Пер Валё - Современный шведский детектив

• Название: Современный шведский детектив
• Автор: Пер Валё
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Детектив
• Год: 1982

В сегодняшней Швеции особенно широкое распространение получил жанр остроразоблачительного социального детектива, родоначальниками которого являются известные писатели П. Вале и М. Шеваль. В этот сборник включено одно из их лучших произведений — «Запертая комната». К. Арне Блом продолжает ту же традицию, ставя в романе «Кто-то дает сдачи» вопрос о безработице среди молодежи с высшим образованием. М. Ланг, «шведская Агата Кристи», представлена романом «Наследники Альберты», разоблачающим буржуазную алчность.

---

— Давай я приготовлю, — предложила Полли. — На тебе такое нарядное платье..

Ничего себе нарядное, подумала фру Люнден. Девочка и не подозревает, что эта черная тряпка служит мне уже много лет. Сколько раз приходилось то укорачивать, то удлинять юбку.

— А мы будем готовить вместе, — весело сказала она. — Где-то у Альберты должен быть передник. На рождество я подарила ей передник с мережкой. Не этот, другой, этот с нотами. Он, я смотрю, еще позатейливей. Кажется, это из «Дон Жуана» Моцарта. В самый раз для Альберты.

— Зачем моей сестре Дон Жуан? — пошутил пастор, усаживаясь за стол. — Он был богохульником и распутником.

— Остряк! Не Дон Жуан, а музыка Моцарта! Тебе, какой омлет — с лисичками или с шампиньонами?

— Да, да, благодарю.

— Тебя не поймешь…

В дверь нетерпеливо и требовательно позвонили три раза.

— Прощай, покой, — вздохнул Рудольф Люнден. Не часто бывал он так прозорлив.

В кухню впорхнула Мирьям Экерюд, главный редактор еженедельника «Мы - женщины»: белокурые, чуть небрежно уложенные волосы, модный бежевый брючный костюм в клетку, кремовая блузка из натурального шелка.

— Мы решили, что удобнее приехать вечером и переночевать здесь, а утром сразу взяться за дело. Эдуардо домчал нас в одну минуту…

— Э-ду-ард? — Пастор взревел от негодования. — Зачем ты притащила его сюда? Ему-то что здесь делать во время описи? Он человек посторонний.

Мирьям надменно поглядела на круглое розовое лицо дяди Рудольфа.

— А зачем ты сам вечно таскаешь за собой своего оруженосца Лиселотт? Какая разница?

— Не забывайся, — ледяным тоном процедила пасторша. — И имей в виду, ту комнату для гостей, где стоит двуспальная кровать, уже заняли мы с Рудольфом.

Если Эдуард Амбрас и слышал этот разговор, лицо его осталось непроницаемым. Он явился на кухню, сверкая белозубой улыбкой, насмешливый и галантный, как всегда.

— Прекрасные дамы! Уважаемые господа! Рад вас приветствовать!

Водрузив корзину с продуктами на столик у окна, он начал распаковывать свертки с ветчиной, копченой колбасой, гусиным паштетом, французскими булочками, сыром и редиской.

— Взятка от Мирьям, — объяснил он. — А это — от меня.

На столике появились две бутылки красного вина.

— Полли, давай я разболтаю яйца.

— Нет, нет! — вскрикнула Полли, словно ей грозила опасность.

Теперь рассердилась она. И на себя, и на этого несносного человека, в присутствии которого всегда ощущала какую-то неловкость.

Его неизменная веселость настораживала Полли. Он был слишком развязный, слишком чужой, чтобы можно было понять его. Миндалевидные карие глаза, которым беспрекословно подчинялась волевая Мирьям, оказывали на Полли обратное действие. Всю свою сознательную жизнь она была неуверенной в себе, замкнутой и легко поддавалась страху. Глаза Эдуарда пугали ее.

Очередной, звонок известил о прибытии Еспера Экерюда. Он был все в том же поношенном, вызывающе желтом пиджаке и в желтой рубашке, так же как Эдуард, без галстука.

Под мышкой Еспер держал пачку журналов. Это были свежие оттиски сильно запоздавшего номера «Мы — женщины».

— Вот, угрюмо сказал он, — прямо из типографии. Тираж уже поступил в здешние киоски, и в стокгольмские тоже.

— Это про Камиллу? — спросила Полли, Хватая один экземпляр.

Пока Эдуард невозмутимо взбалтывал яйца и ставил на огонь сковородку, она перелистала Журнал и, найдя нужную страницу, углубилась в чтение.

Мирьям была явно не в духе.

— Какая досада, что пришлось заменить героийю номера, — сокрушалась она. — Наша государственная деятельница так здорово выглядела на цветном снимке. А фотография Камиллы Мартин никуда не годится. В жизни она гораздо красивее. Меня просто бесит, что мы не успели сделать цветной портрет.

Полли пропустила мимо ушей сетования шефа, ей фотография понравилась.

— Еспер, какой чудесный снимок! Сделай мне такой, я его повешу у себя в комнате.

Рудольф Люнден, в руках которого тоже оказался журнал, одобрительно кивнул.

— Еспер отличньгй фотограф, я всегда говорил: Да и пишет он бойко.

Еспер Экерюд мрачно взирал на своих защитников. Следующее замечание Полли окончательно испортило ему настроение.

— Жаль, что под фотографией и в тексте говорится, будто Камилла исполняет партию Сенты на премьере «Летучего голландца», — сказала она. — На премьере пела Маргарета Халлин.

— Как Маргарета Халлин? — в отчаянии вскричала Мирьям. — Выходит, наша звезда на этой неделе ничем не отличилась. Господи помилуй, теперь не хватает только, чтобы теологиню, которая запланирована у меня в двадцать второй номер, не посвятили в сан.

— Ты прекрасно знаешь мое отношение к женщинам-пасторам, — не выдержал ее дядя.

— Омлеты готовы, — весело перебил Эдуард. — Их надо есть горячими.

— Камилла Мартин всегда в центре внимания, — решительно заявила пасторша. — Садитесь за стол и не ссорьтесь во время еды.

Ссора утихла, и сразу как будто иссякли все темы для общего разговора. Лиселотт Люнден нехотя беседовала с Полли о многосерийном английском фильме. Брат и сестра Экерюд угрюмо молчали. Пастор Люнден выпытывал биографические данные у незваного чужеземца, нарушившего семейный покой.

— Ты из Латинской Америки? В какой же стране ты родился?

— В Венесуэле. Но моя мать из Бразилии.

— У тебя необычная фамилия. Это испанская или португальская?

— Думаю, ни то, ни другое. Отчим моего отца был из прибалтийских крестьян.

— «Слуги и господа» — изумительная картина, — говорила тем временем Лиселотт Люнден. — Почему у нас не делают таких увлекательных фильмов?

— Из крестьян? Так, так, понимаю. — Пастор немного успокоился. — А чем занимается твой отец?

— Он умер. Но при жизни был профессиональным авантюристом, если так можно сказать, — с готовностью объяснил Эдуард.

— Совсем как ты?

Молодой человек лучезарно улыбнулся. Темно-карие глаза смотрели невозмутимо. Под голубой расстегнутой рубашкой блеснула кованая золотая цепь.

— Мне недостает таланта жить одним плутовством. Время от времени приходится работать санитаром, но в данный момент я сижу без дела. К работе я прибегаю, лишь когда всерьез начинаю умирать с голоду.

— Эдуардо тебя разыгрывает, — вмешалась молчавшая до той поры Мирьям. — Он изучает медицину и хочет стать врачом.

Эдуард вновь улыбнулся и взял сигарету.

— Не слушайте ее. Тот, кто колесит по свету и черпает опыт в случайных больницах, едва ли станет врачом. И вряд ли разбогатеет. Одним словом, я нищий, и богатая наследница мне очень кстати.

Он шутливо обнял Мирьям, которую это ничуть не оскорбило. Зато фру Люнден поджала губы и встала.

— Курить за столом и любезничать у всех на глазах не в наших правилах, — язвительно сказала она. — Мы все выиграем, если вы уединитесь.

Как ни странно, у Мирьям не нашлось столь же язвительного ответа. Слова пасторши куда сильней задели Эдуарда Амбраса, но он проглотил обиду, отложив месть до более удобного случая. И такой случай не заставил себя ждать. Через час все общество отправилось на второй этаж, чтобы разместиться на ночлег.

Рядом с комнатой Полли находились две уютные комнаты для гостей. Из них только в одной стояла большая двуспальная кровать, эту комнату еще раньше заняла пасторская чета.

Мирьям была не настолько влюблена, чтобы отказывать себе в удобствах, и бесцеремонно захватила маленькую спальню по соседству с Люнденами.

Ее брат тоже не растерялся.

— Я ночую на веранде, — объявил он, сбегая вниз по лестнице. — Лягу на диване и буду следить за уровнем воды. Если вода просочится в комнату, я подниму тревогу. А где ляжет Эдуард?

— Может, в комнате для музыкальных занятий? — предложила Полли. — Диван там…

— Зачем мучиться на каком-то диване, когда в доме пустует самая удобная и широкая кровать? — сказал Эдуард.

Решительным шагом он вошел в комнату Альберты и направился прямо к ее крорати.

Полли задохнулась, а Лиселотт Люнден немедленно взорвалась:

— Да как ты смеешь? Эта кровать… Ты что, ничего не понимаешь, что ли?

— Я все понимаю. Но я не боюсь спать на этой кровати. В отличие от вас… в отличие от одного из вас — моя совесть чиста.

— Что? — прошептала Лиселотт. — Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что я был здесь на второй день пасхи, — сказал Эдуард. — Около полуночи я стоял в саду под деревом. Ждал Мирьям, и, кстати, напрасно. Зато я видел другую женщину. Она вошла в калитку и с черного хода прокралась в дом фру Фабиан.

— Полли? — спросила фру Люнден.

— Нет, не Полли, — многозначительно сказал Эдуард. — Это были твои ноги и твои туфли. Я их сразу узнал. Не отпирайся, я знаю, здесь была именно ты.