Пер Валё - Современный шведский детектив

• Название: Современный шведский детектив
• Автор: Пер Валё
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Детектив
• Год: 1982

В сегодняшней Швеции особенно широкое распространение получил жанр остроразоблачительного социального детектива, родоначальниками которого являются известные писатели П. Вале и М. Шеваль. В этот сборник включено одно из их лучших произведений — «Запертая комната». К. Арне Блом продолжает ту же традицию, ставя в романе «Кто-то дает сдачи» вопрос о безработице среди молодежи с высшим образованием. М. Ланг, «шведская Агата Кристи», представлена романом «Наследники Альберты», разоблачающим буржуазную алчность.

---

Вернувшись, он еще раз проверил пульс.

Пульса не было.

Вместе с невестой они перенесли мать в дом, уложили на софу и стали ждать полицию.

Первыми на Студентгатан к вилле Фрома прибыли две патрульные машины. Следом подъехала «скорая».

Еще через двадцать минут появились, Турен, Улофссон и Хольмберг. Тремя минутами позже — Бекман и Линд-валь. А через восемь минут — судебный медик.

Предварительное расследование показало, что Фром скончался почти мгновенно, так как пуля вошла в сердце.

Был произведен осмотр места происшествия и по мере возможности опрошены свидетели.

Все они слышали шум отъезжающего автомобиля. Но только сын, по его словам, смутно припоминает, что, сворачивая во двор, видел на улице какую-то машину.

Вот что сообщил Улофссон, по обыкновению сухо и деловито.

Хольмбергу эта его манера действовала на нервы.

Он смертельно устал и находился в прескверном расположении духа. Мало того, что чуть не до рассвета работал, так нет же, пришел домой, а у дочки — ей не было и года — разболелся животик, и она всю ночь хныкала. Они с Черстин по очереди сидели возле малышки. Поэтому спал он всего-навсего час с четвертью. А утром девочка повеселела: боль как рукой сняло. Хольмберг зевнул.

— …как я уже говорил, они видели стрелявшего только со спины. Но, тем не менее считают, что это мужчина. Неуверенность вызвана темнотой. Вот, пожалуй, и все.

— Ну-с, — сказал Турен. — Значит, складывается примерно такая картина: некто звонит у двери Фрома в четверть десятого вечером первого мая, а когда Фром отворяет дверь, этот некто стреляет ему в сердце, после чего спокойненько садится в машину и уезжает. Стрелявший… этот некто… нам неизвестно, кто он… пока. И неизвестно, почему он стрелял. Черт побери! Вот ведь дьявольщина!

Он знал Фрома. Лично. По клубу «Ротари».[19]

И начальник полиции тоже его знал.

«Это ужасно», — сказал он ночью по телефону в разговоре с Туреном.

Турен слышал, как НП безуспешно старается унять дрожь в голосе.

«Фром убит, — продолжал НП. — В голове не укладывается… Кошмар какой-то. Звонят у двери и убивают. Просто так…»

«Едва ли это сделано просто так».

«Да… да, конечно. Просто так не могло быть. Но я действительно не могу понять, в чем причина. Какой-нибудь психопат, не иначе. След есть?»

«Нет. Я же говорил. Пока нет… ни черта».

«Дело дрянь».

«Гм».

НП помолчал. Потом тихо сказал:

«Видишь ли, я его знал».

«Понимаю. Я тоже…»

«Конечно… Конечно. Ты тоже».

3

— Директор Эрик Вальфрид Густав Фром, — по бумажке читал Турен, впервые за это утро, набивая трубку. — Родился двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот четырнадцатого года. Таким образом, ему было пятьдесят восемь лет. Владелец фирмы А/О «Реклама», а это… как вам, может быть, известно, одно из крупнейших в южной Швеции предприятий такого профиля. Контора фирмы размещается на Стура-Сёдергатан в желтом трехэтажном доме. Если не ошибаюсь, сотрудников там человек двадцать.

Он умолк и как будто задумался.

Повертел трубку в руке, потом раскурил.

— Но черт меня возьми, — тихо продолжал он, — зачем какому-то сумасшедшему вздумалось стрелять в хозяина рекламной фирмы? Это выше моего разумения.

— Он что, известная шишка? — поинтересовался Хольмберг, в первый раз за это утро открывая рот.

Турен взглянул на него и легонько кивнул.

— Известная шишка?.. Пожалуй. Он активно сотрудничал в УКПШ.[20] Как правило, обеспечивал им перед выборами агитационную кампанию. Был депутатом муниципалитета и членом комиссии по организации досуга, состоял в клубах «Ротари» и «Лайонс». Словом, фигура в Лунде весьма заметная.

— Только нам от этого не легче.

— Что верно, то верно.

Именно такие соображения и навели НП на мысль, которой он прошлой ночью поделился с Туреном.

«Как, по-твоему, может, нам обратиться за помощью в Центральное управление?»

«Я и сам об этом думал. Но сейчас еще рано. Попробуем своими силами. Не выйдет, тогда… А пока рано. Мы ведь не первый раз имеем дело с убийством».

«Так-то оно так, только раньше масштаб был другой».

«Масштаб… Убийство остается убийством. Хотя я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду…»

4

— Ох, — вздохнул Хольмберг. — Никуда не денешься, надо браться за работу, да поживее… как говорится, засучив рукава.

— Да. Время не ждет, — заметил Турен. — К тому же… Фром был отличный старикан.

— Пятьдесят восемь… Какая же это старость? — задумчиво вставил Хольмберг.

Он подпер голову руками, попробовал собраться с мыслями и, не надеясь, что эта попытка увенчается успехом, сказал:

— Тот тип — видимо, можно считать, что это мужчина, — скорей всего, подкарауливал Фрома… дожидался, когда он вернется из-за города. Значит, мы имеем дело с тщательно продуманным, предумышленным убийством. А что касается машины… Стало быть, он ждал в машине, видел, как они вернулись, и, наверное, заметил, что Фром вылез из автомобиля и один вошел в дом. Тогда он тоже подошел к двери и позвонил… зная, что откроет именно Фром, ведь больше никого в доме не было. Нет, какова изощренность, а?

— Н-да. — Улофссон пожал плечами. — Черт, понять бы, почему…

— Слушай, Бенгт, сколько лет существует это реклам ное бюро? — спросил Хольмберг.

— Точно не скажу, но, помнится, оно возникло в конце сороковых годов.

— Та-ак…

— И с ним никогда не было никаких хлопот? — поинтересовался Улофссон.

Турен медленно покачал головой:

— Нет… А что ты имеешь в виду?

— Сам не знаю… Но ты ведь знал Фрома. Что он был за человек? В частной жизни?

Турен слегка улыбнулся. Собственно, даже не улыбнулся, а чуть раздвинул губы.

— Под скорлупой? Немного упрямый, пожалуй. И весьма чопорный. Но если его как следует расшевелить, он вел себя по-настоящему непринужденно. Я бы сказал, он умел быть душой общества и играть первую скрипку. Иной раз создавалось впечатление, будто он нарочито стремится привлечь к себе всеобщее внимание…

— И у него были смертельные враги?

— Ну, это уж ты хватил!..

Но ведь кто-то его убил, подумал Улофссон.

— Но ведь кто-то его убил, — сказал Хольмберг.

— Понимаю. И все же ответ будет отрицательным. Все же. Не представляю, чтобы кто-то испытывал к нему, мягко говоря, такую неприязнь, что решился на убийство. По-моему, это невозможно.

— Просто ты его знал, в том-то и дело, — заметил Улофссон. — Может, это связано с политикой?

— С политикой?

— Да. Точнее, с муниципальной политикой.

— Не думаю. А почему ты спрашиваешь?

— Сам знаешь, как бывает с политиками на ответственных постах.

— Да брось ты. В Лунде такого не случается. Это тебе не Штаты. И потом, разве он занимал сколько-нибудь ответственный пост?

— Гм… Впрочем, тебе видней, ты ведь его знал.

— «Знал, знал»! Вот заладил! — рассердился Турен. — Я, черт побери, знал его не так уж близко. Раз в неделю виделись в «Ротари», иногда сталкивались в городе, разговаривали. И все. Тем не менее, мне казалось, что мы чем-то близки друг другу. Ну, на праздниках раз-другой встречались. Людей вроде него и знаешь, и в то же время не знаешь. Черт, ну как бы тебе это объяснить?!

Досадливо передернув плечами, комиссар прикусил трубку.

Он и сам пока не сознавал, что убийство знакомого почти полностью парализовало его энергию. Он очутился в тупике. И совершенно не понимал почему. А что хуже всего — никак не мог до конца осмыслить, что человека, которого он знал, жестоко и хладнокровно убили. Так ведь не бывает.

Он был не в своей тарелке. И чувствовал себя дураком.

— Черт! — воскликнул он, стукнув по столу. — А у вас, Курт и Осборн, что-нибудь есть?

— Нет, — отозвался Бекман. — В общем, ничего. Труп у Фритце на вскрытии, а место преступления, собственно, таковым и не назовешь. Ни единого отпечатка пальцев, в том числе на звонке… То ли он нажал на кнопку локтем, то ли был в перчатках… хотя и пистолет сгодится… Следов обуви тоже нет — ни в пыли, ни в крови, ни на гравии… Дорожка тщательно утрамбована.

— Та-ак, — со вздохом проговорил Турен. — Вот ведь дьявольщина, абсолютно не за что зацепиться… Дрянь дело, хуже быть не может. Никаких конкретных улик. Только труп. И больше ничего, хоть ты тресни. Только труп…

5

Совещание началось в половине девятого утра.

А в десять закончилось. Но толку чуть — ничего нового так и не придумали.

Решили только, что Турен побеседует с женой и сыном Фрома и с невестой сына и что Хольмберг с Улофссоном прощупают сотрудников фирмы.

Перед уходом Турену пришлось еще четыре раза объясняться по телефону. С репортерами местных газет. И каждому он сообщил, что пока ему нечего сказать прессе, но во второй половине дня состоится пресс-конференция.