнуйтесь…

Мир развивается не в ту сторону, искривление, изгиб, несовершенства, они тяготят, некоторым поэтому хочется «забыться и заснуть»… Преобладание логического в противовес эмоциональному, противопоставление логического и эмоционального, разделение их… По чисто человеческим меркам. Все — по человеческим меркам… Эволюция содержит в себе масштабы посолиднее наших, госплановских… Будем рассуждать, исходя из наших мерок, из величины отпущенного нам отрезка времени… Логическое, то есть — математическое берет верх. С Аристотеля. С Пифагора. С халдеев, у которых Пифагор проходил учебно-производственную практику — четные числа красивые и счастливые, нечетные — некрасивые и несчастливые… А может быть, математическое, число берет верх уже с наших пращуров, которые стали кичиться друг перед другом количеством стад и жен…

— Извините, вы не могли бы заткнуться, граждане визиноиды?

— Как???!!!.. «Заткнуться»?..

— Девушка, сделайте, пожалуйста, пусть их приглушат.

— Ого! — сказали задние.

— Солидный человек, а такое поведение…

— Но есть же предел! — воскликнул Визин.

— Вы что? Станете отрицать, что нас искривляет…

«Все, отключаюсь, — в изнеможении решил Визин. — Ну их к чертовой матери. Где эта девушка? „Проконсультироваться“, видите ли…»

А сзади, тихо:

— Вот бы охота была, если б пингвинов к нам на север…

— А они съедобны?

— В наше время все съедобно…

Следствием преобладания математического является беспрецедентная рационализация, машинизация, технизация. Мечта апологета: техника заменит вся и все; она будет доиться, нагуливать мясо, отращивать шерсть, плодоносить и, в конце концов, заменит самого человека. Такова мечта апологета, а в переводе с древнекакого-то «апологет» означает «идиот»… Тут, конечно, самое интересное в том, что она будет доиться.

— И вы, товарищ Визин, вносите сюда достойную лепту…

— Пожалуйста. Вот коньяк. Строго конфиденциально. Если вам не полегчает…

— Полегчает. Большое спасибо. Я уверен: полегчает. Сколько я вам должен?

— Без химии она доиться не будет.

— Девушка, нет ли места в соседнем салоне? Ну в том, где мамаша с малышом. Что он кричит — это пустяки. Детский плач никогда не вызывал у меня отрицательных эмоций.

— Какая мамаша? Я не понимаю. — На Визина сверкнули зеленые глаза, знакомо двинулась рука.

— Скажите, ваше имя не Лина?

— Нет. Хорошо. Отдыхайте. Скоро посадка…

Соседи справа понизили голоса.

— У нас в лаболатории тоже такой псих был, — сказала женщина мужчине.

— Такие есть везде, — ответил он.

— Представительный с виду человек…

— А с непредставительного какой спрос?..

Техника, техника, техника… Тончайшая, мудрейшая, искуснейшая… Во что превратится гомо сапиенс на очередном витке спирали?.. Говорят, что, возможно, в будущем мы станем с большими головами и атрофированными конечностями… Авторитеты говорят… С большими головами, наклоненными над раковинами и извергающими излишества…

— Лина, а где студент?

— Какой студент?

— Очкастый.

— Наверно, он был раньше. Идите, вам станет легче…

Жаль, что нет рядом сердобольного, заботливого очкарика. Без него ничего особенного. Туалет как туалет. Ярый гул. Теснота. Никаких просторов и зеркал. И репродуктор молчит…

— Извините, я, кажется, что-то такое съел. Или, может быть, выпил. Сейчас пройдет. Уже легче. Вообще-то я вполне здоров.

— Ничего-ничего. Может, минеральной воды?

— С удовольствием.

Глаза ее перестали быть зелеными…

— И примите вот эту таблетку…

Тишина. Хорошо. Ну, естественно, самолетная тишина. Диспутантов приглушили — остался шорох; если прислушаться, то можно, конечно, разобраться, о чем они толкуют, но зачем прислушиваться? Собака лает ветер носит… Блаженство — один на два кресла… И все же Мэтр выдает себя, хотя и камуфлируется. Почему он камуфлируется, почему не говорит прямо? Разве так пишутся главные книги жизни?..

…если бы преобладало эмоциональное, тоже, скорее всего, был бы не мед… Тут можно только гадать… Химико-физико-математическое искривление… Научно-технические суеверия… Мораль и нравственность построены по математическому принципу, и можно, значит, говорить также о морально-этическом и нравственном суеверии… Может быть, такое развитие обусловлено самой природой… Природа — сама себе венец… Но почему мысль об искривлении? Это не случайная мысль… Разрыв между нравственными потребностями, установками и кажущимися материальными потребностями, с одной стороны, и человеческой натурой и ее действительными требованиями с другой… Результат — комплексы неполноценности, неустойчивости, недовольства, немочи…

И вдруг — по проходу, напролом, торопясь — угловатый, плешивый человечек.

— Закройте папку! Закройте скорей папку! Заложите палец!

Визин не в силах был не повиноваться — такой у человечка был призывающий и молящий вид. Он плюхнулся рядом, вытер потную лысину; он шумно и часто дышал, как будто только что преодолел дистанцию с барьерами.

— Вы сейчас читали на тридцать четвертой странице.

Визин заглянул, опешил.

— Да.

— В самом конце страницы — слова: «Памятью природа расквитывается с нами за смерть». Верно?

— Верно…

— Уф! — с облегчением вздохнул плешивый. — Несколько минут мучился. Но — поймал! Кстати, это не слова автора данного произведения.

— Может быть, — сказал Визин. — Он любил цитировать.

— Так я и знал. Вы не удивляйтесь. И извините меня. Я тренируюсь. Мне нельзя не тренироваться постоянно. Я, знаете ли, телепат. Пожалуйста угадал! — добавил он не без гордости.

— Почему вы выбрали для ваших тренировок именно меня? — спросил Визин.

— Случайно. Совершенно случайно. Вы верите в случайность?

— Нет, — сказал Визин.

— Зря. Простите меня. Всего доброго. — И телепат удалился.

«Пустяки, брат Визин, коллега. Пустяки. Раз уж решился, раз уж полетел… Как ты там запланировал? Зажмуриться, затаиться, не дышать, ждать, что получится? Вот и жди… И попроси, чтоб совсем выключили диспутантов…»

— Вот деятель! — беспокойно донеслось от пингвинов и белых медведей. Так же он все на свете может отгадать; ничего не утаишь… Таких надо за тремя замками держать…

Визин обернулся к ним.

— Извините, — сказал он, — я слышал ваш разговор о переселении животных. По-моему, интересная идея.

Они посмотрели с недоверием.