Мак Рейнолдс - Фиеста отважных. Сборник научно-фантастических произведений

• Название: Фиеста отважных. Сборник научно-фантастических произведений
• Автор: Мак Рейнолдс
• Издательство: Издательство «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: ISBN 5-03-002804-8

Сборник научно-фантастических произведений известного американского писателя-фантаста Мака Рейнолдса, включающий повести и рассказы, ранее не издававшиеся в русском переводе.

---

Сэм подвинул мне кружку с пивом и, заинтересованный, снова облокотился на стойку.

— Значит, вы считаете, что все происходит именно так?

— Да, — ответил я уныло. — Но никто об этом не задумывается, даже если потом удача оборачивается для тебя ведьмой на помеле.

— Ладно, — сказал Сэм, — может быть, оно и так. Но мне всегда было интересно, почему вместо того, чтобы цепляться за работу репортера, вы не уедете в Вегас покрутить там колеса? Ведь работа репортера вам, во всяком случае не по душе?

— Когда пиво стоит сорок центов за порцию, — мрачно проворчал я, — мне по душе любая работа, приносящая три сотни в неделю.

Сэм посмотрел на настенные часы.

— Эй, — воскликнул он, — сейчас будет Дуган.

Он повернулся и включил ящик для идиотов, не обращая внимания на выражение неприязни на моем лице.

— Тебе что, не нравится со мной беседовать? — прорычал я.

— Да нет, мистер Майерс, — ответил он, не переставая возиться с ручками настройки. — Это новый стереовизионный персонаж.

— Никогда о нем не слышал.

— Сейчас, через минуту начнется, — сообщил Сэм, хихикая в предвкушении. — Это новая передача. Предполагается, что он как бы герой, ну вы понимаете? Но внешность у него не то чтобы такая. На самом деле уродлив, как обезьяна. Ну спокойный у него такой характер, и вечно с ним что-то такое случается. Ну и девушки его не любят, и все такое. Он обыкновенный. И можно подумать, что все, кто смотрит стерео, ненавидят его за нахальство. Ну и отчасти это так. Но он не то чтобы деревенщина, вы понимаете? Он — герой. Только у него толком ничего не получается.

— То есть он что — новая звезда? — неприязненно поинтересовался я. — А что случилось с такими персонажами, как Кэри Грант и Рок Хадсон?[21] Хорошие ребята, которые всегда, нравились девушкам.

— Хотите еще пива, пока не начался Дуган? — спросил Сэм.

— Да черт с ним, с Дуганом! — прорычал я и, слезая с табурета, швырнул ему доллар. — Мне нужно подумать о радикальном центре.

И тут у меня внутри что-то екнуло.

— Этот Дуган что-то вроде антигероя? — спросил я зло.

— Да-да, я думаю это так, — откликнулся радостно Сэм, пока диктор закруглялся с рекламой.

Тот ратовал за один из новых миникаров, импортируемых из Японии, и пренебрежительно отзывался о «динозаврах» из Детройта. Эта японская машина имела столько же приборов и хрома, как доисторическая фордовская модель «А», а ее стоимость была в два раза меньше, чем у самого дешевого кара на воздушной подушке. Я знал, что местами их распродажа идет бешеными темпами.

Я снова взобрался на табурет.

— Так тебе нравится этот тип, антигерой, а? — спросил я.

— Ага. Знаете, те парни, которых вы упомянули, ну, как тот Рок Хадсон, — все это такая мура! Они всегда богатые и красивые. Они знакомятся с девушками, и у каждого есть красивый дом; они разъезжают на итальянских спортивных аэрокарах и едят в этих роскошных ресторанах, где все еще есть официанты; шатаются по ночным клубам для миллионеров и пьют шампанское. А девушка? Она может свалиться со скалы, но чтоб при этом из ее прически выбилась хоть одна прядь — никогда! И вся эта мура кончается всегда одинаково: и стали они вмести жить-поживать да добра наживать.

— Не становись циником, Сэм, — сказал я ему, а себе под нос пробормотал: — Значит, сегодня в самых популярных стереошоу хорошие парни девушкам больше не нравятся.

На следующее утро мне не удалось добраться даже до стола городских новостей, чтобы отметиться у Блакстона. У дверей лифта, как всегда запыхавшаяся, меня поймала Руфи.

— Мистер Майерс, — взахлеб начала она, — я вас искала буквально повсюду.

— Тем меня нет, — заверил я. — Меня есть здесь.

— О, мистер Майерс, — она хихикнула, оценив шутку. — Вы всегда такой остроумный! Вас хотел видеть мистер Уилкинз.

— Ох-ох, — сказал я. — Вот я и сразу перестал быть остроумным.

Я направился вдоль по коридору к кабинету коммерческого директора.

Уэнтуорт Уилкинз, не в пример редактору отдела городских. новостей Блакстону, был журналистом новой шкоды. Оя получил в наследство большую часть «Джорнал» от своего отца, которую тот в свою очередь унаследовал от своего. Как рассказывают сотрудники-ветераны, папаша Уэнтуорта настоял, чтобы тот прошел все ступеньки в редакции снизу доверху. В результате неделю он был копировальщиком, неделю — репортером на побегушках, неделю — репортером по происшествиям, неделю — начальником копировального отдела, месяц — ночным редактором, месяц — редактором отдела городских новостей, и с тех пор и по сей день, зная дело от альфы до омеги, он был заместителем главного редактора по коммерческой части.

Не знаю, чем уж я это заслужил, но он мне покровительствовал. Будь на то воля Блакстона, я бы вылетел с работы через двадцать четыре часа или вылетал по крайней мере с недельной периодичностью с момента поступления на нее. Но старина Уилкинз верил в меня. Возможно, он ожидал, что в ближайшее время я снова притащу супербомбу и тяпну Пулитцера в третий раз, установив таким образом своеобразный рекорд в журналистике.

Я стоял перед дверным экраном и ждал, когда откроется замок. Услышав щелчок, я нажал ручку и вошел.

Мисс Паттон оторвала взгляд от стола и, прежде чем сказать мне: «Доброе утро, Счастливчик», холодно улыбнулась.

— Доброе утро, — ответил я. — Мистер Уилкинз хотел меня видеть.

— Верно. Заходи к нему, Счастливчик.

Я зашел.

Рабочему столу Уэнтуорта Уилкинза крупно повезло. Он был девственно чист — даже карандаша не найти. Когда его хозяину нужно было отдать какое-нибудь распоряжение, достаточно было сказать: «Мисс Паттон!» — и она тут же откликалась. Должно быть, микрофон был встроен в крышку стола. Где он прятал городской телефон, я не знаю.

Стол выглядел так, словно за ним никогда не работали. И он соответствовал хозяину. Уэнтуорт Уилкинз, казалось, понятия не имел о том, что такое работа. Даже то, как он одевался, подтверждало это впечатление.

— Сэр, — начал я, — тут одна из копировальщиц передала, что вы хотели меня видеть.

Он поднялся и поздоровался со мной за руку. Мистер Уилкинз у нас очень демократичен. Затем он сел обратно, вытащил из ящика ароматизированную бумажную салфетку, вытер ладони и выбросил ее в мусоропровод.

— Это было пару часов назад, Счастливчик, — сказал он, посмеиваясь. — Не хочешь же ты сказать, что появился в редакции на два часа позже меня?

Я мог бы ему сказать, что с утра мучался похмельем. Мог бы, но не сказал.

— Сэр, — начал я серьезно, — я занимаюсь интенсивным расследованием для нового очерка. Пожалуй, даже для серии очерков. Мне было необходимо отлучиться, ээ, вниз, в библиотеку.

— Ладно, присаживайся, мой мальчик. — Он провел пальцами по своим французским усикам сводника, как бы проверяя, насколько они отросли. — Черныш говорит, что в том, на чем ты носишь свою шляпу, завелась какая-то бредовая идея.

Он был единственным человеком в «Джорнал», который называл Старую Головешку Чернышом. Он вообще всех называл по кличкам, независимо от того, имел ее человек или нет. Это было одним из проявлений его большой демократичности.

— Видите ли, сэр, — сказал я как можно скромнее, — я всего лишь у истоков событий, которые могут иметь весьма серьезные последствия.

Он скептически посмотрел в мою сторону.

— Поразмыслив над всем этим, Черныш пришел ко мне с предложением.

— Да, сэр. — Кажется, мои акции растут. Возможно, мне удастся выжать из этой идеи серию очерков, особенно если они дадут мне в помощь кого-нибудь из стариков.

— Он предложил тебя выгнать.

— Да, сэр. — Кажется, мои акции падают. Нужно было срочно что-то говорить. — То есть я имел в виду, нет, сэр.

— Теперь с этим делом о заговоре и радикальном центре. Что ты можешь о нем рассказать, Счастливчик?

Я напустил на себя серьезный вид, самый серьезный, какой только мог.

— Ну да, сэр. Я думаю, что осуществляется какой-то план по дискредитации духовных ценностей нации. Потеря имиджа нации.

— А?! — Он снова потеребил свои холеные усы. Что бы этот возглас мог значить?

— Да, сэр, — продолжил я. — Когда я был маленьким, мы часто ходили в кино. Там мы все поголовно переживали за американских пионеров и ковбоев, сражающихся с индейцами. И когда в конце фильма появлялась кавалерия США со знаменосцем во главе, мы встречали их одобрительным свистом.

— Что ты хочешь этим сказать, Счастливчик? — Он неодобрительно посмотрел на меня.

— А сегодня дети в кино свистят индейцам.

— Кажется, я не совсем… — он оставил фразу неоконченной.

— Мистер Уилкинз, не знаю, как давно это началось, — подогревал я его интерес, — но процесс ускоряется.

— Видишь ли. Счастливчик, нужны какие-то примеры, а не общие слова. — В его голосе просквозило явное нетерпение.