Сакё Комацу - Гибель Дракона

• Название: Гибель Дракона
• Автор: Сакё Комацу
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1977

Современному человеку всего несколько десятков тысяч лет. Так что никто не знает, какие невиданные явления могли происходить ранее, в эпохи, удаленные от нас на десятки миллионов лет. Да и сейчас еще не все следы изменений земной коры полностью изучены. Ведь всего за последние десять лет выяснилось, что ось вращения Земли перемещается, что магнитный полюс Земли за четыреста тысяч лет полностью переместился в противоположную сторону, что геомагнетизм, непрерывно сокращаясь в течение двух тысячелетий, совершенно исчезнет, в результате чего вся биосфера попадет под прямую бомбардировку космических лучей, особенно под прямое облучение частицами с высоким электрическим зарядом, излучаемыми Солнцем. Что касается наших знаний о Земле – мы знаем не больше того, если бы царапнули ее ноготком.А если мы не представляем себе, что происходило в прошлом, и недостаточно знаем о настоящем Земли, то будущее…

---

Однако, глядя на это печальное зрелище, Онодэра, к собственному удивлению, не возмутился. Он подвигал руками, и узлы, завязанные этими очумевшими ребятами, быстро ослабли. Когда он начал неторопливо распутывать ноги, они, разинув рты, удивленно на него смотрели.

– Куда это годится! – подала голос девчонка в комбинации. – Смотрите, он же развязался!

Пока Онодэра поднимался на ноги, они все еще в замешательстве смотрели на него. Первым бросился парень с гитарой. Онодэра тут же отнял у него гитару и ударил ею парня так, что голова проломила корпус инструмента, совсем как в кинокомедиях. За минуту он расправился и с остальными. Что за мальчишество, думал Онодэра, связался с паршивыми сопляками!.. Но руки его работали беспощадно, он отбросил к стене даже девчонок, с визгом впившихся в него зубами.

– Если уж решили попользоваться чужой квартирой, то могли бы и поаккуратней!.. – сказал Онодэра валявшимся на полу тяжело дышащим парням. – Давайте-ка, займитесь уборкой. Впрочем, какой от вас толк, если вы такие очумевшие. Но блевотину-то я вас заставлю убрать!

С этими словами Онодэра схватил одного из парней за шиворот и ткнул лицом сначала в консервы на кровати, потом в блевотину на полу. То же самое проделал с остальными двумя парнями. И девчонок, позеленевших от страха, схватил за волосы и тоже ткнул в блевотину.

– Давайте, жрите! – крикнул он. – Лижите. Говорят, среди ваших часто совершаются подобные церемонии!

Он не ослабил рук и тогда, когда девчонки заревели. И тут ему стало противно от собственной вспышки жестокости, которую он в себе и не подозревал. Правда, когда-то давно, мальчишкой, он частенько дрался, были на его счету и бессмысленно грубые выходки, но через это проходит, наверное, каждый подросток…

– Полицию вызывать я не стану, – сказал он, вышвырнув их в коридор, словно тряпки. – Проваливайте отсюда, и побыстрее! Наслаждайтесь, глотайте свои наркотики, да побольше! Подыхайте, если охота!

Несмотря на шум, двери соседних квартир даже не приоткрылись – типичное для многоквартирных домов холодное равнодушие.

Захлопнув дверь, Онодэра со вздохом оглядел комнату. Решив попросить уборщицу навести порядок, он принялся складывать в чемодан самое необходимое. Накопилось много писем, в большинстве своем он их выбрасывал не распечатывая. Среди вызовов из фирмы были письмо и записка от Юуки. Видно, тот не раз приходил сюда, надеясь что-нибудь узнать. С тяжелым сердцем Онодэра и их, порвав, выбросил в мусоропровод.

Магнитофонная кассета для записи телефонных разговоров в отсутствие абонента была полностью использована. Перемотав, он прослушал ее. Большинство звонков было из фирмы. Последним зазвучал женский голос. Он перемотал это место еще раз, начал слушать внимательнее и узнал голос Рэйко:

«Приехала в Токио, вот и позвонила… Спасибо, что тогда… Вскоре после того землетрясения у меня скончался отец. Как только завершатся все похоронные дела, я уезжаю в Европу. Думаю, это будет во второй половине сентября. Если успеете, позвоните, пожалуйста, мне в Хаяма. Правда, у меня нет особых к вам дел…»

На этом голос умолк, наступила тишина, и, когда Онодэра уже собрался перемотать пленку, голос опять зазвучал, печально и хрипловато: «Хочу… с вами… Прощайте!»

Он перемотал пленку, немного подумал, потом стер запись. Ему показалось, что открылась наружная дверь. Он обернулся. Давешняя девчонка, которая была в одной комбинации, стояла на пороге, испуганно глядя на него круглыми глазами. Шея и подбородок у нее все еще были в блевотине.

– Что тебе? – спросил он.

– Это… я туфли забыла… – сказала девчонка.

Ее землистое, застывшее лицо было совсем детским и жалким. Вероятно, действие наркотика кончилось. И такую девчонку, почти ребенка, он в гневе так страшно проучил! Ему стало неловко. Он вытащил из-под кровати туфли со стоптанными каблуками и протянул ей.

– Спасибо…

– Постой… – остановил ее Онодэра. Помертвев от страха, она обернулась. – Умойся, тогда пойдешь.

Она топталась у двери. Он взял ее за руку, повел в душевую и открыл кран над умывальником. Девчонка, покорившись, стала мыть лицо, и вдруг ее плечи затряслись от рыданий. Узенькие, худые, словно у маленького ребенка, плечики… Он дал ей полотенце, а другим, смочив его, сам вытер ее испачканные, редкие, выкрашенные в рыжий цвет волосы. Он думал о том, что не проронит ни одного успокаивающего слова.

Когда девчонка, всхлипывая, дошла до входной двери, он положил ей руку на плечо.

– Что, хороший был балдеж? В кармане-то, небось, шиш теперь? – не дожидаясь ответа, Онодэра вытащил из бумажника все, какие там были, деньги и вложил ей в руку.

– Можете начинать все сначала! Давайте, балдейте на всю катушку! Но, смотрите, не мешайте жить другим.

Девчонка ошалело смотрела то на него, то на деньги. Он подтолкнул ее к выходу и захлопнул дверь. Придется сегодня ночевать где-то в другом месте. Надо дать денег смотрителю и попросить его вызвать уборщицу.

Когда Онодэра с чемоданом в руках вышел в общий коридор, девчонки уже не было. Он посмотрел в окно. Внизу, в стоявшей среди кустов машине, обнималась какая-то парочка. Вздохнув, он отошел от окна. И тут снова загудела земля, дом закачался. Разом погасли все лампочки, раздался звон бьющихся оконных стекол. Кто-то закричал на другой стороне мрака. Схватившись за оконную раму, он в который уже раз отдался гулу и тряске. Сильное… – подумал он. Толчки один за другим раскачивали темноту. За окном с вылетевшими стеклами сверкнула синяя, похожая на электрический разряд вспышка. Земля тряслась и тряслась, словно намереваясь опрокинуть мрак.

5

Конвойное судно «Такацуки» водоизмещением в три тысячи пятьдесят тонн, оснащенное управляемыми на расстоянии вертолетами с ракетными глубинными бомбами, было спущено на воду в период перевооружения сил самообороны. Затем некоторое время оно находилось в запасе, а год назад вернулось в строй в качестве корабля специального назначения. Теперь вертолеты-носители с него были сняты, а на корме, на спусковых рельсах для мин, была установлена тележка для «Кермадека». Разумеется, это была идея Катаоки. Катаоке, инженеру-электронику по специальности, приходилось принимать участие в оснащении военных кораблей, так что срочное переоборудование судна не явилось для него чем-то совершенно новым.

«Такацуки» имел двухвинтовой турбинный двигатель мощностью в шестьдесят тысяч лошадиных сил и сейчас бороздил океан к востоку от Японского архипелага. Работали по уплотненному графику. За две недели по указанию профессора Тадокоро «Кермадек» совершил более двадцати погружений в районе между 142ь и 145ь восточной долготы и 34ь и 45ь северной широты. В открытом море Санрику, где уже давало себя чувствовать устремлявшееся к югу холодное Курильское течение, батискафу пришлось довольно туго. Волна все время была высокой, над водой то и дело расстилался густой белесый туман. «Кермадек», как скорлупку, швыряло на подводных приливных течениях. Несколько раз поднимался сильный шторм, видимость даже на большой глубине была нулевой, и погружение приходилось откладывать. Бывали и такие дни, когда вокруг «Такацуки» кружили иностранные сторожевые суда. От ежедневных погружений кожа Онодэры посерела, щеки запали, воспалились глаза. Даже побриться порой он не успевал. Начали мучить боли в суставах и бессонница. Сказывалось и напряжение от того, что «Кермадек», хоть и незначительно, по все же отличался от привычного «Вадацуми». Но больше всего изматывало однообразие. Ежедневные погружения на семь-восемь тысяч метров на крохотном, словно буй в бушующем море, батискафе. По командам профессора Тадокоро Онодэра маневрировал, включал прожекторы, пускал подводные осветительные ракеты, делал фотоснимки, перематывал видеопленку, опускал за борт и на дно измерительную аппаратуру… На больших глубинах температура понижалась до плюс двух-трех градусов по Цельсию, от измерительной аппаратуры веяло ледяным холодом, после каждого погружения приходилось обновлять осушители, иначе внутри гондолы все делалось мокрым. К тому же в наспех переоборудованной гондоле, до отказа заполненной всевозможными приборами, негде было повернуться, а каждое погружение длилось несколько часов. Естественно, Онодэра вконец измотался и физически, и душевно.

– Смотри, береги себя, – озабоченно говорил Юкинага. – Мы-то все взаимозаменяемы, а тебя пока заменить некем.

Судовой врач тоже забеспокоился, попросил прислать врача-специалиста для подводников. После принятых мер суставные боли поутихли, но бессонница никак не проходила.

«Такацуки» сначала шел над Японским желобом с юга на север, а потом повернул назад, всего он покрыл расстояние в две тысячи километров, при этом погружения «Кермадека» происходили почти ежедневно. Днем во время погружения «Такацуки» стоял на якоре, а ночью на предельной скорости шел к следующему намеченному пункту. Таким образом в восточную сторону Японского архипелага понемногу вбивали крохотные зонды. Но при двухтысячекилометровой протяженности архипелага «Кермадек» мог ощупать лишь незначительную его часть.