Колин Уилсон - Бог лабиринта

• Название: Бог лабиринта
• Автор: Колин Уилсон
• Издательство: Арт Дизайн
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5 85369-009-4

Эротико-философский роман-бестселлер с элементами детектива и мистики, переведенный на десятки языков мира. Литературный скандал, сопровождавший выход книги, лишь ярче высветил важность проблемы, которую своевременно и психологически глубоко исследует автор: значение секса в жизни человека и общества. Читатель не только получит удовольствие от этого необычайно увлекательного произведения, «экзотического» материала и любопытнейших эпизодов, но и откроет для себя много нового и неожиданного в предмете, казалось бы, хорошо знакомом, но вместе с тем загадочном и непостижимом.

«Меня всегда мучила загадка – невозможность ухватить руками сексуальный опыт, который ускользает между пальцами, как волшебное золото. И в этой книге я буду приводить массу примеров подобного рода, содержащих важный ключ к осознанию этого таинства»

Колин Уилсон

---

Она откинулась на спину в кресле и раскрыла свои колени, так что перед Анжелой предстало то же самое зрелище, которое мне довелось созерцать в ее «пещере» внизу. Анжела уронила к полу глаза. Не сдвигая колен, Анна Дункельман продолжала:

– Нет! Мы должны построить общество без сексуальных страхов и запретов. Если молодой человек в автобусе захочет узнать, что у тебя под юбкой – колготки или трусики, ему должно быть позволено удовлетворить его любопытство!

Я прервал ее, чтобы отвлечь внимание от Анжелы:

– Почему вы считаете, что Кернер стал шарлатаном?

– Потому что с помощью его теории можно объединить всех безнравственных, порочных людей для аморальных деяний. Именно это он и сделал. Он утверждает, что его цель – попытаться научить людей с помощью секса достичь мистического экстаза. Но все это превращается у него в обычные любовные оргии.

Невозможно было прервать обильный поток слов, который она изливала еще с полчаса. Меня поразило, что в ее бредовых рассуждениях было много здравого смысла, до определенных пределов, конечно. Нельзя отрицать, что на многих людях их полная поглощенность сексом сказывается отрицательно. Но когда я думаю о Диане и Мопси, о своем кабинете, заполненном книгами, я начинаю понимать, что на свете есть много вещей, которые гораздо важнее секса. Идеальный способ излечить человека, поглощенного сексом, – не говорить ему, чтобы он мастурбировал в автобусах, а научить его наслаждаться музыкой, поэзией, духовным миром. Когда я высказал это предположение Дункельманам, они ответили мне взрывом презрения:

– Все это Фрейд называл сублимацией. Это просто попытка уйти от решения реальной проблемы. Вы подавляете секс и притворяетесь, что вас интересует что-то другое.

Мною уже овладело нетерпение. В любом случае, уже почти семь, и Аластер будет волноваться, где мы запропастились. Я сказал, что нам пора уходить. Они пытались задержать нас еще до ужина, но мы наотрез отказались оставаться на ужин. Анна Дункельман пообещала написать мне длинное письмо и просила меня помочь ей создать книгу о проблемах сексуальной свободы.

Когда мы поднялись, чтобы уйти, Анжела спросила:

– Кстати, вам известно что-нибудь о Секте Феникса?

Анна Дункельман недоуменно пожала плечами:

– А что это? Какая-то новая причуда нынешней молодежи?

Было очевидно, что это название для нее ничего не значит. Анжела не стала развивать этой темы. У дверей Клаус Дункельман спросил:

– Вы сегодня вечером покидаете Лондон?

– Завтра.

– Надеюсь, когда в будущий раз вы будете в Лондоне, обязательно заглянете к нам.

Он отвесил чопорный поклон. Я сказал:

– Мне нужно написать письмо профессору Кернеру.

Анна Дункельман заметила:

– Это бесполезно. Полиция приказала ему убраться из Лондона. Он сейчас живет в Германии.

– Очень жаль. А почему его так грубо выдворили из страны?

Клаус Дункельман ответил:

– Потому что он просто профессиональный содержатель борделя.

В такси, когда мы возвращались в Голланд-парк, Анжела заметила:

– Несомненно, вам удалось напасть на поразительных людей. Мне жаль, что мы не сможем вместе посетить доктора Кернера.

– Пожалуй, эта встреча нам ничего не даст. Правда, Дункельман говорил мне, что впервые услышал имя Эсмонда Донелли из уст Кернера, но я предполагаю, что тот просто прочел книгу о лишении девственниц невинности.

Мы поговорили о Дункельманах. Анжела, между прочим, заметила:

– По-моему, вы не совсем правы, когда называете Клауса покорным мужем, находящимся под каблуком у жены. Он не так прост. Я испытывала странное чувство, когда он на меня смотрел.

– И как же он смотрел?

– У меня было такое странное ощущение, мне казалось, что ему очень хотелось, чтобы я открыла свои ноги. Вы заметили, как я сидела – даже жена его обратила внимание на это.

– Я подозреваю, что она полулесбиянка.

– Ничего удивительного. Разговаривая с ними, я чувствовала себя омерзительно. Вы заметили?

– Почему?

– Видите ли, они – такие безобразные, отвратительные. Они вызывали у меня чувство брезгливости, когда распространялись о сексе. Но, с другой стороны, во всем этом была какая-то привлекательность.

Я понимал, что она имеет в виду. До визита к Дункельманам я смотрел на Анжелу как на довольно приятную, умную девушку, но не испытывал к ней никаких сексуальных эмоций, как будто она была моей сестрой. Теперь же, сидя рядом с ней, я с трудом подавляю желание дотронуться до ее грудей, которые я вдруг заметил под черным свитером. И это все благодаря Анне Дункельман, она заставила меня смотреть на Анжелу как на сексуальный объект.

Внезапно Анжела сказала:

– Я рада, что вы к нам приехали.

Она поежилась и тесней прижалась ко мне. Естественно, я обнял ее за плечи. Спустя мгновение она повернула ко мне лицо, и я начал целовать ее с такой страстью, что мне самому стало удивительно, – как будто у меня полный рот пищи, и мне все равно кажется, что я чудовищно голоден. Мы тесно прижались друг к другу, мой язык проник к ней в рот, а рукой я сжимал ее грудь, на которую с таким вожделением смотрел минуту назад. У меня было не просто желание ее ласкать, но мне хотелось причинить ей боль, сжать ее в своих объятиях, погрузиться в нее. Она прижималась ко мне самозабвенно и страстно, и когда моя рука, сжимавшая ей грудь, спустилась к животу, она раскрыла ноги. Моя рука скользнула между ними поверх юбки и тесно прижалась к ее промежности. Она стала задыхаться и широко раскрыла рот. Затем моя рука скользнула под мини-юбку и забралась ей в трусики. Я почувствовал острое неудобство, зайдя так далеко: естественным было бы сейчас же, немедленно сорвать с нее все одежды и проникнуть в нее. Но гак как это было невозможно, то все мое тело превратилось в раскаленный железный слиток похоти.

Наше такси вдруг издало резкий звук сирены и круто свернуло в сторону, чтобы избежать столкновения со встречной машиной, огни которой ярко осветили салон автомобиля: мы с виноватым видом отпрянули друг от друга. Она сказала:

– Простите.

– Почему?

– Это моя вина. Мне очень хотелось, чтобы вы сделали это, с того самого момента, как мы вышли от Дункельманов.

Мы все еще тесно прижимались друг к другу, и мое сердце колотилось так бешено, что я с трудом мог говорить. Она сказала:

– Я никогда так раньше не поступала. Не знаю, поверите ли вы мне, но я пуританка в глубине души.

Я ответил полушутливо:

– Они нас загипнотизировали. Она серьезно посмотрела на меня:

– Думаю, что это не исключено. Я уверена, что они использовали какой-то странный порошок. Я сейчас скажу вам то, что может вас шокировать. Если бы я была там одна, то все кончилось бы тем, что я отдалась бы этому ужасному Клаусу.

Я ответил со смехом:

– Если бы я остался один на один с фрау Дункельман в ее «пещере» еще хотя бы минут десять, я кончил бы тем, что занялся бы любовью с Анной.

– Но она такая отвратительная!

Я рассказал ей, как Анна сидела передо мной с широко расставленными ногами. Это сущая правда, еще минут пять, и я бы не выдержал, наклонился бы к ней и тронул бы ее, и потом уже было бы совсем просто войти в нее. Было бы глупо, если бы я не сделал этого.

Такси остановилось. Она сказала:

– Мне нужно привести себя в порядок.

Я ее понимал. У меня тоже было такое же чувство, будто я только что встал с постели, весь растрепанный и взъерошенный. Я заплатил шоферу, пока она быстро подкрасила губы и причесала волосы.

Анжела открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру. Все было таким же, как мы ее оставили сегодня утром. Она позвала:

– Аластер!

Ответа не последовало. Она покачала головой и сказала:

– Его еще нет.

Я положил ладонь ей на грудь. Она покачала головой и сказала:

– Нет времени.

Но я знал, что она говорит несерьезно. Я все еще был во власти этого необычайно сильного вожделения, которое вызывало во мне лихорадку. Я вытащил свитер из юбки и скользнул под него рукой. На ней был бюстгальтер, легким рывком я обнажил ей грудь. Я взял сосок указательным и большим пальцами и слегка сжал его. Она кинулась мне в объятья, и ее уста снова раскрылись. Я потянулся к ее юбке и наощупь расстегнул ее. Юбка упала на пол. Я скользнул рукой под резинку трусиков и спустил их до бедер. Затем я потянул вверх ее черный свитер, она подняла руки и позволила мне снять его через голову. Я расстегнул бюстгальтер, и он тоже упал на пол. Она стояла передо мной обнаженная, если не считать черного пояса с подвязками вокруг талии и черных трусиков вокруг колен. Ее рука потянулась к моим брюкам, и я помог их расстегнуть – они сползли вниз. Мы стояли посреди комнаты, слившись воедино, оба полуголые. Затем я снял до конца брюки и трусы и повел ее в спальню. Как только я проник в нее, она застонала и стала подо мной извиваться. Я прижал ее тесней и начал двигаться вверх-вниз с механической регулярностью, держа руку на ее груди. Я редко испытывал такое головокружительное сексуальное наслаждение. Мне кажется, если бы сейчас появилась в дверях куча фотографов с камерами, сверкающими вспышками, мы продолжали бы заниматься любовью, абсолютно не способные оторваться друг от друга. Лихорадочное возбуждение не покидало меня, делая комнату какой-то нереальной. Казалось, мы с ней изошли потом, покрывшим наши тела, влага стекала с нас ручьями и бежала между ягодицами на постель, наши языки двигались взад-вперед в тесно прижатых друг к другу ртах, так что наши лица были мокрые, ее груди производили какие-то странные хлюпающие звуки. Я вдруг с ужасом подумал, что с минуты на минуту тут должен появиться Аластер, но я испытывал странное удовольствие при мысли, что кто-нибудь со стороны будет наблюдать за нами. Потом наслаждение стало таким невыносимым, что уже трудно было сдерживаться, казалось, все ее тело умоляло меня вылить в него мое семя поскорее. Мы слились воедино, задыхаясь, когда оргазм одной общей волной взорвался над нами, и я почувствовал, как горячая жидкость прошла вдоль всего моего члена и вылилась в нее. Казалось, это продолжалось в течение нескольких минут. Затем мы расслабились, и я лежал, все еще не выходя из нее. Через несколько минут мы лежали рядом друг с другом, и я ощущал холодок пота, покрывшего все мое тело. Я открыл глаза, посмотрел на нее, и, потрясенный, вдруг осознал, что рядом со мной лежит Анжела – скромная, сдержанная шотладская девушка. Да, мне было с ней приятно общаться, но она, как женщина, совсем не в моем вкусе. Она тоже открыла глаза и вздрогнула от неожиданности, увидев меня обнаженным рядом с ней. Внезапно мы оба вспомнили, что наши одежды разбросаны по соседней комнате, и дверь распахнута настежь. Я встал и собрал одежду. Когда я вернулся, она уже стояла возле постели, натягивая на себя трусики. Я наклонился и нежно поцеловал ее. Она равнодушно подставила свой рот, как будто это был дежурный поцелуй, как целуют близких, желая им «доброй ночи». Затем, как бы опомнившись, сказала: