Пат Бут - Сестры

• Название: Сестры
• Автор: Пат Бут
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000728-0

Юная, полная надежд Джейн Беннет приехала в Лос-Анджелес к своей сестре, знаменитой писательнице, которую не видела много лет. Но Джулия, озлобленная, одинокая, несмотря на успех и многочисленных поклонников, воспылала ненавистью к своей красавице сестре. Поглощенная местью, она не понимает, что тем самым губит себя, в то время как Джейн, пережив разочарования, находит свою большую любовь и удачу и взлетает на самую вершину голливудского небосклона. Этого Джулия не может ей простить.

Драма близится к развязке, но… вызывающая шок сенсация все расставляет по своим местам. Любовь и благородство торжествуют!

---

– Если не считать этого дела с сестрой – отлично. Похоже, готова лезть на стену оттого, что ей никто не верит. Только вчера прилетела из Англии. Хотела, видите ли, устроить сестре «сюрприз«. Сюрприз, кажется, удался.

Доктор Карней взял с металлической стойки свой кожаный «дипломат».

– Ладно, – сказал он, – пойдем, взглянем на нее.

В зеленой комнате Особой студии Мерфа Гриффина было жарко, и, хотя температура прочно застыла на отметке 72 градуса, каждый, кто не окончательно потерял чувствительность, ощущал невыносимую жару.

Все три звезды уже сидели в студии. Сидели – только говорится, на самом деле они крутились, как флюгеры, ожидая начала, выискивая удобные ракурсы и стараясь так попасть в камеру, чтобы она показала их в наиболее выгодном виде.

Майк Кейн был уверен в своем владении кокни, способном разоружить любого. «Ну, и кто здесь может сделать что-то лучше меня, такого скромного миляги?» – вот как он считал. Роджер Мур думал примерно так: «Они считают меня хладнокровным тайным агентом – мечта каждого мальчишки, – но я и не стыжусь признаться, что я – сын полицейского, и позировать перед камерой для меня – детские забавы».

Джули Беннет поглаживала, сидя в уголке, жирную мурлычащую кошку и не испытывала ничего подобного. Она была в студии Мерфа уже четвертый раз, но впервые после появления у него постоянной программы, – и не собиралась стать легкой жертвой политики зеленой комнаты. Она прищурила свои громадные круглые глаза и заворковала нежным, почти девичьим голоском:

– Послушайте, доставьте мне редчайшее наслаждение – бросьте ваши сигары, а? Меня тошнит от табачного дыма.

Мужской дуэт – часть трио особой программы Мерфа Гриффина «Английские звезды в Голливуде» – пораженно уставился на нее.

Оба мужчины испытывали слабость к гаванским сигарам. Весь остальной англоговорящий мир называл их «Черчиллями», но Кейн и Мур называли их в честь легендарного британского режиссера «Лью Грейдами». Пожертвовать сигарами ради леди означало бы, что Джули удалось коварно навязать им роль прислужников. Позже, в непримиримой борьбе за воздушное пространство, это может быть использовано против них.

Какую-то долю секунды оба мужчины молчали, прежде чем неминуемо скрестить шпаги.

– Вот уж не думал, что у тебя такой слабый желудок, Джули. Особенно, когда читаешь эротические сцены, которые ты мастерица описывать. – И Роджер Мур благодушно расхохотался, скрывая ядовитую насмешку, и наклонился, чтобы затушить свою громадную сигару.

На лице Джули было написано торжество. Мур сделал то, чего вовсе не собирался делать. А уж его остро́ту можно как-нибудь пережить.

– Ах, Роджер, ты хочешь сказать, что Луиза позволяет тебе читать мои книги? Я, право, удивлена. – Луиза Мур, жена Роджера, прекрасная, взрывная, как фейерверк, итальянка, держала его, что называется, на коротком поводке.

Джули обернулась к Майку Кейну, чтобы удвоить удовольствие.

– А тебе Шакира позволяет читать их, Майк? – Шакира Кейн, красотка поярче многих голливудских звезд, тоже имела заслуженную репутацию женщины с железной волей. Может, в этом и состояли рецепты двух наиболее счастливых голливудских браков.

– Послушай, детка, мне сейчас чертовски не везет. В последнее время я не успеваю читать ничего, кроме сценариев. – И голубые глаза насмешливо уставились на нее. По правде сказать, весь Майк Кейн казался голубым с ног до головы. Кашемировый кардиган невинного голубого цвета – почти наверняка из Шотландского Дома, – и в пару к нему небесно-синие брюки – это был удачный цветовой выбор, маскирующий желтоватый цвет его кожи.

– Куешь денежки для триумфального возвращения в отечество? А, Майк?

Это была правда. Майк Кейн сейчас не сходил с экрана. Словно кто-то издал указ, где предписывалось, чтобы он появлялся в каждой новой постановке. Правдой было и то, что состояние он проживал в сельском домике в Оксфордшире. Довольно забавно: Голливуд желал, чтобы его англичане выполняли свои «обязательства» по отношению к Америке, и Майк Кейн неукоснительно делал это. А потом «дезертировал» в Англию, чтобы позже опять вернуться туда, где его ждала работа. Похоже, теперь он как раз собирался совершить отступничество. Надеясь, что Мерф не придаст этому большой огласки. Теперь Джули заронила в него сомнение: если не Гриффин, то она непременно его подставит. Это было в духе «зеленой комнаты», и одной из причин, по которой настоящие профессионалы из «гостей» предпочитали не общаться до выхода на сцену.

– Да, хочется провести там чуток времени. Отвяжусь от всяких зануд, буду смотреть футбол. – Он покрутил пальцами золотое колечко волос, и глаза его погрустнели: – Недавно услышал о твоей матери, поверь, мне жаль.

Голова Джули Беннет дернулась, как будто на шее у нее стянули удавку. На ее широком колене замер рыжий кот.

– Откуда ты узнал про мою мать? – Каждое ее слово звучало как обвинительный приговор. В устах Джули Беннет «узнать про мою мать» было равносильно тому, чтобы завести разговор о некрофилии и избиении младенцев.

Майк Кейн был совершенно ошарашен ее реакцией. Под его улыбчивой благодушной наружностью притаился острый, как бритва, ум Уилкинсона и волевые инстинкты уличного головореза. Он неопределенно махнул рукой.

– Ах, да мы все знали твою мать, правда же, Род?

Роджер Мур, лучший друг Майка Кейна, воодушевился, чувствуя, что они одержали вверх.

– Конечно. И отца тоже. Дик Беннет в какой-то мере был для нас первопроходцем. Знаешь, эти рабочие пареньки бывают непревзойденными актерами. – Сказанного было достаточно. Это значило: «Не пытайся подмять нас. Твоя мать, может, и была княжной, но старикан был плебеем».

Майк Кейн постарался нанести последний удар:

– Кстати – ты можешь даже не помнить этого, Джули, но я помню праздник в Челси, когда ты повздорила с матерью. Тебе, похоже, в то время не было и пятнадцати. Очаровательная женщина была твоя мать. Гранд-дама. Ее все безумно любили.

«Лью Грейды» были отмщены. Вот тебе за «жен», да и немножко за Оксфордшир.

Джули Беннет побледнела. Ее пальцы обвили шею кошки, напряженные, застывшие, с побелевшими костяшками.

– Минут через пять мы, пожалуй, начнем. – Девушка из рекламного агентства Джуди Дэвидсон почувствовала настоятельную необходимость заговорить.

Но Джули Беннет ее не услышала. Она провалилась в прошлое, в детство, которого никогда не могла забыть. Это были опасные мысли. Такие живые, такие мучительные, с такой силой терзающие ее. Годы и годы она старалась заглушить их и даже почти преуспела – если бы не вчерашний вечер, когда ее омерзительная сестра ворвалась в ее жизнь и просы́пала соль на раны. Дитя, которое жило, тогда как ее собственное погибло. Джейн, живая насмешка над ее пустой и жалкой утробой. Даже имя ее стало символом ужасной боли – отвратительного плодородия ее матери, бессердечного предательства отца, того смутного далекого дня, когда душа ее отделилась от тела, когда из нее извлекли ее мертвое дитя и, чтобы сохранить ей жизнь, отняли матку. Джули глубоко вздохнула.

– Ну как, все готовы? Я позову вас через пару минут, мисс Беннет. – Помощник режиссера говорила с профессиональной доброжелательностью. – Мисс Беннет, вы готовы?

– Что? Ах да, ну конечно. – Джули поднялась, встряхнувшись, кошка спрыгнула с ее колен. Взглянув быстро в зеркало, проверяя, все ли в порядке, Джули не увидела того, что бросилось в глаза другим. Не увидела почти прелестного лица с чудесными громадными глазами, гордого подбородка, копны сияющих волос, которые Видал Сассун тщетно пытался заполучить для своей рекламы. Она не видела пышной груди, которой можно было вскормить всю Америку, не видела ровной белой клавиатуры зубов, широкой, как рукава Миссисипи, бедер и подобных судоходным рекам ног. Не видела роскошной одежды – жакета леопардовой расцветки с широченными плечами, обтягивающих фигуру черных брюк, немыслимой величины браслетов, переливающихся золотых туфелек. Вместо всего этого она видела крошечную потерявшуюся девочку – до краев полную любви к сладкоголосому кумиру своего детства, до отказа набитую ненавистью к женщине, убившей его. Она видела ребенка, не по-детски затерянного в воображаемом мире, заваленного подарками, которые должны были заполнить ее одиночество.

Джули заметила блеснувшие в глазах слезы и немедленно услышала твердый, встряхнувший ее голос. Ледяной, как и ее мертвое сердце, его призыв эхом отдался в обширных пустых комнатах разрушенного дворца, где на задворках ютились ее чувства. «Жить, жить, жить», – взывал он. «Выигрывать, выигрывать, выигрывать».

Она отвернулась от зеркала – быстро, решительно, контролируя себя сильнее, чем обычно, и распространившаяся вокруг нее аура отражала произошедшие в ней изменения. Выразительные брови Майка Кейна взлетели вверх, приподнялись и надбровные дуги у Роджера Мура. Джули – не будучи кинозвездой – первой должна была предстать перед телекамерой. Майку и Роджеру оставалось дожидаться, но оба знали, что лучше не связываться. Не с Мерфи – тот был сущим котенком, – а с куда более серьезным представителем семейства кошачьих, которая величавой поступью только что покинула комнату.