Лев Аскеров - Человек с того света

• Название: Человек с того света
• Автор: Лев Аскеров
• Жанр: Научная Фантастика

В центре фантастического романа — судьба талантливого ученого Артамонцева, занимающегося исследованием природы Пространства-Времени.

Читатель знакомится с ученым в период его работы в Интерполе. Его деятельностью заинтересовалось Международное Агенство по изучению глобальных проблем (МАГ), круг интересов которого был связан с проблемой Пространства-Времени.

Президент Агенства приглашает Артамонцева на работу, в которую ученый вносит существенный вклад, создав новое техническое решение аппарата по перемещению во Времени. Артамонцев становится первым бихронавтом планеты, человеком, стартовавшим в Пространство-Время.

Он оказывается в 14 веке. Пока бихронавт там находился, в 20 веке проходит 25 лет. Тело его, естественно, не могло быть сохранено.

Ученый возвращается на Землю в ином обличье…

---

И вот когда логман выправил горб несчастной, его пригласил к престолу могучий шах Персии Омар.

При дворе Исмаила любили и ненавидели, восхищались и завидовали Но любую просьбу логмана выполняли безоговорочно. Знали, завтра он может понадобиться. И он не откажет. Ведь лучшего врача Шираз не знал.

…И мог ли такому человеку отказать Джамаладдин?.. Исмаил, как зачарованный, слушал песню дюн. Было безветренно, а струящиеся пески Гозэль-Ганнана вызванивали щемящую сердце мелодию. Словно кто-то невидимый трогал тихо струны саза и они, отзываясь, исторгали надрывный напев.

— То плачут души неверных, — подсказывает купец.

— Тихо, бек, — прислушавшись к чему-то, перебивает логман. — Не слышишь?!

— Слышу, Хаджи Исмаил… Плач гяуров слышу, — говорит купец.

— Нет, бек… Где-то стонет человек.

И за таявшим на глазах барханом он увидел ее… Сначала израненные босые ноги, потом полузасыпанное тело и только после этого разглядел размётанные, одного цвета с жёлтым песком, волосы. Лицо и руки её были обожжены солнцем. Исмаил взялся за её тонкое запястье. Пульс едва-едва бился. «Жива!» — обрадовался он и, словно выхватив из раскалённых углей, поднял ее на руки.

— Оставь её, логман… Беглянка она — не видишь разве? Её обязательно ищут.

— Нет, бек, не возьму я греха на душу.

От звука голосов веки её дрогнули. В серых, с поволокой, смертельно усталых глазах беглянки промелькнула слабая искра надежды, которая тут же погасла, исчезнув за розоватыми шторками опалённых век. Потрескавшиеся от жажды губы тихо и внятно что-то выговорили. Язык Исмаилу был непонятен.

— Видишь, логман, иностранка она. Оставь её, прошу тебя. Не навлекай беды на караван, — взмолился Джамаладдин.

— Нет! — отрезал Хаджи Исмаил. — Я — врач. Мы ходим под богом, но в тени величайшего из логманов — Гиппократа, завещавшего нам, врачам подлунного мира: «Не оставь страждущего, не отвернись от молящего о помощи».

Столкнувшись с непреклонным упорством всегда мягкого и уступчивого логмана, купец после некоторого раздумья решил:

— Хорошо… Только ехать будешь в хвосте каравана… Чуть что, да не в обиду тебе, скажем, что ты пристал к нам по дороге… Согласен?

— Согласен, — продолжая держать девушку на руках, сказал Исмаил.

— Не обижайся, логман. Я ведь веду 80 человек. И не могу рисковать ими.

— Я понял тебя, бек. Иди к каравану. Продолжай свой путь, — уже без прежней неприязни проговорил он.

— Хаджи! — остановившись в отдалении, крикнул купец. — Я пришлю сейчас тебе твою арбу и коня. Пригонит служанка моя Фатма.

Посылая Фатму, купец, по-видимому, знал, что делает. По двум мимолётным фразам, оброненным найденной девушкой, Джамаладдин припомнил, что и его рабыня некогда объяснялась на похожем языке. И точно. Фатма оказалась уроженкой тех же мест, откуда была беглянка. Правда, за долгие годы рабства она порядком подзабыла речь предков своих, но не настолько, чтобы не понять и не объясниться с девушкой. Как только Фатма услышала первые фразы, произнесенные девушкой в бреду, она, обняв её, горько, навзрыд расплакалась.

— Хаджи, девушка из страны франков, — успокоившись немного, сообщила Фатма. — Судя по тому, что бедняжка сейчас лепечет, их корабль недавно пленили пираты… Как и меня когда-то. Только мне было тогда четырнадцать лет… А теперь вот 35…

Логмап скрипнул зубами. «О Аллах, почему, почему ты в души людские вложил столько жестокости?.. Каково им, потерявшим и потерявшимся в этом мире?»

Не знал Хаджи Исмаил, что поднял в песках судьбу свою. Не знал, что она, эта иноземка, которой он с величайшей осторожностью обрабатывал раны и осторожно смазывал от ожогов лицо, станет женой его перед могущественнейшими богами и людьми.

До Багдада было семь дней пути. За это время он узнал, что её зовут Мария, что она из состоятельной семьи. Живет с отцом. Мать умерла, когда ей исполнилось семь лет. С тех пор отец её никуда от себя не отпускал. Не захотел оставлять её одну в Париже и в этот раз, когда стало известно, что ему во главе королевских дипломатов следовало выехать в Египет.

Египетская знать хорошо встретила посланников короля франков. Им устраивали пышные приёмы, возили по городам и показывали экзотические достопримечательности своего прекрасного края. А однажды, когда отец уехал на встречу с каким-то влиятельным сановником, группа оставшихся посланников решила прокатиться на любезно предоставленной им галере. Пригласили они и Марию…

У одного из живописных островков, куда подошла их галера, на них напали корсары. После жестокой резни, оставшихся в живых пираты привезли в порт Джидду. Оттуда они должны были погнать их на невольничий рынок. В портовой сутолоке Мария сумела затеряться и бежать.

Выслушав от Фатмы историю беглянки, Исмаил велел передать, что он ей не советует уходить от него в Багдаде. Всякое может там с ней случиться. Однако через полгода он собирается в Европу и поможет ей вернуться на родину, а пока, в качестве гостьи приглашает её к себе в Шираз. Фатма долго и горячо в чём-то убеждала девушку, а потом сказала:

— Хаджи, Марию устраивает твое предложение. Она просит передать, что отец заплатит за её содержание столько, сколько ты попросишь у него.

Мария испытующе посмотрела на своего спасителя и, обернувшись к Фатме, с певучей картавостью выговорила длинную тираду. Фатма кивнула.

— Хаджи, — перевела она, — девушка просит дать самую святую клятву, что ты сдержишь своё слово.

Исмаил остановил коня, извлек из внутреннего кармана тисненную золотом книжку Корана и, трижды поцеловав и коснувшись ею лба, торжественно произнес:

— Клянусь!.. Я сдержу свое слово.

Мария счастливо улыбнулась… Он уже тогда полюбил её. Её лицо, глаза, улыбку, диковинный говорок…

По прибытии в Шираз, Мария, описав свою одиссею, послала отцу письмо. Исмаил отдал его старейшине каравана, отправлявшегося в Рим. Через несколько месяцев из Парижа пришел ответ.

Маркиз де Марфон писал: «…Дочка, я рыдал от счастья. Целовал каждую строчку, написанную тобой… Ты себе представить не можешь, в каком состоянии я уезжал из Египта. Был на грани помешательства… Его Величество был необычайно добр ко мне. По приезде в Париж король удостоил меня титула маркиза и вознаградил двумя тысячами дукатов…

Его Величество намеревается снарядить миссию в Персию. Я приложу усилия, чтобы возглавить её. Это будет скоро…

Твоему спасителю самые душевные приветы. Бог воздаст ему сторицей… Я на коленях прошу его беречь тебя…

Думаю, скоро, очень скоро обниму я мою девочку и увезу с собой…

Я рассказал Его Величеству о твоём чудесном спасении и твоем спасителе, который, если я правильно понял, является личным врачом персидского монарха…»

А спустя полгода двор шаха Омара торжественно встречал дипломатическую миссию короля Франции, которую возглавлял отец Марии маркиз Эдуард де Марфон… Шах и его ближайшие сановники были донельзя изумлены тем, что дочь везиря короля франков, прибывшего в Шираз, была спасена от верной гибели логманом Хаджи Исмаилом и нашла приют в его доме.

У ног шаха Омара франки сложили привезенные ими от короля богатейшие подарки. А маркиз де Марфон зачитал фирман своего монарха о награждении персидского брата, помазанного как и он богом на престол, высшим орденом Франции «Золотой лев».

Вместе с французами Шираз направлял в Париж ответную миссию во главе с везирем Осман ханом. В персидской посольской свите находился и логман Хаджи Исмаил, осыпанный милостями шаха и двора за проявленное мужество и благородство, достойное Персии и правоверного мусульманина.

В Париже логман Хаджи Исмаил втайне принял христианскую веру, как и Мария в Ширазе—магометанскую. В католическом соборе логмана нарекли Леоном де Персоном, а Марию в Ширазской мечети — Мединой ханум. Они венчались по двум обрядам…

Логман Хаджи Исмаил, с согласия везиря Осман хана, которого попросил сам король Франции, остался в Париже еще на несколько месяцев… А когда они с Марией вернулись, двор встретил логмана с явной отчужденностью.

В нём все так же нуждались. Все так же обращались за помощью. Но всё чаще и чаще логман ловил на себе подозрительные взгляды особой монаршьей охраны. Шах перестал приглашать Хаджи Исмаила к себе на философские беседы к застольям…

Причину этого охлаждения, чреватого нежелательными последствиями, объяснил Хаджи Исмаилу его дядя Ахмед-ага.

— Сынок, пойми меня правильно… — заговорщически, оглядываясь по сторонам, шептал он. — На тебя, по злому навету, смотрят как на лазутчика… Будь осторожен…

А через несколько дней логмана неожиданно вызвал к себе шах Омар. Монарх встретил врача с подчеркнутой вежливостью. Без той привычной логману теплоты, свидетельствующей о дружеском расположении шаха.