Айзек Азимов - Немезида (пер. А. Андреева)

• Название: Немезида (пер. А. Андреева)
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-03-002935-4

Последний роман классика американской и мировой фантастики А. Азимова.

Свой роман «Немезида», который критики сочли не слишком удачным, Айзек Азимов посвятил «Марку Херсту, моему незаменимому редактору, который, как мне кажется, работает над моими рукописями больше, чем я».

Речь в книге ведется об еще не изученной звезде, прячущейся за пыльной тучей на полдороги от Солнца до Альфы Центавра. Действие происходит в 2236 году и Земле угрожает гибель. Ученые с околоземной орбиты строят звездолет, способный развивать скорость света. Этот корабль и открывает в системе Немезиды планету Эритро, вполне приспособленной к жизни человека, но пагубно влияющей на его мозг. Лишь дочку главного героя Марлену не затрагивает «эритроническая чума», поскольку, как позднее выяснилось, она с детства владела некими телепатическими способностями. Именно девочка смогла понять тот факт, что действие Эритро на человека несет в себе в конечном итоге благо.

И Марлена становится «переводчиком» и представителем Разума Эритро, потому, что она оказалась не такая как все. Она умела «читать» жесты людей и потому всегда знала, что у человека на уме. Немезида должна была через пять тысяч лет пройти через Солнечную систему и тогда Земля бы погибла. А Эритро подсказала выход из этого положения.

---

Он быстро пробежал глазами письмо Джэйнуса Питта. Как и все его послания, оно было официальным, сжатым и конкретным; чувствовалось, что его автор привык властвовать и не допускает даже мысли о возможности возражений.

Только теперь Генарр заметил, что в послании Питт больше внимания уделяет дочери, чем матери. Бросалось в глаза замечание Питта о том, что дочь проявила глубокий интерес к Эритро и что ей не следует препятствовать, если она захочет изучать его поверхность. Что-то здесь было не так. Но что?

Глава 26

Наконец Юджиния вошла в кабинет Генарра. Подумать только: двадцать лет назад, когда в ее жизни еще не появился Крайл, они гуляли в зоне ферм С и забирались на уровни с низкой силой тяжести; Юджиния весело смеялась, когда Генарр попробовал сделать замедленное сальто, но не рассчитал и шлепнулся на живот. (Тогда он мог получить серьезную травму; ведь при малой силе тяжести утрачивается только ощущение собственного веса, а масса и момент инерции не уменьшаются. К счастью, все обошлось благополучно, и ему не пришлось пережить еще и такое унижение.) Конечно, за эти годы Юджиния тоже постарела. Она изменила прическу; ее новый стиль — короткие и прямые волосы — казался почему-то слишком деловым. Впрочем, она оставалась почти такой же стройной, такой же обаятельной темной шатенкой.

Улыбаясь, Юджиния подошла к Генарру, протянула обе руки. Он взял их и почувствовал, что у него предательски заколотилось сердце.

— Зивер, я обманула тебя, мне так стыдно, — сказала она.

— Обманула меня? О чем ты говоришь? (Действительно, что она имеет в виду? — подумал Генарр. Уж, конечно, не ее брак с Крайлом.) — Я должна была вспоминать тебя каждый день. Я должна была посылать тебе письма, сообщать новости, настоять на том, чтобы мне разрешили прилететь к тебе.

— А на самом деле даже ни разу не вспомнила!

— Нет, я не настолько испорчена. Изредка я вспоминала. В сущности я никогда тебя не забывала. Просто мои мысли почему-то никак не могли превратиться в поступки.

Генарр кивнул — что же поделаешь!

— Я знаю, ты была очень занята. А я переселился на Эритро — с глаз долой, значит, и из сердца вон.

— Нет, не значит. Зивер, ты почти не изменился.

— Потому что и в двадцать лет я выглядел старым и сморщенным. В сущности, Юджиния, мы никогда не меняемся, просто со временем становимся чуть старше и чуть морщинистее. Но это пустяки.

— Перестань, Генарр. Ты хочешь показаться несправедливым по отношению к себе, чтобы добросердечные женщины пожалели тебя. В этом смысле ты ничуть не изменился.

— Юджиния, а где твоя дочь? Мне сообщили, что она прилетает вместе с тобой.

— Она прилетела. О ней можешь не беспокоиться. Не имею ни малейшего понятия, почему это так, но в ее представлении Эритро — это истинный рай. Она сразу отправилась на нашу квартиру, чтобы навести там порядок и распаковать вещи. Вот такая она у меня — серьезная, ответственная, практичная, исполненная сознания долга молодая женщина. Она обладает такими качествами, которые кто-то однажды назвал неприятными добродетелями.

— С неприятными добродетелями я хорошо знаком, — рассмеялся Генарр. — Если бы ты знала, насколько усердно в свое время я пытался воспитать в себе хотя бы один соблазнительный порок. И ничего не получилось.

— Я представляю. Но, по мере того как мы стареем, нам хочется все больше неприятных добродетелей и все меньше очаровательных пороков. Зивер, а почему ты постоянно живешь на Эритро? Я понимаю, что кому-то нужно руководить станцией, но, наверно, ты не единственный, кто мог бы справиться с этой работой.

— Признаться, мне доставляет удовольствие считать себя незаменимым, — ответил Генарр. — Впрочем, мне по-своему нравится здесь. К тому же иногда часть отпуска я провожу на Роторе.

— И ты ни разу не зашел ко мне?

— Если у меня отпуск, то это еще не значит, что и ты свободна. Я подозреваю, что ты занята намного больше меня, а после открытия Немезиды у тебя вообще не было ни одной свободной минуты. Но я разочарован. Я хотел встретиться с твоей дочерью.

— Скоро встретишься. Ее зовут Марлена. Для меня она по-прежнему Молли, но она не разрешает так себя называть. С тех пор как ей пошел пятнадцатый год, она стала просто нетерпимой и хочет, чтобы ее называли только Марленой. Но ты увидишься с ней, не беспокойся. Признаться, я сама не хотела, чтобы она присутствовала при нашей первой встрече. Разве могли бы мы при ней свободно предаться воспоминаниям?

— Юджиния; а ты действительно хочешь вспоминать?

— Да, кое-что.

Генарр помедлил, потом сказал:

— Мне жаль, что Крайл не остался на Роторе.

Улыбка застыла на ее лице.

— Зивер, я сказала «кое-что», — она повернулась и подошла к окну.

— Между прочим, надо признать, что вы здесь неплохо поработали. Даже то немногое, что мне удалось увидеть, впечатляет. Яркое освещение. Настоящие улицы. Большие дома. И все-таки станцию трудно сравнить с Ротором. Сколько человек живут и работают здесь?

— По-разному. Иногда у нас больше работы, иногда — меньше. Одно время на станции было почти девятьсот человек. Сейчас пятьсот шестнадцать. Мы знаем каждого. Это не так просто. Ежедневно кто-то улетает, кто-то прилетает.

— Кроме тебя.

— И еще нескольких.

— Но, Зивер, почему все делается только на станции? Ведь в атмосфере Эритро можно дышать.

Генарр выпятил нижнюю губу и в первый раз отвел взгляд.

— Можно, но нежелательно. На Эритро непривычный для человека свет.

Когда выходишь из станции, окунаешься в розоватое или даже оранжевое — если Немезида стоит высоко — облако. Этот свет довольно яркий. Можно даже читать. И все-таки он кажется противоестественным. Да и сама Немезида тоже выглядит как-то ненатурально, уж слишком она велика. Почти на всех она действует угнетающе; человеку Немезида представляется символом угрозы, а из-за красноватого света — еще и предзнаменованием чего-то зловещего. Немезида и в самом деле в какой-то мере опасна. Ее свет не ослепляет, поэтому человека тянет подольше посмотреть на нее, понаблюдать за пятнами на ее поверхности. А между тем инфракрасное излучение легко повреждает сетчатку. Поэтому — и еще по ряду причин — человек, выходящий на поверхность Эритро, обязательно одевает специальный шлем.

— Значит, станция предназначена прежде всего для того, чтобы поддерживать привычные условия для человека внутри и изолировать его от атмосферы планеты?

— Мы не пользуемся даже здешним атмосферным воздухом. И воздух, и воду мы берем из глубин планеты и регенерируем. Конечно, мы следим и за тем, чтобы ничто с поверхности планеты не попадало на станцию, в том числе прокариоты — знаешь, такие крохотные сине-зеленые клетки. Юджиния задумчиво кивнула. Так вот в чем ответ на вопрос о кислороде в атмосфере Эритро. На планете есть живые организмы, даже очень много, только все они — микроскопически малые существа, аналогичные простейшим одноклеточным организмам Солнечной системы.

— Это действительно прокариоты? — спросила она. — Я знаю, так их называют, но прокариоты — земные бактерии. А эти тоже бактерии?

— Эритрианские микроорганизмы ближе всего к земным цианобактериям, тем самым, которые обладают способностью к фотосинтезу. Впрочем, ты задала правильный вопрос. Нет, это не наши цианобактерии. У них тоже есть нуклеопротеин, но по структуре он принципиально отличается от нуклеиновых кислот в земных формах жизни. У них есть и своеобразный хлорофилл, в котором нет магния и который работает в инфракрасном свете; поэтому клетки не зеленые, а скорее бесцветные. В них есть и разные ферменты, и микроэлементы в непостоянных соотношениях. И все же по морфологии и строению они не слишком отличаются от земных клеток, и их с полным основанием можно назвать прокариотами. Кажется, биологи настаивают на названии «эритриоты», но нас, дилетантов, вполне устраивает и старый термин.

— И они достаточно эффективны, чтобы их жизнедеятельностью можно было объяснить присутствие всего кислорода в атмосфере Эритро?

— Они очень эффективны. К тому же здесь, по-видимому, нет другого источника кислорода. Между прочим, Юджиния, ты же астроном, ты должна знать — что говорят последние данные о возрасте Немезиды? Юджиния пожала плечами.

— Красные карлики почти бессмертны. Возможно, Немезида не моложе нашей Вселенной и она способна просуществовать еще сто миллиардов лет без видимых изменений. Самую надежную оценку можно получить, определив содержание минорных элементов в самой звезде. Если предположить, что Немезида — звезда первого поколения и что вначале она состояла только из ядер водорода и гелия, то ее возраст должен быть побольше десяти миллиардов лет; тогда Немезида вдвое старше Солнца и Солнечной системы.

— Значит, и Эритро существует уже десять миллиардов лет.