В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый

• Название: Пещера Лейхтвейса. Том первый
• Автор: В. Редер
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00210-1

В начале XX века роман немецкого писателя был настоящим бестселлером.

Его читали буквально все — и аристократы, и интеллигенты, и простой люд.

Произведение это — настоящая энциклопедия приключений. Захватывающий сюжет, благородные герои и коварные злодеи — все это, уверены, не оставит равнодушным и современного читателя.

---

Отвратительная ведьма на самом деле заставила несчастную, полумертвую Ганнеле проглотить целый стакан водки.

Патер Бруно отвернулся и подошел к плачущей Гунде.

— Смотрите, жители Доцгейма, — грубым голосом заревел Рохус. — Вот как наказывают поджигателей и убийц.

Он привел в движение ворот, и ведро с Ганнеле медленно опустилось вниз в ужасную бездну.

Воцарилась гробовая тишина. Все столпились у ограды и смотрели вниз, в воду, где скрылась Ганнеле. Яркое пламя горевших домов кровавым блеском озаряло это ужасное зрелище.

— Не давай ей умирать так быстро, — прошептала ведьма дикому Рохусу, — пускай помучается, пускай постонет и поплачет. А то получится не полное удовольствие. Вытащи ее наверх, прежде чем она захлебнется.

Слуга палача исполнил просьбу ведьмы. Ведро вынырнуло из холодной воды и поднялось опять кверху. Ганнеле лежала в нем без чувств, вода стекала с нее ручьями. Ведьма ткнула ее костылем в лицо.

— Очнись, поджигательница, — злобно крикнула она. — В Доцгейме можно еще поджечь и другие дома, можно убить еще других стариков. Скажи нам, кто уговорил тебя совершить это преступление. Говори — быть может, ты этим спасешь свою жизнь.

Ганнеле открыла глаза и, как безумная, взглянула на толпу.

— Бог вас… накажет!.. Он… пошлет на вас… Лейхтвейса.

Крестьяне переглянулись.

— Что она сказала? — перешептывались они. — Она упомянула имя Лейхтвейса? Черт возьми, быть может, разбойник замешан в этом деле?

— А если бы даже и так! — громко воскликнула ведьма. — Трусы вы подлые! Вы стоите, точно молния сверкнула перед вами, только потому, что эта хитрая девчонка поразила вас именем Лейхтвейса. Да кто он такой, этот Лейхтвейс? Что он сделал такого, что вся страна трепещет перед ним? Я вам говорю, мне наплевать на него, этого жалкого бродягу, который только и умеет, что красть дичь. Клянусь вам своей головой, которую я надеюсь носить на плечах еще лет сто или больше — этот разбойник Лейхтвейс со своей Лорой — жалкие проходимцы, которые рады и довольны, когда могут ограбить какого-нибудь бродягу. Пусть явится сюда, если только посмеет, пусть…

Она не договорила.

Произошло нечто ужасное и неожиданное. Внезапно голова ведьмы отделилась от туловища, широкой дугой слетела с плеч и упала в колодец, обагряя воду потоками крови. Туловище зашаталось и свалилось на ограду колодца. Из перерубленных шейных артерий брызнула кровь во все стороны, и толпа в ужасе отхлынула назад. На каменных ступенях, ведущих к колодцу, стоял, выпрямившись во весь рост, какой-то мужчина. В руке его сверкал окровавленный охотничий нож. Лицо его было перекошено злобой и негодованием, озарено багровым отблеском пламени.

— Знаете ли вы, кто я такой, жители Доцгейма?! — громовым голосом воскликнул он, глядя на окаменевших от ужаса поселян. — Я Генрих Антон Лейхтвейс, разбойник Лейхтвейс, защитник невинных. Я обагрил руки свои кровью. Я виновен в тяжких преступлениях. Я опальный изгнанник, я преступник. Но я стою выше вас всех, так как вы хотите пытать невинную девушку. Когда придет час Страшного Суда и все мы явимся дать ответ в наших проступках, тогда, жители Доцгейма, весы правосудия склонятся не в вашу сторону. Знайте же, эта девушка невиновна. Не она подожгла дом старшины Михаила Кольмана, а я сделал это, разбойник Лейхтвейс. А сделал я это на основании данного мне Богом права карать зло и наказывать тех, кто пользуется для своей выгоды нищетой народа и отбирает у него последние гроши. Эту старуху я убил за то, что она подстрекала вас совершить тяжкое преступление. А с тобой, Рохус, я посчитаюсь когда-нибудь после. Вон отсюда, подлый зверь, убирайся из села и не показывайся мне никогда на глаза.

Дикий Рохус съежился, низко согнулся и, глухо ворча, скрылся.

— А вы все, — продолжал разгневанный Лейхтвейс, обращаясь к толпе, — ступайте, беритесь за дело и постарайтесь спасти от огня хоть что-нибудь. Если вы когда-нибудь снова задумаете совершить подобное преступление или еще раз прикоснетесь к этой девушке, то разбойник Лейхтвейс нагрянет на ваше село, как чума, и поднимутся тогда в ваших жилищах стоны и вопли. А теперь отправьте несчастную в больницу и дайте мне дорогу, негодные трусы. Не забывайте того, что вам сказал разбойник Лейхтвейс.

Размахивая охотничьим ножом, он с высоко поднятой головой прошел через толпу, которая, дрожа от страха, почтительно расступилась перед ним.

Когда он скрылся, несколько крестьян бросились к ведру и освободили Ганнеле, затем бережно отнесли ее в Доцгеймскую больницу.

На опушке леса Лейхтвейса ждала Лора. Она наклонилась к его окровавленной руке, поцеловала ее и проговорила:

— Ты не разбойник. Ты народный герой. Ты защитник невинных. Я молюсь на тебя, мой дорогой, мой милый разбойник.

Он нежно обнял ее и вошел с нею в лес, направляясь к своему Неробергу.

А в селе в эту ночь патер Бруно молился у алтаря маленькой церкви. Молитва его имела двоякую цель. Он молился Богу, прося его не слишком карать жителей Доцгейма и простить их. Другая молитва, которую молодой священник произносил шепотом, робко оглядываясь, была посвящена разбойнику Лейхтвейсу. Патер Бруно велел направить на путь истины этого благородного человека.

— Виси на этом заржавленном крюке, — сказал разбойник Лейхтвейс, оставляя доцгеймского старшину Михаила Кольмана на стене Кровавого замка.

И старый скряга продолжал висеть на крюке, не будучи в состоянии пошевельнуться. Все старания его освободиться из этого ужасного положения ни к чему не привели. Как он ни вертелся, как ни старался подскочить, чтоб освободить руки — все было тщетно, он ничего не мог сделать. Но он страдал не только физически, душевная пытка была во много раз хуже. Мысль о том, что Лейхтвейс исполнит свою угрозу, что он подожжет его дом и уничтожит все его имущество, чуть не сводила его с ума.

Тяжело дыша, Кольман жалобно бормотал:

— Всю свою жизнь я копил и отказывал себе во всем, учитывая каждый грош. Я брал и крал, где только мог, чтобы приумножить мое состояние, чтобы обеспечить себе беззаботную старость. Я собирал золото и бумажные деньги. Люди проклинали меня, а я смеялся им в лицо. Вдовы и сироты плакали у ног моих, а я отталкивал их от себя, как гадин. Я обращал право в бесправие и беззаконие за деньги и преступал закон. И все это только для того, чтобы накопить побольше денег. Неужели же теперь, в одну ночь, все будет отнято у меня, как сказал Лейхтвейс? Что, он сделает меня нищим? Мерзавец! Разбойник! Подлец! Схватите его! Свяжите его, отправьте в тюрьму! Помогите, жители Доцгейма! Спасите вашего старшину!

Связанное тело скряги корчилось в судорогах. Вне себя от отчаяния он барахтался и раскачивался, ударяясь о стену грудью и спиной, так что все его тело покрылось синяками и ссадинами. Но даже мучительная боль не привела его в себя. Он кричал, ревел и плакал, и все только потому, что сокрушался о деньгах, которые для него были дороже всего на свете.

Но вдруг ему пришла в голову новая мысль, давно уже не занимавшая его. Быть может, на самом деле существовал Бог, карающий грешников и наказывающий за злодеяния? Пожалуй этот патер Бруно, не раз предостерегавший его, на самом деле был прав, предсказывая, что настанет час, когда Господь тяжко покарает притеснителя вдов и сирот.

Неужели час возмездия настал? У старого скряги волосы встали дыбом и зубы застучали от ужаса. Безумная улыбка заиграла на его лице, холодная дрожь пробежала по его телу.

Возмездие. Кара. Страшный Суд. Эти слова казались ему раскатами грома и вонзались ему в мозг, подобно острым шипам.

Старого скрягу охватил ужас. Только теперь он сообразил, в каком ужасном месте находится. Ведь он находился в Кровавом замке, в развалинах, получивших свое название от совершенного в их стенах ужасного преступления, в развалинах, которые избегали и обходили все жители страны. Быть может, здесь прольется и его кровь. Быть может, и он погибнет здесь.

Кругом все было тихо, нигде не было и следа жизни или пребывания живых людей. А что если вдруг появятся привидения — души прежних обитателей замка, замученных и умерщвленных в его подвалах и темницах, в пытках и страданиях?

Призрачный свет луны озарял белые стены замка. Михаил Кольман, повинуясь какой-то неведомой силе, все снова и снова смотрел вверх, туда, где над обрывом высился небольшой выступ вроде платформы.

Вдруг кровь у него застыла в жилах и сердце перестало биться. Неужели там, наверху, на самом деле появились привидения? На платформе вырисовывались очертания двух мужчин. При свете луны их бледные лица были похожи на головы мертвецов.

— Нет, это не живые люди, — пронеслось в уме скряги. — Это привидения. Это призраки. В особенности один из них имеет вид сущего дьявола.

Старик хотел вскрикнуть, но не мог, и только глухой стон вырвался у него из груди. Шум на платформе заглушил этот стон. Там происходила смертельная борьба двух заклятых врагов, старавшихся низвергнуть один другого в пропасть.