Пат Бут - Беверли-Хиллз

• Название: Беверли-Хиллз
• Автор: Пат Бут
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-04-006912-X

В непримиримой борьбе за «Сансет-отель» сошлись две яркие личности – голливудский герой-любовник Роберт Хартфорд и обладающая магнетической силой Каролин Киркегард. Отель для них обоих – вожделенная цель, символ успеха, а не просто источник дохода. Соперники манипулируют судьбами и жизнями людей, используют в противоборстве все – любовь и ненависть, огромные деньги и шантаж.

---

«Кончай тянуть резину», – мысленно приказала Каролин.

– Не так давно я навестил своего врача, что делаю время от времени, когда банк извещает меня, что я могу на это раскошелиться.

Аудитория засмеялась, но несколько принужденно.

– И знаете, что врач сказал мне?

Все молчали. Никто не знал, но некоторые догадывались.

– Он сказал, что я умираю.

Шепот, отдельные возгласы, гул в зале. Ливингстон терпеливо ждал, пока голоса утихнут. Когда он вновь заговорил, тон его стал благодушно-доверительным.

– Он был весьма откровенен. Год-два я еще протяну. В лучшем случае, три.

У Каролин от возбуждения глаза вспыхнули адским пламенем. В голове Плутарха бешено заработал калькулятор. Оба сделали один общий вывод. Франсиско без промедления продаст отель тому, кто первым выложит деньги на стол. Плутарх едва поборол желание схватить старикана за руку и тут же сунуть ему в ладонь задаток.

Роберт думал о том же, что и они, но сердце его упало. Он чувствовал, что приз ускользает от него.

– Выслушав такое пророчество, я решил в качестве шутки устроить маленький «черный праздник», чтобы немного позабавиться, справляя траур по самому себе. Возможно, я погрешил против хорошего вкуса, но идея эта уж очень щекотала мою фантазию, а когда знаешь, что дни твои сочтены, даже от щекотки не стоит отказываться. Ведь часто она связывается с воспоминаниями о приятнейших моментах, согласитесь, а таких, честно признаюсь, в моей жизни было немало.

Нервный смешок пробежал по залу. Своей затеей и речью Франсиско Ливингстон укрепил свою репутацию большого оригинала.

– В результате я принял решение расстаться с делом всей жизни, скинуть с плеч своих приятную, но тяжелую ношу. Я продаю «Сансет-отель». Пожелайте мне удачи, а также счастливого пути на тот свет. Я люблю вас всех!

Абсолютно неожиданно он прервал свою речь и опустился на стул.

Правая рука Роберта все еще подрагивала, в ушах звенело, ноги словно не касались пола. Он вспоминал прикосновение иссохшей, как древний пергамент, кожи пальцев, искривленных артритом, пожатие, как бы говорящее безмолвно: «Я доволен. Я доверяю тебе. Не подведи меня». И Роберт, внутренне посмеиваясь, прокладывал путь меж задрапированных черным столов навстречу своему новому предназначению. Он улыбался, раскланивался, делал руками приветственные жесты, но не задерживался ни на мгновение, даже не замедлял шаг. Его намерения были слишком серьезными. И дела обстояли даже слишком хорошо. Он должен был немедленно отыскать Уинти. Он должен был сообщить ему, что только что приобрел «Сансет-отель».

На столы уже подавалось кофе и ликеры, и площадка для танцев заполнилась парами. Где же этот чертов Уинти? Вряд ли он танцует. Скорее он где-то присосался к бокалу с выдержанным столетним французским коньяком, который Ливингстон приказал подавать заодно с ликерами.

А вот и он. Сидит в полном одиночестве. И занят именно тем, что и предполагалось.

– Уинти!

– Роберт! Привет, старина. Господи, что за бомбу он подорвал! Все-таки у старикана есть яйца, пусть даже черные, как все вокруг. Жутко, конечно, знать, что тебе уже отмерен срок. Бедняга! Но это не испортило мне аппетита. Потрясающий ужин. А ты что скажешь?

Роберт схватил Тауэра за плечи.

– Кто владелец «Сансет-отеля»?

– Бог мой, Роберт, ты тоже нализался. Я не удивляюсь. Вино здесь выше всяких похвал. Где только Ливингстон раздобыл его? Наверное, он уже заранее заимел связи в потустороннем мире.

– Я купил его! – крикнул Роберт.

– Кого? Что? Что ты пил? Если то же, что и я, то, значит, мы с тобой наравне. Я собираюсь отчаливать скоро, если только не принесут еще коньяку. Жаль с ним расставаться.

– Послушай, меня, Уинти, послушай! Я только что купил «Сансет». Я заключил словесное соглашение с Ливингстоном, засвидетельствованное его адвокатом. Это все официально. Отель принадлежит мне.

В разгоряченном мозгу Роберта прокручивались волнующие видения. Плутарх отреагировал первым, едва только Ливингстон сел на свое место. «Я заинтересован в покупке, – сказал он. – Назовите только цену». И он улыбнулся Каролин, гордый тем, что смог проявить подобную решительность на глазах у своего кумира.

– Я бы предпочел сперва услышать ваше предложение, – попросил Ливингстон.

– Сто шестьдесят миллионов.

Сердце Роберта остановилось, как только он осознал, что никогда не сможет побить ставку Плутарха. А у того глаза засветились торжеством, когда Ливингстон повернулся к Трампу, но Трамп лишь молча покачал головой.

– Роберт?

Роберт почувствовал на себе взгляд Каролин. Она уже наслаждалась его поражением.

– Я не могу перекрыть названную сумму, – произнес он, не поднимая глаз.

– А какова твоя предельная ставка, Роберт? Все-таки я хотел бы знать.

– Сто пятнадцать.

Старый лис улыбнулся ленивой, но с некоторой хитрецой улыбкой.

– При соблюдении определенных условий я согласен.

– Что?!

Дуэт Плутарх – Киркегард не получился гармоничным. Он ворвался в достаточно уравновешенную атмосферу застольного разговора, и сразу повеяло чем-то неприличным, слишком бесстыдно откровенным. Ее голос прозвучал на раздражающе высокой ноте и грубо резанул по нервам, его же был сдавлен от величайшего изумления. И это означало первую в жизни Роберта Хартфорда победу в совсем иной области, чем секс и кинематограф.

Тауэр хоть и был нетрезв, но рассказ друга глубоко поразил его.

– Роберт, но ведь это немыслимо. А что другие соискатели? Я так понял, что он собрал за столом нескольких. Или он валяет дурака?

– И для этого пригласил адвоката? И заявляет Плутарху, что не продаст ему отель даже за миллиард долларов? Мол, он не хочет, чтобы «Сансет» попал «не в те» руки. Я думал, что у Плутарха случится припадок.

– И сколько ты уплатишь, если не секрет?

– Я же говорил. Сто пятнадцать миллионов, но на условиях…

– Каких условиях?

– Я или мои наследники как минимум в течение десяти лет обязуются не перепродавать отель. Это первое условие. А второе – ты до конца года представляешь план полной реконструкции отеля, всей обстановки и дизайна помещений.

– Я?

– Ты, конечно. Ты же согласился совсем недавно, и мы обменялись рукопожатиями в присутствии той красивой девушки…

Роберт поглядел по сторонам. Где же она? Он желал, чтобы она была здесь и услышала о его триумфе.

– Ладно, Роберт, раз я обещал, то сделаю. Причем с удовольствием.

– А где твоя помощница?

– Где-то тут. А, вот она!

– Что у нее, черт побери, с ногой? – не выдержал Роберт.

Паула заметно прихрамывала. Чувство жалости охватило его. Он сам удивился, что у него в душе нашлось место для подобных эмоций в момент своего торжества. Он поспешил ей на встречу. Его обеспокоенный вид резко контрастировал с ее счастливой улыбкой.

– Что случилось? Вы подвернули ногу?

– О! Пустяки. Когда мне было два года, произошел несчастный случай. Одна нога у меня чуть короче другой. Я к этому давно приспособилась. Подумаешь, какое дело!

В доказательство она рассмеялась.

– Нет, – серьезно сказал он. – Этого не может быть.

Паула была озадачена. По ее лицу было видно, что она требует от него разъяснения, хотя вслух она ничего не произнесла.

– Я хотел сказать, что это несправедливо.

– И все-таки я вас не понимаю.

Разве мог он сказать ей правду? Каждая женщина, которую он выбирал для себя, должна быть совершенством в своем роде. Если не совершенством красоты, то обладать ярким, сильным характером или быть сверхзабавной или сверхбогатой. Он выбрал Паулу, он уже успел привязаться к ней. Она была так красива, что просто не могла быть калекой. Это слово взорвалось в его мозгу, как граната, и он мгновенно утерял всякое чувство реальности.

– Я имел в виду… Я хотел сказать, что вам надо что-то сделать с этим, – расплывчато пояснил наконец Роберт.

Говорить такие вещи молодой девушке было верхом невоспитанности, но то, каким тоном он произнес это, было еще хуже. Отвращение его было явным. Отвращение и даже брезгливость эстета к уродству, чистюли – к грязи, праведника – к грешнику. Слова эти означали, что ее физический недостаток отталкивает его, что он не может хотя бы из вежливости пренебречь им.

Все произошло настолько стремительно, что все пребывали в изумлении, но боль, отразившаяся на лице Паулы, молниеносно пробудила у Грэхема ответную реакцию. Он заговорил:

– Калеки портят вам настроение, не так ли, мистер Хартфорд? Вы выглядите сейчас так, будто узрели привидение. Вы похожи на одного моего приятеля, который не выносит больниц.

– Нет-нет… Я совсем не то подразумевал…

Но зачем было оправдываться? Все поняли, что он лжет. Гримаса, застывшая на его лице, доказывала это.

– Я собирался потанцевать с вами, но… – Он беспомощно развел руками, изображая крайнее разочарование. Такой жест был бессмысленным, унижающим прежде всего его самого, но Роберт не мог ничего с собой поделать. Он был гадок и смешон в эти мгновения и понимал это со всей ясностью.