Любовь ЛУКИНА - Сборник рассказов и повестей

• Название: Сборник рассказов и повестей
• Автор: Любовь ЛУКИНА
• Жанр: Публицистика

---

— Нет, только не это! — хрипло оборвал главврач. — Молодой человек — специалист. Он разберется.

В этот миг стоящий у стены холодильник замурлыкал и затрясся. Удивившись, я подошел к нему и открыл дверцу. В морозильной камере вспыхнула белая лампочка.

— В чем дело? — спросил я. — Работает же.

— А вы свет включите, — посоветовали мне.

Я захлопнул дверцу и щелкнул выключателем. Никакого эффекта. Тогда я достал из чемоданчика отвертку, влез на стул и, свинтив плафон, заменил перегоревшую лампу.

— Всего-то делов, — сказал я. — Ну-ка включите.

К моему удивлению, лампа не зажглась.

В коридор тем временем осторожно стали проникать тихие люди в пижамах.

— Святослав Игоревич, — печально спросил один из них, — а сегодня опять света не будет, да?

— Будет, будет, — нервно сказал главврач. — Вот специалист уже занимается.

Я разобрал выключатель и убедился, что он исправен. Это уже становилось интересным.

Справа бесшумно подобрался человек в пижаме и, склонив голову набок, стал внимательно смотреть, что я делаю.

— Все равно у вас ничего не получится, — грустно заметил он.

— Это почему же?

Он опасливо покосился на белые халаты и, подсунувшись поближе, прошептал:

— А у нас главврач со Снуровым поссорился…

— Михаил Юрьевич, — сказала ему ласковая врачиха, — не мешали бы вы, а? Видите, человек делом занят. Шли бы лучше поэму заканчивали…

И вдруг я понял, почему они вызвали аварийную и почему увольняется электрик. Главврач ведь ясно сказал, что света нет во всем здании. Ни слова не говоря, я направился к следующему выключателю.

Я обошел весь этаж, и везде меня ждала одна и та же картина: проводка — исправна, лампочки — исправны, выключатели — исправны, напряжение — есть, света — нет.

Вид у меня, наверное, был тот еще, потому что ко мне побежали со стаканом и с какими-то пилюлями. Машинально отпихивая стакан, я подумал, что все в общем-то логично. Раз это сумасшедший дом, то и авария должна быть сумасшедшей. "А коли так, — сама собой продолжилась мысль, — то тут нужен сумасшедший электрик. И он сейчас, кажется, будет. В моем лице".

— Святослав Игоревич! — взмолилась ласковая врачиха. — Да разрешите вы ему! Скоро темнеть начнет…

Главврач выкатил на нее и без того выпуклые глаза.

— Как вы не понимаете! Это же будет не уступка, а самая настоящая капитуляция! Если мы поддадимся сегодня, то завтра Снурову уже ничего не поможет…

— Посмотрите на молодого человека! — потребовал вдруг интеллигентный доктор. — Посмотрите на него, Святослав Игоревич!

Главврач посмотрел на меня и, по-моему, испугался.

— Так вы предлагаете…

— Позвать Снурова, — решительно сказал интеллигентный доктор. — Другого выхода я не вижу.

Тягостное молчание длилось минуты две.

— Боюсь, что вы правы, — сокрушенно проговорил главврач. Лицо его было очень усталым, и он совсем не походил на гипнотизера. — Елизавета Петровна, голубушка, пригласите сюда Снурова.

Ласковая врачиха скоро вернулась с маленьким человеком в пижаме. Он вежливо поздоровался с персоналом и направился ко мне. Я слабо пожал протянутую руку.

— Петров, — сказал я. — Электрик.

— Снуров, — сказал он. — Выключатель.

Несомненно, передо мной стоял виновник аварии.

— Ты что сделал с проводкой, выключатель?! — Меня трясло.

Снуров хотел ответить, но им уже завладел Святослав Игоревич.

— Ну вот что, голубчик, — мирно зарокотал он, поправляя пациенту пижамные лацканы. — В чем-то мы были не правы. Вы можете снова включать и выключать свет…

— Не по инструкции? — изумился Снуров.

— Как вам удобнее, так и включайте, — суховато ответил главврач и, массируя виски, удалился по коридору.

— Он на меня не обиделся? — забеспокоился Снуров.

— Что вы! — успокоили его. — Он вас любит.

— Так, значит, можно?

— Ну конечно!..

Я глядел на него во все глаза. Снуров одернул пижаму, посмущался немного, потом старательно установил ступни в положение "пятки — вместе, носки — врозь" и, держа руки по швам, запрокинул голову. Плафон находился как раз над ним.

Лицо Снурова стало вдохновенным, и он отчетливо, с чувством сказал:

— Щелк!

Плафон вспыхнул. Человек в пижаме счастливо улыбнулся и неспешно направился к следующему светильнику.

.

Конец Ледникового периода

Пещерная хроника 004

Не повезло племени лярвов с вождем. Ну, что суров — ладно, а вот то, что при нем холодать стало… Летом — снег, льды какие-то громоздятся на горизонте. Выйдешь поутру из пещеры — зябко. Опять же добычи мало, бизоны стадами на юг уходят. Оголодало племя, осунулось, однако вслух еще роптать не решались. Хряп — он ведь такой. Хряпнет разок — и нет тебя. Поэтому сами охотники к вождю не пошли, а послали юного Миау. Во-первых, слов много знает, а во-вторых, так и так ему пропадать. Опять отличился — разрисовал изнутри всю пещеру. Такую Бизонью Мать изобразил, что дрожь берет. Вроде корова коровой, а присмотришься: морда — как у Хряпа.

— Короче, вождь, — дерзко сказал Миау, Сын Пантеры, приблизившись к горящему посреди пещеры костерку. — С завтрашнего дня объявляем забастовку…

Услышав незнакомое слово, Хряп хмыкнул и даже отложил кремневое рубило, которым как раз собирался раскроить череп наглецу. О своем сходстве с запечатленной в пещере бизоньей коровой вождь, правда, не догадывался, поскольку изображена она была в профиль. Честно сказать, он там и рисунка-то никакого не углядел — просто видел, что стенка испачкана.

— А?… — переспросил Хряп, грозно сводя лохматые брови.

— Холодно, — объяснил Миау. — Бизоны уходят. Совсем скоро не станет. Сделай тепло, тогда и охотиться будем…

Хряп взревел, но, пока тянулся за опрометчиво отложенным рубилом, юный Сын Пантеры успел выскочить наружу. А на следующий день, как и было обещано, ватага охотников начала первую в истории человечества забастовку.

Вроде бы вышли на бизона, а сами взяли и попрятались в лесах… На вторые сутки подвело у племени животы. Да и у вождя тоже… Любой другой на его месте давно бы уже сделал тепло, но не тот был у Хряпа норов. На горизонте по-прежнему мерцал ледник, пушил снежок, копытные тянулись к югу. Шустрый Миау предложил было забить тайком пару отставших телят, а вождю мяса не давать — обойдется!

Ну тут уже самого Сына Пантеры чуть не забили. Как это не давать, если положено?… Тогда Миау придумал новую штуку: не позволять женщинам выкапывать коренья. А то конечно: ватага-то в лесах натощак сидит, а Хряп себе за обе щеки корешки уписывает. Поголодает по-настоящему — глядишь, может, и образумится… А то — ну что ж это такое? Зуб на зуб не попадает…

Понятно, что протянись эта забастовка чуть подольше — вымерло бы племя лярвов за милую душу. Однако уже утром третьего дня Хряп от бешенства утратил бдительность, и забодало его носорогом — прямо на выходе из пещеры. Вождем племени стал Миау.

Ну тут, разумеется, сразу потеплело, льды с горизонта убрались, антилопы вернулись, бизоны… А геологи вон до сих пор толкуют о конце ледникового периода. Чисто дети малые! А то мы не знаем, как оно все на свете делается!..

.

Приснившийся

Сон прояснился внезапно и, такое впечатление, что с середины. Поэтому оставалось лишь гадать, как попали они в эту тесную каменную комнату и почему зияет в земляном полу прямоугольная дыра, и выглядывает из нее темная крышка старинного сундука, а сами они (вдвоем с кем-то незнакомым) ползают на коленях и торопливо сгребают в яму рыхлую землю.

Что-то они, видно, натворили в первой, канувшей, половине сна и теперь заметали следы.

Дело продвигалось медленно, и даже забрезжила надежда, что пробуждение так и застанет их за этим занятием, но тут сон опять передернуло: яма вдруг оказалась засыпанной, а они уже разравнивали и уплотняли грунт ладонями…

Потом оба поднялись с колен и, бесшумно отступив каждый к своей стене, снабженной каменным приступочком, уселись друг напротив друга, как пассажиры в купе. "Успели, — неуверенно подумал один. — Может, и выкрутимся…"

Смысл происходящего был ему по-прежнему неясен, но сердце колотилось ликующе. От ямы не осталось и следа — ровный, равномерно утоптанный земляной пол, нигде ни бугорка, ни вмятины. Оба сидят с самым невинным видом, руки — на коленях… Желая понять, что чувствует сообщник, он всмотрелся в лицо напротив, но лицо было скрыто тенью. Вновь встревожился, и вскоре ему стало казаться, что сообщник испуган. Значит, ничего еще не кончилось, значит, что-то им еще предстоит…

Время шло, и беспокойство сменялось потихоньку тоскливой уверенностью. Вне всякого сомнения, впереди затаилось нечто неотвратимое. Настолько неотвратимое, что даже бояться не имело смысла. Оставалось сидеть и ждать…