Пат Бут - Сестры

• Название: Сестры
• Автор: Пат Бут
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000728-0

Юная, полная надежд Джейн Беннет приехала в Лос-Анджелес к своей сестре, знаменитой писательнице, которую не видела много лет. Но Джулия, озлобленная, одинокая, несмотря на успех и многочисленных поклонников, воспылала ненавистью к своей красавице сестре. Поглощенная местью, она не понимает, что тем самым губит себя, в то время как Джейн, пережив разочарования, находит свою большую любовь и удачу и взлетает на самую вершину голливудского небосклона. Этого Джулия не может ей простить.

Драма близится к развязке, но… вызывающая шок сенсация все расставляет по своим местам. Любовь и благородство торжествуют!

---

Генри Бисестер поправил свой старый итонский галстук и величественно оглядел зал. Он нравился сам себе: его костюм от Адерсона и Шепарда безупречно сидел на плечах, носовой платок в красную крапинку выглядывал из нагрудного кармана пиджака, под которым виднелась рубаха от Нью Лингвуда с надлежащими узкими бело-синими полосками. Гордое арийское лицо, обращенное к собравшимся в зале, было холодным и властным.

– А теперь, дамы и господа, довольно необычная группа лотов для распродажи. Б. Бингэм. Лот номер триста двенадцать. Ваши цены?

Билли Бингэм сидел, глядя прямо перед собой, размышляя, благоразумно ли он поступил, придя сюда. Последние несколько дней были мучениями на адовом огне из-за этого дьявольского договора, затем наступило ожидание одно хуже другого. Он заключил жуткую сделку с Ивэном и даже сейчас чувствовал, какой ужас голодные глаза выдавливали из его тела. Никогда прежде он не был с мужчиной.

Теперь, чтобы встать на собственную дорогу, он вынужден позволить Ивэну получить свое, и каждый фибр его души восставал против подобного деяния. Билли оговорил лишь одно условие. Их связь полностью зависела от успеха Ивэна в сохранении цен на картины и его репутации. Поражение не в счет, хотя именно такую, беспроигрышную для себя сделку, пытался навязать ему Ивэн. К концу распродажи в «Кристи», если все пойдет хорошо, он подпишет договор о сдаче своего тела в аренду. Сейчас все решалось на весах фортуны: на одной чаше – слава, деньги и сексуальные услуги отвратительнейшего рода, на другой – нищета и безвестность, провал и свобода.

Через зал за ним наблюдала Джули Беннет. Он не смотрел в ее сторону, но она этого и не ждала. Так было еще лучше, поскольку означало, что они среагировали на ее выстрелы, а такие мгновения в жизни она любила больше всего на свете. Она чувствовала, как пробуждается внутри фонтанирующий триумф. Еще немного, и ее драгоценный экс-любовник вновь станет дешевкой. Пусть ради этого ей придется расстаться с большой частью выручки от продажи книги, все равно, даже такая цена не казалась слишком высокой. Билли Бингэм будет раздавлен. Любовник Джейн будет втоптан в грязь.

Она устроилась в кресле поудобнее и вонзила взор в Бисестера.

– Давай, начинай, – процедила она сквозь зубы.

По правую сторону от нее сидел Ивэн. Ей еще никогда не доводилось видеть, что кто-нибудь был так напряжен. На его глазах вот-вот рухнет его репутация, и перед сытым взором всего нью-йоркского художественного мира огромными, тяжелыми, неперевариваемыми кусками будет втиснута ему в глотку. Ну не замечательно ли?

Ивэн, не отводя глаз, с отчаянием смотрел на аукциониста. Предстоял длиннейший из самых длинных торгов, но это был единственный шанс. Была установлена резервная цена: восемьдесят тысяч долларов. Он будет скупать их по этой цене, в разных местах зала находилось еще пять-шесть подобранных им человек, чтобы создать иллюзию жарких торгов. Бисестер также будет делать вид, что принимает ставки из других углов зала, пока цена не достигнет зарезервированного уровня. Такова была обычная практика в торговом зале. Однако дело заключалось в том, что это был Нью-Йорк, где все друг друга отлично знали. Любой, способный отличить коллаж от натуры, мгновенно сообразит, что ставки из зала выкрикивают подставные лица и весь спектакль срежиссирован Ивэном. Если другие крупные дилеры – музеи и частные коллекционеры, действующие через известных посредников, – не поднимут руки, то мир поймет, что рынка для Билли Бингэма не существует, а цена столь же реальна, как скачки на лошадях в космосе.

Рокочущий шум достиг своего высшего уровня. Казалось, что никто не говорит, но каждый что-то бормочет, как в сценической массовке. «Какое слово они произносят, – подумал Ивэн. – Сэр? Абракадабра? Бутылка содовой воды?»

– Могу ли я попросить тишины в зале, пожалуйста, – рявкнул с трибуны граф Бисестер, и благодаря английскому акценту и высокомерно-презрительным интонациям ему мгновенно подчинились. Он посмотрел в лежавшую перед ним книгу.

– Начальная цена пятьдесят тысяч. Пятьдесят пять? Пятьдесят пять. В конце зала. Шестьдесят тысяч. Итак, сэр, против вашей ставки. Шестьдесят пять тысяч.

Его голова качнулась вверх, вниз, затем из стороны в сторону в смешной и удивительной манере, присущей аукционистам. Подобно почерку, у каждого из них была своя манера вести торги, но вовсе не манерной ведения определялся ход аукциона.

Ивэн посмотрел вокруг. Делая вид, будто впервые вступает в игру, он помахал своим каталогом тем жестом, который в мире искусства равносилен выстрелу из стартового пистолета. Бисестер мгновенно заметил это скромное движение.

– Впереди семьдесят тысяч, принято. Так, семьдесят пять, восемьдесят, восемьдесят пять.

Ивэн остановился. Господи всемогущий, где же все остальные? Он торговался один, сам с собой, за картины, которые вскоре окажутся никчемным мусором. Остановиться? В слезах броситься прочь из зала? Это значит обречь себя на ссылку в тосканскую деревню и доживать там до печального конца, коротая дни за хорошим вином и приличной едой в компании итальянского деревенского мальчишки. Он посмотрел на Билли, сидевшего как на иголках с правой стороны зала.

– Ваша ставка, сэр. Восемьдесят пять, принято.

Бисестер опустил глаза в книгу. Он превысил зарезервированную цену. В зале шли торги.

– Сто тысяч, – заявил Ивэн. Вновь зал ответил молчанием. Ивэн Кестлер продолжал торговаться вопреки всем превратностям. Никто из посторонних не включился в игру. Он торговался сам с собой.

– Против вас, в конце зала. Против вас, сэр, я принимаю сто тысяч. Есть еще предложения? Сто тысяч долларов.

Бисестер взмахнул в воздухе небольшим молотком и со стуком опустил его на кафедру из красного дерева.

– Продано Кестлеру. Сто тысяч долларов.

Называть имена дилеров было обычаем.

– А теперь лот номер триста тринадцать. Начальная цена за него пятьдесят тысяч. Предлагайте, кто предлагает пятьдесят пять? Пятьдесят пять?

Одетый в зеленую униформу служащий указал на висевшую на стене картину Бингэма, чтобы каждый из присутствовавших мог видеть, что выставлялось на торг. Небольшие картины вносили в зал и показывали под кафедрой, а картины таких размеров, как у Билли, были развешаны по стенам зала.

Словно ребенок, завороженный покачиванием приближающейся кобры, Ивэн Кестлер посмотрел через зал на Джули Беннет. Она выигрывала, высасывая из него жизнетворную кровь, а он сам оплачивал ей это удовольствие. Только что он заплатил ей сто тысяч долларов, минус комиссионный сбор за привилегию удавить его репутацию. Выходя на аукцион, он ставил все свое состояние на то, что остальные представители мира искусств примут в нем участие, но, судя по всему, проиграл.

Билли запаниковал. Он чувствовал, что план проваливается. Картины – его прекрасные картины, те самые, из-за которых буквально несколько недель назад народ давился, – теперь походили на прокаженных в бассейне.

Джули повернулась на своем месте и окинула взором аукционный зал. Выражение ее лица, казалось, говорило: «Спасибо вам. Спасибо всем вам за то, что сделали меня такой счастливой, а моих недругов такими грустными. Какие вы все замечательные, что поддержали меня».

– Пятьдесят пять. Шестьдесят пять, семьдесят… и пять… и восемьдесят и пять… и девяносто… и пять. Сто тысяч долларов. Кто-нибудь предложит больше? Итак, сто тысяч долларов.

Ивэн возвел свои молитвы к небу. Картина была продана за сто тысяч долларов. Молоток поднялся в воздух, и Бисестер уже мысленно произнес: «Продано Кестлеру». Но затем, совершенно неожиданно, аристократическая голова вскинулась вверх.

– И десять. Сто десять тысяч в конце зала.

Джули Беннет, Ивэн Кестлер, Билли Бингэм и весь художественный мир Нью-Йорка обернулись, чтобы увидеть нового участника торгов. Кто сделал заявку? Кто же это, черт подери? Кестлер был ни при чем.

Ивэн почти поднялся со своего места и дикими глазами рассматривал последние ряды в зале.

Слова Бисестера привели его в чувство:

– Сто десять тысяч. Против вашей ставки из переднего ряда, сэр.

Ивэн судорожно махнул рукой из-за спины. Глаза его не отрывались от конца зала, внимательно разглядывая море лиц, стараясь определить заявителя.

– Сто двадцать.

Боже милостивый, пусть он продолжит.

Да! Он его увидел. Голова немного наклонена к левому плечу. Сердце Ивэна замерло. Нет. Нет! Да. Это был Дон Маррон из Музея современного искусства (МОМА), поставивший сто двадцать тысяч долларов за Билли Бингэма.

Ивэн повернулся лицом к сцене. В момент гениального озарения он держал паузу.

– Сто сорок слева от меня. Против вашей ставки, сэр, сзади.

Ивэн успел разглядеть и этого участника торгов. Кристофер Мэтлоу, сидящий радом с С.-З. Уитмором и покупающий для него. Уитмор, вероятно самый богатый из серьезных коллекционеров в мире, не считая Гетти и их музея, вступил в игру. Против МОМА.