Эльза Триоле - Незваные гости

• Название: Незваные гости
• Автор: Эльза Триоле
• Издательство: Рязанское книжное издательство
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1960

В многоплановом романе «Свидание чужеземцев» (1956, в русском переводе – «Незваные гости», 1958) идеи родины, интернационализма противопоставлены расизму и космополитизму. За этот роман Эльзе Триоле в мае 1957 года присудили «Премию Братства», утвержденную организацией движения борьбы против расизма, антисемитизма и в защиту мира.

---

Это было страшное и величественное зрелище. Между глухими стенами, которым небо служило крышей, – широкое пространство. Высоченные стены-горы, укрепления из кирпича и земли, были покрыты рядами больших мраморных досок с именами погибших и датами казни, с указанием принадлежности казненного к той или другой организации Сопротивления. По доске на каждого. Сотни могильных плит стояли стоймя, как будто выстроившись перед расстрелом. Серж и Ив шли вдоль стен, читая… И здесь они снова встретили «иностранную рабочую силу», как натурализовавшихся, так и ненатурализовавшихся! Бесконечный ряд польских имен: шахтер… шахтер… шахтер… ФТП… ФТП, ФФИ, ФФИ, ФФИ… Они шли по необычайному проспекту, который заворачивал под прямым углом, а на стенах все те же плиты… Французы… ФТП,ФФИ, ОСМ, ОСМ[59]… Невыносимую печаль навевают увядшие венки… Они говорят о забвении. Здесь было еще страшнее, чем у Памятника Жертвам Войны на Вими: там с горы, где гулял только ледяной ветер, открывался вид на угольный бассейн, где угадывалось живое присутствие людей… Здесь же царило смертельное одиночество. Неожиданно совсем близко раздался выстрел. Потом еще: наверное, кто-нибудь охотился поблизости, шла настоящая пальба.

– Они еще подстрелят нас, – сказал Ив.

Ну, уж это было бы совсем глупо. Охотникам не могло прийти в голову, что здесь живые люди, сюда, наверное, никогда никто не заходил. «Шарль Дебарж»[60], – читал Серж, идя вдоль стены. Значит, Дебаржа расстреляли здесь. Наверху опять раздался выстрел… Серж поднял голову: на вершине стены стояло каменное укрытие для часового. Серж вскарабкался туда по двойной лестнице из кирпичей; сверху открывался театрально-зловещий пейзаж. У этих злодеев было сильно развито стремление к театральным эффектам! Сквозь такие глухие стены даже и лучу надежды не пробраться! Серж отвернулся и пошел взглянуть на каменное укрытие… но тут же отскочил назад! Нервы его были напряжены, и ему показалось, что там, в темной глубине, шевелится апокалиптическое чудовище… Да нет, ничего не было… ничего… сухие листья, похожие на когти… тень… С бьющимся сердцем Серне спустился вниз. Ив ждал его, сидя на камне. Стреляли все ближе, совсем над ухом…

Выходя из крепости, они столкнулись нос к носу с молоденьким офицером – французом! – в походной форме, в каске. Офицерик очень испугался, потому что никак не ожидал кого-нибудь здесь встретить. Молоденькие солдаты появились в кустах, с трудом пробираясь сквозь их чащу… Они спускались сверху, оттуда, где Сержу показалось, что он увидел чудовище…

Ив и Серж быстро шли к машине. Серж выбирался из этих мест, как из колючих зарослей. Он чувствовал, как все вокруг цепляется за него, какая-то неведомая сила пригибает его к земле, тащит назад. Точно в кошмаре, когда, как ни стараешься, не можешь ни побежать, ни крикнуть.

– Много убитых? – раздался позади них молодой голос.

– Маневры, – сказал Ив, – они играют в войну. Опасная игра, всегда есть раненые.

– Я их убью, – сказал Серж. Ив облегченно вздохнул, услышав это любимое выражение друга – значит, Серж пришел в себя. Когда Ив увидел, как помертвело лицо Сержа, он пожалел, что заехал в крепость…

Они сели в машину Ива с чувством избавления, как утопающие, достигшие суши.

Ив злился на себя, зачем ему понадобилось водить Сержа в крепость. Да и его разбередило это посещение. Вдруг под обычной оболочкой Ива, всюду и во всем стремящегося найти рациональное зерно, ко всему практический подход, появился незнакомец, шатавшийся, как пьяный или как человек, оказавшийся на палубе корабля во время бури. Он заговорил, и голосу его вторил скрип «дворников» по стеклу, потому что опять пошел дождь, дождь снова проливал на них свои слезы.

– Серж, – сказал он, – я еще не говорил с тобой о том, что я пережил и передумал после моей последней поездки в Москву…

Сквозь дождь ехали плечом к плечу два французских коммуниста и говорили между собой с доверием, естественным для людей, находящихся по одну сторону баррикады. А откровенный разговор – это уже очень много, это помогает жить. Человеческое тепло! Пусть дождь, пусть ветер – нет ничего дороже человеческого тепла!

XXIII

Ольга была образцовым директором. Никогда не опаздывала, никогда не отсутствовала в рабочие часы. Поэтому, когда г-н Арчибальд, патрон, обнаружил, что ее не было в конторе ни утром, ни днем, он сам лично позвонил в «Терминюс» – «417-й не отвечает…»

Ольга не отвечала. В ночной рубашке, босиком, она бродила по комнате, бросалась на кровать, вскакивала, не выпуская из рук газеты, где она снова и снова перечитывала все те же несколько строк… Там было написано черным по белому: «Вчера утром в баре „Куполь“ на Монпарнасе внезапно потерял сознание г-н Фрэнк Моссо, служащий американской экспортно-импортной фирмы. Он был перевезен скорой помощью в больницу Кошен, где вечером скончался. Смерть является следствием сердечного припадка». Мелким шрифтом, в уголке. Ольга увидела случайно: заметка, как о раздавленной собаке. «Служащий фирмы…»

Время шло…Вечером скончался… сердечный припадок… Что она делала вчера вечером? Как всегда, была в конторе, обсуждала с мосье Арчибальдом проект рекламы минеральной воды. Потом приехали их главные клиенты, фабриканты тканей, и ей пришлось принять приглашение пообедать с ними в тот же вечер… Ей не хотелось, но мосье Арчибальд смотрел на нее умоляюще, и у нее не хватило духу отказаться. А в это время Фрэнк… Фрэнк, уже мертвый, лежал на больничной койке; а она обедала в «Серебряной башне»…

После того как больше трех месяцев тому назад они распрощались на автобусной остановке у Ворот Дофина, он не подавал никаких признаков жизни. А позавчера в полночь позвонил по автомату: «Ольга! Я вас разбудил… Простите! Мне так хотелось услышать ваш голос. Скажите еще раз: „Алло, Фрэнк!“ Она повторила весело: „Алло, Фрэнк! Я соскучилась по вас… как живете? – Плохо, очень плохо. Я чувствую себя мухой, которую подстерег жирный паук… Мне хотелось рассказать вам об этом сегодня вечером. – Почему именно сегодня вечером? – Каждый вечер, Оля! Но проходит вечер за вечером… Вы помните большой ресторан, где нас с вами так плохо накормили? – Да… помню… – Мне очень хотелось бы еще раз так плохо пообедать с вами… Но всюду полно сволочей, сукиных детей… – Да… – А я не герой, Оля, простите меня, не судите. Спокойной ночи, моя дорогая… – Спокойной ночи, Фрэнк!“

Такой уж у нее характер. Ведь он ждал одного ее слова, чтобы прибежать, а она, все, что она сумела ему сказать, это – «спокойной ночи, Фрэнк…» Он пришел бы и умер у нее на руках… Нет, если бы он пришел, он бы не умер. Сердечный припадок… Но почему она чувствует себя виноватой, почему у нее ощущение, что она не сделала того, что должна была сделать, что она позволила Фрэнку умереть, бросила его… Как будто можно запретить человеку умереть.

Обессилев от слез, Ольга легла – и проснулась только вечером. Уже стемнело. Ольга смотрела на темные окна и бесконечно длившееся для нее мгновение не понимала, почему она в постели… А потом она разом все вспомнила, действительность снова навалилась на нее, как могильная плита. Но во всем этом было что-то помимо горя, помимо ужаса перед непоправимым. Что-то другое, чем обычное чувство горя. Ольга вскочила и стала лихорадочно одеваться. Она пойдет к Сержу… Серж был единственным связующим звеном между ней и Фрэнком, из всех их общих друзей Фрэнк последнее время виделся только с Сержем.

Дверь открыла мать Сержа.

– Оля! – маленькая г-жа Кремен обняла ее и поцеловала, – входите, дорогая, я погляжу на вас при свете… Раздевайтесь, какая ужасная погода… Серж должен прийти с минуты на минуту.

Г-жа Кремен ввела Ольгу в столовую и усадила ее в одно из кресел в полотняных чехлах. Ольга послушно села, повторяя, что зашла на минутку, что ей не хочется раздеваться, что ей надо спешно повидать Сержа и что она сейчас уже уйдет.

– Софья Павловна, – сказала она, сидя на кончике кресла, как бы собираясь бежать, – вы знали американца Фрэнка Моссо, художника?

– Того, что умер вчера от сердечного припадка? Я его не знала, он к нам никогда не приходил, но Серж его знал… он потрясен его смертью… Несчастный человек, ведь ему не было и пятидесяти лет, совсем еще молодой… Осталась жена и двое детей…

– Почему он умер, Софья Павловна?

Г-жа Кремен была поражена тоном Ольги…

– Но… по-видимому, от сердечного припадка… Вы, значит, его хорошо знали, деточка? Подождите! Вот и Серж…

Серж очень обрадовался Ольге. Но, едва поздоровавшись, без всяких предисловий, она спросила:

– Что вы знаете о смерти Фрэнка, Серж?

Серж удивился, внимательно посмотрел на Ольгу, он не знал, что Фрэнк и Ольга встречались.

– Он умер от сердечного припадка.

Серж сел напротив Ольги в покрытое чехлом кресло, и Ольга увидела, какое у него расстроенное лицо… синяки под глазами… Ольга же казалась совершенно спокойной. Значит, он может говорить свободно.