Олег Авраменко - Принц Галлии

• Название: Принц Галлии
• Автор: Олег Авраменко
• Жанр: Альтернативная история

...Историческая фантастика? Фантастическая история?.. Пожалуй, и то и другое. Книга написана как вполне традиционный авантюрно-исторический роман со всеми его непременными атрибутами — закрученным сюжетом, придворными и политическими интригами, сценами битв и турниров, детальной прорисовкой исторического фона, быта и нравов эпохи, сложными, порой запутанными и неоднозначными взаимотношениями между героями — ну, и конечно, с любовью.

Вместе с тем на страницах книги в неявном виде присутствует фантастический элемент. Это не колдуны с драконами, не пришельцы из иных миров и даже не гости из будущего, стремящиеся изменить своё прошлое. Фантастика лежит в самой основе сюжета, в том самом историческом фоне. В «Принце Галлии» плодом авторского воображения являются не только отдельные персонажи и ситуации, а вся история средневековой Европы с времён падения Рима и до середины XV века, когда происходят описываемые в романе события. Автор предлагает читателю свой взгляд на наше прошлое, но не пытается ни в чём его убедить, а просто советует рассмотреть другие возможности исторического развития и самому решить, что мы упустили, а что наоборот — выиграли от того, что история повернулась именно так, а не как-то иначе.

---

Однако сама Маргарита о браке не помышляла. До Рождества, когда она обещала отцу выйти замуж, была еще уйма времени, спешить с этим, по ее мнению, не стоило, и все разговоры на эту тему, которые то и дело заводил с ней Рикард, неизменно заканчивались бурными ссорами. Обычно это случалось по утрам, а к вечеру они уже мирились, и в качестве отступной Рикард преподносил Маргарите в подарок какую-нибудь сногсшибательную вещицу, все глубже погрязая в трясине долгов.

В тот июльский вечер, о котором мы намерены рассказать, он подарил ей в знак очередного примирения после очередной утренней ссоры изумительное жемчужное ожерелье, влетевшее ему в целое состояние.

Почти час потратила наваррская принцесса, вместе с Бланкой и Матильдой изучая подарок Рикарда, рассматривая его в разных ракурсах и при различном освещении и примеряя его друг на дружке. С этой целью Маргарита трижды, а Матильда дважды меняли платья. Бланка не переодевалась только потому, что ей было далеко идти до своих покоев, а все платья наваррской принцессы были на нее слишком длинными.

Рикард весь сиял. Он опять был в ладах с Маргаритой, критическое восприятие действительности, которое обострялось у него по утрам, к вечеру, как обычно, притупилось, все тревоги, опасения и дурные предчувствия были забыты, будущее виделось ему в розовых тонах, а в настоящем он был по-настоящему счастлив.

Вволю налюбовавшись собой и своим новым украшением, Маргарита звонко поцеловала Рикарда в губы.

— Это задаток, — пообещала она. — Право, Рикард, ты прелесть! Таких восхитительных подарков я не получала еще ни от кого, даже от отца... Между прочим, сегодня и папуля мне кое-что подарил. Вот, говорит, доченька, взгляни. Может, тебя заинтересует.

— А что за подарок? — спросила Бланка.

— Сейчас покажу.

Маргарита вышла из комнаты, а спустя минуту вернулась, держа в руках небольшой, размерами с книгу, портрет.

— Ну как, кузина, узнаешь?

Невесть почему (а если хорошенько вдуматься, то по вполне понятным причинам) Бланка покраснела.

— Это Филипп Аквитанский...

— Он самый. Нечего сказать, отменная работа. Только, по-моему, художник переусердствовал — слишком смазлив твой Филипп на портрете. Вряд ли он такой в жизни.

— А вот и ошибаешься, — пожалуй, с излишним пылом возразила Бланка. — По мне, этот портрет очень удачный, и художник нисколько не польстил Филиппу.

— Вот как! — произнесла Маргарита, облизнув губы. — Выходит, не зря его прозвали Красавчиком.

— А если начистоту, — язвительно заметил Рикард, глядя на портрет с откровенной враждебностью, — то гораздо больше ему подошло бы прозвище Красавица.

Бланка укоризненно посмотрела на Рикарда, а Маргарита улыбнулась.

— И в самом деле. Уж больно он похож на девчонку. Если бы не глаза и не одежда... Гм. Он, наверное, не только женщинам, но и мужчинам нравится. А, кузина?

Бланка смутилась. Ее коробило от таких разговоров, и она предпочла бы уклониться от ответа, однако опасалась, что Маргарита вновь обрушит на нее град насмешек по поводу ее «неприличной стыдливости».

— Ну... в общем... Был один, дон Педро де Хара, прости Господи его грешную душу.

— Он что, умер?

— Да. Филипп убил его на дуэли.

— За что?

— Ну... Дон Педро попытался... это... поухаживать за Филиппом. А он вызвал его на дуэль.

— За эти самые ухаживания?

— Мм... да.

— Какая жестокость! — отозвался Рикард. — Мало того, что дон Педро страдал из-за своих дурных наклонностей, так еще и поплатился за это жизнью.

Бланка смерила Рикарда испепеляющим взглядом.

— Прекратите язвить, кузен! — резко произнесла она. — Прежде всего, Филипп понятия не имел о дурных наклонностях дона Педро, а его... его ухаживания он расценил как насмешку над своей внешностью. Это во-первых. А во-вторых, вас ничуть не трогает горькая участь незадачливого дона Педро де Хары. Вы преследуете вполне определенную цель — очернить кузена Аквитанского в глазах Маргариты.

— Ладно, оставим это, — примирительно сказала наваррская принцесса. — Тебе, Рикард, следует быть осторожным в выражениях, когда речь идет о кумире Бланки...

— Кузина!... — в замешательстве произнесла Бланка.

— А ты, дорогуша, не лицемерь, — отмахнулась Маргарита. — Не пытайся убедить меня в том, что Красавчик тебе уже разонравился... Гм. И он нравится не только тебе. Матильда, как ты находишь Филиппа Аквитанского?

Девушка с трудом оторвала взгляд от портрета и в растерянности захлопала ресницами.

— Простите?.. Ах, да... Он очень красивый, сударыня.

— И совсем не похож на девчонку?

— Нет, сударыня. Он похож на Тристана.

— На Тристана? — рассмеялась Маргарита. — Чем же он похож на Тристана?

— Ну... Он красивый, добрый, мужественный...

— Мужественный?

— Да, сударыня. Госпожа Бланка как-то говорила мне, что дон Филипп Аквитанский считается одним из лучших рыцарей Кастилии.

— А по его виду не скажешь.

— Тем не менее, это так, — заметила Бланка. — Филипп часто побеждал на турнирах, которые устраивал мой отец.

— И чаще всего тогда, — усмехнулась Маргарита, — когда королевой любви и красоты на турнире была ты... Да, кстати. Ты знаешь, что мой папочка пригласил его быть одним из зачинщиков праздничного турнира?

— Что-то такое я слышала.

— И это симптоматично. Похоже, отец намерен превратить турнир в состязание претендентов на мою руку. Уже доподлинно известно, что как минимум четыре зачинщика из семи будут мои женихи.

— Аж четыре?

— Да. Пятым, скорее всего, станет твой муженек — как-никак, он первый принц крови. А еще два места папуля, видать, приберег для Рикарда и кузена Арагонского, буде они изъявят желание преломить копья в мою честь... Гм, в чем я позволю себе усомниться.

Рикард покраснел. Он никогда не принимал участия в турнирах, так как от природы был физически слаб.

— Один из тех четырех, как я понимаю, Филипп Аквитанский, — пришла на помощь Рикарду Бланка. — Второй граф Оска. А еще двое?

— Представь себе, — сказала Маргарита. — Будет Эрик Датский.

— Тот самый бродячий принц?

— Да, тот самый.

— Прошу прощения, сударыни, — вмешалась в их разговор Матильда. — Но почему его называют бродячим принцем?

— Потому что он постоянно бродит по свету, то бишь странствует. Странствует и воюет. Кузен Эрик — шестой сын датского короля, на родине ему ничего не светит, вот он и шастает по всему миру в поисках какой-нибудь бесхозной короны. Недавно его погнали в шею с Балкан, так что теперь он решил попытать счастья на Пиренеях.

— А четвертый кто? — спросила Бланка. — Случайно, не Тибальд де Труа?

Маргарита усмехнулась:

— Он самый. Моя безответная любовь.

— Как это безответная? Ведь он влюблен в тебя.

— Это я имела в виду. Он любит меня — а я не отвечаю ему взаимностью

— В таком случае, ты неправильно выразилась, — заметила Бланка. — Это ты его безответная любовь.

Маргарита пожала плечами.

— Какая разница! — сказала она. — И вообще, не придирайся к словам. Ты сама не больно хорошо говоришь по-галльски.

— Зато правильно.

— А вы знаете, сударыня, — вновь вмешалась Матильда, обращаясь к Бланке. — В прошлом году госпожа Маргарита послала господину графу Шампанскому...

— Замолчи! — резко перебила ее Маргарита; щеки ее заалели. — Что послала, то послала. Он сам напросился.

— А в чем, собственно, дело? — поинтересовалась Бланка.

— Да ни в чем. Просто Тибальд де Труа — настырный тип. Четыре года назад он совершал паломничество к мощам Святого Иакова Компостельского, чтобы помолиться за выздоровление своей жены, и проездом побывал в Памплоне. Тогда-то мы с ним и познакомились. И представь себе: на второй день он признался мне в любви — а в это самое время его жена была при смерти. Он, наверное, здорово обрадовался, когда вернулся домой и узнал, что она умерла.

— Не суди опрометчиво, кузина. Откуда тебе известно, что он обрадовался?

— А оттуда! Потому что спустя два месяца он попросил у отца моей руки. Когда же я отказала ему, он принялся терроризировать меня длиннющими письмами в стихах. У меня уже скопилось целое собрание его сочинений. Ума не приложу, что мне делать с этим ворохом бумаги.

— Вели переплести их в тома, — посоветовала Бланка. — Это сделает честь твоей библиотеке. Тибальд де Труа, несмотря на все его недостатки, выдающийся поэт.

— Может быть, может быть, — не стала возражать Маргарита. — Правда, ваш Руис де Монтихо ни во что его не ставит.

Бланка пренебрежительно фыркнула:

— Тоже мне, авторитет нашла! Его просто снедает зависть к таланту дона Тибальда. По мне, Руис де Монтихо — несерьезный поэт.

— А граф Шампанский, по-твоему, серьезный? Да более легкомысленного человека я еще не встречала!

— С ним лично я не знакома, — ответила Бланка, — поэтому не берусь судить, какой он человек. Но поэт он серьезный, даже гениальный. Хотя я не считаю себя большим знатоком поэзии, все же осмелюсь предположить, что потомки поставят Тибальда де Труа на одну доску с такими видными фигурами в литературе, как Вергилий, Гомер и Петрарка.