Морье Дю - Голодная Гора

• Название: Голодная Гора
• Автор: Морье Дю
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Килига и сайда, - ответил он очень вежливо. - Может быть, тебе захочется покататься со мной на лодке, если папа разрешит?

- Подумаешь, морская рыба, - насмешливо протянул Роберт. - Какой интерес ее ловить? У нас дома, например, ловится форель.

- У нас в озере на Голодной Горе тоже водится форель, бурая, - быстро ответил Хэл. - Говорят, рыбок туда посадили феи, а по ночам они превращаются в человечков и работают в шахтах.

Тринадцатилетний Роберт посмотрел на своего младшего кузена и отвернулся. Хэл какой-то странный, решил он. Как это досадно. И мальчик повернулся к флегматичному Вильяму Эйру, чтобы поговорить с ним о крикете.

Погода держалась во все время праздника, и жители Дунхейвена стояли у дверей своих коттеджей и смотрели на экипажи, которые ехали через деревню на рудник. Самые молодые и любопытные высыпали на дорогу; всем было страшно интересно, как это "господа" будут сидеть за одним столом рядом с шахтерами. Полная луна освещала Голодную Гору, было светло, как днем, когда экипажи развернулись и остановились возле сушильных сараев, которые были выметены, вычищены и превращены в банкетный зал с помощью трех огромных столов. По стенам, с правильными интервалами, были развешаны свечи в специальных подсвечниках, а в качестве сидений служили длинные скамьи, позимствованные для этого случая в школе. В дальнем конце сарая стояли группой официанты, важные и напыщенные, прсиланные из Слейна рестораном, который должен был обслуживать банкет. Шахтеры, их жены и дети уже сидели за столом, когда прибыли Бродрики. Генри и Кэтрин, когда они вошли, приветствовали троекратным "ура" и громом аплодисментов - это было организовано управляющим, мистером Гриффитсом, и явилось полной неожиданностью для Генри, который стоял рядом с женой и растерянно улыбался.

- Я поблагодарю вас за приветствие после ужина, - сказал он им, когда аплодисменты стихли. - А теперь приступим к самой важной части нашего вечера, и я надеюсь, что вы так же голодны, как и я.

Суп, жареная баранина и говядина, после это яблочный торт; изобилие эля, которым все это запивалось, привели всех в хорошее настроение. Если вначале говорили вполголоса и степенно, то вскоре над столом уже стоял громкий гул голосов, и Генри, подмигнув управляющему, заметил, что самый верный путь к сердцу человека лежит через желудок. Его речь, когда он, наконец, поднялся с места, чтобы ее произнести, была коротка, ибо, как он сказал, после девяти часов вечера человеку не хочется слушать никого, кроме себя, и, поскольку следующий день - полный выходной, то чем раньше они начнут им пользоваться, тем лучше. После этого он объявил, что отныне каждому шахтеру повышается плата за его труд, что было встречено громкими одобрительными криками, и единственным диссонансом был выкрик, раздавшийся из глубины сарая: "И давно пора!". Генри, вспомнив Бронси и то, что ему приходилось там выслушивать, сохранил полное спокойствие.

- Могу вам сказать, - добавил он, - что я человек, который заботится в первую очередь о своих собственных интересах, и идея это не моя, а миссис Бродрик. Ее вам и следует благодарить.

Кэтрин тоже наградили аплодисментами, она улыбнулась, слегка покраснела и не сказала ни слова.

- В этот день, пятьдесят лет тому назад, - продолжал Генри, - мой дед Джон Бродрик подписал контракт с мистером Робертом Лэмли из Данкрума, и на Голодной Горе была заложена первая шахта. Поначалу шахтерами работали приезжие из Корнуолла, среди нас остались еще эти люди, теперь они уже на отдыхе, а их сыновья остались жить у нас и продолжают работать. Все же остальные, даже если они живут и не в Дунхейвене или поблизости от него, все равно принадлежат этому краю и знают, что наши гранитные горы не поддаются лому и лопате подобно другим, более податливым холмам, сложенным из мела. С самого начала моему деду приходилось привозить порох, чтобы он делал свое дело - вырывал медь из Голодной Горы, и хотя в настоящее время в нашем распоряжении имеются более совершенные машины и взрывчатые вещества, мы по-прежнему имеем дело с упрямым гранитом. Все так же дуют западные ураганные ветра, препятствуя доставке нашей меди в Бронси во время зимних месяцев, и, что, возможно, важнее всего, мы по-прежнему имеем дело с такой неверной изменчивой штукой как торговля медью. Взлеты и падения в этом деле не зависят ни от вас, ни от меня, а зависят от изменения в потребности и от того, что в других странах открывают новые месторождения. У медных шахт на Голодной Горе были свои трудности, так же как и у других шахт. Моему деду приходилось иметь дело и с рабочими волнениями, и с наводнением, а также с другими осложнениями. Я, слава Богу, был от этого избавлен. Нынешние трудности носят несколько другой характер, это законы спроса и предложения, нехватка рабочей силы, более благоприятные условия жизни - если не в действительности, то на бумаге, - которые предлагают вам в Америке, а также тот факт, что чем глубже мы проникаем в недра в поисках меди, тем неохотнее нам ее отдают гранитные кости старушки Голодной Горы. Наступит день, возможно, в недалеком будущем, когда мы в последний раз ударим кайлом и обнаружим, что вся лучшая медь уже извлечена, а та, что осталась, не стоит денег, затрачиваемых на ее добычу. Но пока этот день не наступил, я желаю вам всяческой удачи и успеха и благодарю вас от всего сердца за вашу верность, вашу энергию и ваше мужество.

С этими словами Генри сел на свое место и, слушая аплодисменты, думал о том, какую речь произнес бы его дед - такую же, как он, или, согласно традициям своего времени, продержал бы своих слушателей целый час, и горе тому, кто проявил бы признаки нетерпения. Гриффитс, управляющий, сказал ответную речь от имени шахтеров, а потом пошли песни, беседы и снова песни; и наконец, около одиннадцати часов, когда воздух в сушильном сарае сделался плотным и синим от дыма, а люди расшумелись, подогретые элем, Генри и Кэтрин, а также все остальные члены семьи подозвали свои экипажи, испытывая удовлетворение от содеянного ими доброго дела.

- Ну что же, - заявила тетушка Элиза, - я только надеюсь, что эти люди чувствуют благодарность за все то, что для них делает Генри. Но все они одинаковы: всякое добро принимают как нечто само собой разумеющееся, то же самое было и во времена моего отца. По моему мнению, все эти усовершенствавания приводят к тому, что люди начинают лениться. Какие теперь хитрые машины придумали для того, чтобы поднимать медь на поверхность, а я помню, как каждый фунт вытаскивали в бадьях.

- Вам следовало быть директором, - смеялся Генри. - Твердость и еще раз твердость, и ни одного лишнего пенни шахтерам. Правду говорят, что дедушка их порол в старые времена?

- Это бы им не помешало, - ответила тетушка. - Но я помню, что в двадцать пятом году он усмирил бунт, который они подняли, тем, что устроил взрыв, при котором несколько человек взлетели на воздух. И правильно сделал. После этого уже не было никаких беспорядков.

- Зато остались горечь и озлобление, я в этом уверена, - заметила Кэтрин.

- Глупости! Они получили хороший урок. Отец всегда говорил, что стоит только один раз проявить слабость, и эти люди четырежды отплатят тебе предательством.

- Но есть же и средний путь между крайней жестокостью и неразумным попустительством, - возразила Кэтрин. - За неимением лучшего слова я бы назвала это пониманием.

- Напрасно ты так думаешь, - сказал Генри. - Люди совсем не хотят, чтобы их понимали, это мешает им чувствовать себя несправедливо обиженными. Они упиваются своими обидами. Ты думаешь, что мои дунхейвенские рабочие будут работать лучше, после того как я повысил из заработки? Ничего подобного. "А-а, мистер Бродрик дал слабинку, - скажут они, - ну так мы будем на полчасика дольше обедать да выкурим лишнюю трубочку".

- Так ты повысил из заработки для того, чтобы они больше тебе наработали? - спросила Кэтрин. - А я думала, ты сделал это потому, что понял, как мало они получают и как страдают от этого их семьи.

Генри состроил покаянную мину и протянул ей руку.

- Конечно, поэтому, - сказал он. - Но ты же знаешь пословицу об одном выстреле и двух зайцах? Но что, черт возьми, делает этот Тим?!

Экипаж внезапно тряхнуло так, что Генри упал прямо на жену. Он почувствовал толчок, услышал, как заскользили копыта лошади, и карета остановилась. Тим кричал на лошадей, а карета раскачивалась на своих рессорах. Генри открыл дверцу и вышел на дорогу.

- Я не виноват, сэр, - оправдывался Тим, бледный, как смерть, спускаясь с козел. - Он вышел прямо на середину дороги и оказался под копытами, прежде чем я успел крикнуть, чтобы он остерегся... Он, наверное, пьян.

Тим пошел к лошадям, чтобы их успокоить, а Генри склонился над простертым телом человека, лежащего под каретой. Второй экипаж остановился вслед за ними; Том и Герберт, поняв, что произошел несчастный случай, подбежали, чтобы помочь.

- Что случилось? Кто-нибудь пострадал? - спросил Том.