Сакё Комацу - Времена Хокусая

• Название: Времена Хокусая
• Автор: Сакё Комацу
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

Сборник японской научной фантастики. Составитель П. Петров.

---

И над всем этим величаво возвышалась плотина, которую он заставил жить своей смертью. Он был удовлетворен. Он почувствовал небывалую гордость.

На берегу озера, в тени деревьев, стояла Акира. Он сейчас же узнал ее.

Фукэ шел к ней широким, уверенным шагом. Она ждала. Ее глаза сияли.

— Смотри, только один раз! — Акира улыбнулась, и он коснулся губами ее прекрасных губ.

— Ты замечательный парень, Фукэ! И я… люблю тебя… сказала Акира и сама поцеловала Фукэ…

Фукэ почувствовал, как сердце наполняется удивительным покоем… Становилось трудно дышать…

— Акира!

Нет, голоса не было, губы беззвучно прошептали эти три слога.

Зазвучала песня — он спасен!

Ничего не осталось. Только чувство удовлетворения, огромное, как небо, о котором он когда-то мечтал…

В тесном, наполненном водой люке, прислонившись к стене, стояли двое. Все было спокойно. Над их головами больше не поднимались пузырьки воздуха.

Саке Комацу ХАОТИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ

1.

В последнее время в мире происходит что-то странное. Это еще мягко сказано. А если говорить откровенно, то все человечество просто-напросто сошло с ума. Конечно, если каждое явление рассматривать отдельно, то вроде бы ничего особенного тут нет. Взять хотя бы последние Олимпийские игры в Токио, или увлечение большими скоростями, или наводнение нашей страны периодической печатью, или бешеный рост количества баров и столовок в центральных районах столицы, Гиндза и Синдзюку, а также в центрах других городов и городков; или, скажем, поведение женщин, которые день ото дня становятся все более дерзкими и развязными, и в связи с этим — катастрофическое увядание мужчин; или бесконечный калейдоскоп в международной политике; или бум: «Давайте хорошенько перетрясем нашу Японию!»; или эти разговорчики, что, мол, «тихоокеанская война[10] была не такая уж плохая штука…» — все это вполне закономерно, каждое явление имеет свои причины. Где же тут безумие? В общем, жизнь идет своим чередом, и идет неплохо, даже отлично идет. Только вот не надо ничего обобщать…

Хотя, впрочем, почему же не обобщать? Когда обобщаешь тоже нет ничего страшного.

Все нормально, естественно, безумием и не пахнет. Однако…

Однако здесь что-то не так… Да-да, это чувствуется в те редкие минуты, когда вдруг выпадает возможность отдохнуть от повседневной суеты. Но на одном чувстве далеко не уедешь. Чувствовать-то чувствуешь, а как попробуешь разобраться, разложить все по полочкам, так опять не понимаешь, в чем дело. Действительно, дни бегут за днями, будни сменяются праздниками, праздники — буднями… Ну и что? Одно только можно сказать с полной убежденностью: если люди сталкиваются с каким-либо необычным явлением, им хоть бы что, никто даже не удивляется…

Наверно, поэтому дежурный из полицейского участка тоже ни капли не удивился, даже для приличия. А происшествие было из ряда вон выходящим. Я возвращался домой поздно ночью. Шел через рощу, что в окрестностях синтоистского храма. И вдруг мне в спину метнули средневековые ножи, милые такие штучки, острые, как бритва. Сам не пойму, как спасся. Быть бы мне проткнутым местах в десяти, да как-то я увернулся.

Полицейский и ухом не повел.

— Ниндзя[11] опять нынче в моде, — сказал он, с явным отвращением глядя на мое возбужденное лицо, — вот и получаются разные неувязочки… Сколько раз отдел надзора за детьми предупреждал родителей, чтобы не давали ребятам опасных игрушек…

— Игрушки?! — возмутился я. — Ничего себе игрушки! Да вы посмотрите, как они сделаны!

Я бросил на стол четыре орудия убийства. (К сожалению, я нашел только четыре, хотя их было не меньше десятка).

— Ну, убедились? Острые-то какие! А вес? Разве ребенок поднимет такую штуку? И потом, видели бы вы, с какой силой они вонзились в дерево!

— А кто же, кроме ребятишек, станет так баловаться? — равнодушно бросил полицейский, взглянув на четыре сверкающих клинка. — У взрослых есть занятия поинтереснее. Да что говорить, теперь эти штуки дают в качестве премии за покупку конфет…

— Так назовите мне имя этого торговца, этого безмозглого дурака, который премирует детей орудиями убийства! — вне себя заорал я. — Я ему покажу! Если вы, блюстители порядка, не принимаете никаких мер, то придется мне самому вмешаться!

— Н-да, — промычал полицейский, — неплохо сделаны. Пожалуй, даже очень хорошо для детской игрушки.

Он с видимым удовольствием погладил нож.

— Еще бы! А о времени вы подумали? Интересно, какие это детишки станут играть в храмовой роще в полночь?

— А почему бы им и не порезвиться ночью? Ученики средних и старших классов теперь народ самостоятельный. — Он порылся в ящике стола и вытащил револьвер, по-видимому самодельный. Вот посмотрите. Только что отобрал у одного школьника. У его отца маленький заводик, скорее даже мастерская. Станки, всякие инструменты. Ну, парень и смастерил. Для подростка совсем неплохо, а?

И в то время, когда этот осел в мундире вертел в руках револьвер, «игрушка» со страшным грохотом взорвалась. Я ослеп от вспышки, меня обдало жаром, все помещение заволокло едким дымом, и у самого моего уха просвистела пуля. К счастью, я опять уцелел. Пуля разбила стекло и вылетела на улицу. Но больше всего меня возмутило поведение полицейского. Он кинулся вслед за пулей — хорошо еще, что в дверь, а не в окошко, — и стал спрашивать редких прохожих:

— Господа, никого не ранило? Никто не пострадал? Никто? Ну и отлично!

Хозяин табачной лавки, уже вешавший замок на дверь, испуганно таращил глаза.

— Все в порядке, — бросил ему полицейский, — можете спокойно идти спать.

Только после этого он вернулся в комнату и спросил меня:

— А вас не ранило?

Думаете, его интересовала моя персона? Как бы не так! Насвистывая какой-то гнусный мотив, он подобрал обломки пистолета, завернул их в бумагу и бережно спрятал в ящик. Я почувствовал, что еще мгновение — и терпение мое лопнет.

— А вы говорите — метательный нож. — Он словно продолжал прерванную беседу с приятелем. — Метательный нож — чепуха по сравнению с этой штукой. Из нее действительно можно убить человека…

И тут я взорвался. Да как он смеет!

— Чушь! Ерунда! — заорал я. — Пожалуйста, цацкайтесь со своими пистолетами, с пушками, с чем угодно! А когда придет школьник и начнет сооружать малогабаритную водородную бомбу на задах вашего участка, вот будет здорово!

— Что-что вы сказали? — Этот олух, кажется, растерялся. Вы знаете ребенка, который делает бомбу? Беда нынче со школами! Преподавание-то все вперед шагает. Вот стали обучать ребятишек точным наукам. Да, опасно, очень опасно. Совсем недавно ученики старших классов соорудили ракетный снаряд и…

Я шагнул к выходу. Мой гнев достиг апогея. Мне очень хотелось изо всех сил хлопнуть дверью, но я подумал, что полицейский участок — место кляузное, еще обвинят в порче казенного имущества, и тихонько выскользнул на улицу. Зато у себя дома я так хлопнул дверью, что стены заходили ходуном.

И сразу же раздался истошный визг. От страха я выронил портфель и увидел, что жена вцепилась в столб посреди передней и трясется мелкой дрожью. Нет, она даже не вцепилась, а вскарабкалась — ее ноги на несколько сантиметров не доставали до пола.

Я снова вышел из себя:

— Как тебе не стыдно! Ты что, ребенок?! Тебе тоже мерещатся ниндзя?

— Д-да-а, — сказала она, заикаясь, — с-сейчас кто-то ходил по крыше…

— П-по крыше? — Почувствовав, как у меня задрожали колени, я уставился на потолок. — Воры?

— Ниндзя, — выдавила жена. — Не веришь? Я своими глазами видела. Открыла окно, а из-под карниза торчит голова в черном капюшоне…

— Галлюцинация! — отрезал я. — Что же он, язык тебе показал? Или что-нибудь еще?

— Как тебе не стыдно! — взвизгнула жена, словно ее резали.

— Это тебе должно быть стыдно. Вполне уже взрослая женщина, и даже не очень юная, а смотришь по телевизору детские передачи. Вот и досмотрелась. Сколько ты уже серий видела? «Лабазник сегуна» или как там ее…

— Не лабазник, а лазутчик.

— Это не имеет значения, — сказал я.

Вообще-то я чувствовал, что несправедлив к ней. Ведь полчаса назад мне до смерти хотелось вцепиться в горло идиоту полицейскому, который не пожелал отнестись с должной серьезностью к метательным ножам. А сейчас, когда подобное происшествие случилось не со мной, я начал высмеивать жену.

— Если не веришь, посмотри сам, — сказала жена, — видишь, снаружи на подоконнике что-то страшное…

— Ну на кой черт сдался ниндзя наш дом? — не отступал я. Нет, подумай хорошенько! Даже если предположить, что ниндзя занялся модным экономическим шпионажем, то я — то тут при чем? Ведь секреты нашей паршивой фирмы давно перестали быть секретами. Наш директор готов грубить о них на всех перекрестках, лишь бы заработать.