Алексей Атеев - Бешеный

• Название: Бешеный
• Автор: Алексей Атеев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001079-6

Книга о том, как в провинциальном городе Тихореченске была психическая лечебница для «необычных» людей. И содержался в этом здании человек с даром ясновидца. Он мог предсказать где можно найти клад, читал мысли, спас своим предсказанием детей, когда разрушилась старая школа. И в этот городок приехал молодой учитель истории. Его очень заинтересовал этот провидец и он тайно пробрался в лечебницу, ну и там познакомился с «необычным» пациентом…

---

Одной из обязанностей Симановича был поиск информации о разного рода «святых», «пророках», кликушах. Не то чтобы Распутин боялся конкуренции, этого как раз старец не опасался, его интересовало другое… Именно при общении с подобными фигурами и проснулся талант Святого черта, как его называли недруги. Сам долгое время скитавшийся по монастырям и святым местам, он прекрасно знал мир странников, паломников, юродивых. Большинство из них были, по его мнению, откровенными шарлатанами, жившими милостью легковерных купчих и мещанок, но встречались в этой среде, хотя и редко, типы необычные, вызывавшие почтение даже у компании, в которой они вращались. Еще в самом начале своей карьеры в Тобольске повстречал Распутин некоего старца, который предрек Гришке величие и славу. «Будешь ты у государя вместо иконы, молиться на тебя будет, а государыня руку тебе целовать будет», — так сказал Распутину старец. В тот раз Гришка только посмеялся, но пророчество очень скоро начало сбываться. Нет-нет да и вспоминал Распутин того старца. Не все тогда выспросил. А жаль.

Он и позже встречал людей, ставивших его в тупик. Будучи сам незаурядной личностью и, несомненно, обладавший паранормальными способностями, Распутин интуитивно чувствовал, что от общения с ними растет его мистическая мощь. Он как бы впитывал их силу. Не набирался опыта, не перенимал шарлатанские трюки, а именно впитывал неведомую энергию, помогавшую ему подчинять окружающих своей воле.

Для этого он и посылал пронырливого Сима-новича собирать информацию о всякого рода «кудесниках», как он их называл.

— На Рогожском, говоришь, — переспросил он у Симановича. — Это у кержаков?

— У них, — подтвердил тот. Его черные глазки маслено поблескивали, он беспрестанно вертел головой, стараясь не встречаться со сверлящим взглядом хозяина.

— Ну и… — поторопил тот, — чего ты все елозишь, точно шило тебе кто в зад тычет, давай дальше.

— Живет он на подворье, — продолжал Сима-нович, — славу имеет небольшую, потому что себя особо не выказывает, но кто с ним общался, те о нем очень высокого мнения.

— Ты что-то все вертишь, — Распутин недовольно крякнул и поднялся со стула. — Чего в нем такого великого?

— Обладает он странной силой, — шепотом произнес Симанович, — может предсказывать. И предсказывает настолько точно, что диву даешься.

— Тебе-то что он предсказал?

— Мне ничего, да я с ним и не встречался. Не допускают к нему больно.

— Что ж ты тогда тут мелешь, не видел сам, а туда же.

— Сам не видел, а дело его в известном учреждении читал и с людьми, которым верить можно, разговаривал. Предсказал он купчихе Сафоновой, когда ее благоверный скончается, и день, и час… Все сошлось.

— Ну-у, — насмешливо протянул Распутин, — купчихе… Я думал, он истинно зрячий, а ты — купчихе. — Он засмеялся. — Таких предсказателей на Святой Руси — пруд пруди! Да взять хоть Митьку. Обрубок гугнивый — и тот понимает, кому и что говорить надо! А таких док по купецким вдовам — как мурашей в лесу. Вон по папертям стоят.

— Зря вы так, Григорий Ефимович, — Сима-нович наконец посмотрел прямо на «старца». — На разных там кликуш дел в ведомстве его превосходительства генерала Джунковского не заводят. Да и на Митю он не похож. Вполне нормальный, как мне рассказывали, человек, кстати, семинарию закончил.

— Из духовных, что ли?

— Нет, из учителей.

— Так почему же на него глаз положили?

— Да из-за предсказаний все тех же…

— Ты давай не тяни, чего все вокруг да около, что он такое изрек?

— За полгода предсказал смерть Петра Аркадьевича, — Симанович сделал большие глаза и с торжеством посмотрел на хозяина: на-ко вот!

— Это Столыпина, что ли?

— Его-его, — подтвердил Симанович, — все сошлось до мельчайших подробностей.

Распутин потеребил бороду, задумчиво посмотрел на Симановича, голубые глаза потемнели, взгляд как бы ушел в себя.

— А не врешь? — неожиданно спросил он.

— Помилуйте, зачем?

— Что ж ты его не повидал?

— Пытался, да не пустили, рогожские-то бородачи, сами знаете… Надавить на них невозможно.

— Так он что, истинный кержак? — продолжал пытать Распутин.

— Да нет, насколько я понял, у него с Богом свои отношения. Он и не православный.

— Из ваших, что ли?

— В деле об этом сказано очень кратко, но можно понять, что он верит как-то по-своему.

— Уж не из хлыстов ли?

Симанович неопределенно пожал плечами.

— Ничего толком тебе поручить нельзя. За что только деньги плачу? Привези его в Питер.

— Никак невозможно, — Симанович скорчил гримасу, из которой следовало, что с великим бы удовольствием, но никак не получается.

— Что же, мне самому в первопрестольную ехать?

— Самое лучшее, самое лучшее, — зачастил Симанович, — вам рогожцы не откажут.

— А Джунковский-то об ем знает? — поинтересовался Распутин.

— Начальник корпуса жандармов его превосходительство генерал Джунковский может о нем и не знать, но в его ведомстве извещены, это точно.

— А как этого пророка прозывают?

— Рогожские зовут Серапионом. Это не настоящее его имя, но он отзывается только на него.

— Значит, говоришь, нужно ехать, — Распутин задумчиво поковырял пальцем в носу. — Ну, коли нужно, поехали!

На Рогожской встретили их неласково. Да и какая радость: вся Россия только о Распутине и говорит, да называет-то как — Святой черт. Черт не черт, но уж больно к властям близок, а староверы издавна властей сторонились. Рогожцы жили неплохо, да что там неплохо — хорошо жили, твердо, уверенно, с достоинством. А почему бы не жить? Сколько по Москве купцов, фабрикантов-миллионщиков двумя перстами крестятся. Веру свою исконную, древнее благочестие чтут. Хотя бы те же Мамонтовы, Третьяковы. Нынче, конечно, не в моде волосы в кружок стричь да от табачного зелья отмахиваться, не те времена, однако о корнях своих не забывают. Поэтому живет и процветает Рогожское кладбище, а вместе с ним скит и все, кто при ските состоит. Во все уголки империи и даже за границу тянутся отсюда ниточки. И нет различия, куда: на Алтай или, скажем, в Австрию. Хоть в глухомань, хоть в европейскую столицу вмиг доносится нужная весть до братьев-единоверцев.

Долго совещались бородатые начетчики, пускать или не пускать Гришку в скит, удовлетворить ли его просьбу о встрече с Серапионом. И пускать не хочется, и боязно, все же силу сей муж нечестивый имеет огромную. Решили все же пустить. Но одного, без провожатых, так и велено было передать.

Под вечер прикатил Распутин на Рогожское кладбище. Уже смеркалось, мела декабрьская поземка. Он вышел из ландо и, перекрестившись на поблескивающие золотом купола, двинулся к воротам. Здесь его уже ждали. Молча повел молодой парень мимо церкви, подворья, потом через кладбище, сквозь заснеженные ряды памятников, склепов, мавзолеев. Наконец подошли к небольшому двухэтажному домику, стоящему среди старых высоченных лип. Летом, должно быть, его совсем не видно среди густой листвы. Приходилось Распутину и раньше бывать на Рогожском кладбище во время своих скитаний по Руси. Тогда еще никому не ведомый странник в толпе себе подобных калик перехожих искал пути к удаче. Но на Рогожском Распутину «не глянулось». Суровое благочестие раскольников не отвечало его устремлениям. И вот теперь судьба снова привела сюда.

В жарко натопленной полутемной горнице находился какой-то древний седобородый старец. Распутин поздоровался, перекрестился на громадный киот с иконами, перед которыми теплилось несколько лампадок.

Заметив, что гость крестится щепотью, старец сурово поджал губы, но ничего не сказал. Некоторое время сохранялось молчание.

— Ну, где он? — не выдержав, грубо спросил Распутин.

— Судьбу свою хочешь узнать, — насмешливо сказал старец.

— Не за себя пекусь, — отозвался Григорий.

— Не лукавь, — голос старца посуровел, — истинные мысли твои мне ведомы, как ведомо и сатанинское предназначение твое, — при этих словах старец перекрестился.

— Ну начал буровить, — произнес презрительно Распутин, — а коли я от лукавого, так чего пустили меня в обитель? Или боитесь?

— На все воля Божья, — старец отвернулся к иконам и вновь перекрестился, — бояться нам тебя не пристало, а что допустили тебя сюда, так, может, для скорейшего твоего низвержения.

— Я не Аман, да и ты не Мардохей, — засмеялся Распутин, — а уж коли пустили, то не надо мне проповеди читать, и без вас пастырей хватает. Не будем попусту препираться, — миролюбиво заключил он, — давай-ка лучше веди меня к вашему Серапиону.

— Проведу в свой черед, — отозвался старец, — однако не проповеди я тебе читал, а наставить хотел. С твоим даром много пользы принести можно.

— Вот я и приношу, — равнодушно сказал Распутин. Чувствовалось, что ему надоел бессмысленный разговор. Почувствовал это и старец.