Морье Дю - Голодная Гора

• Название: Голодная Гора
• Автор: Морье Дю
• Жанр: Научная Фантастика

---

Она спокойно поцеловала его и вышла из комнаты. За ней сразу же последовала Элиза. Джейн встала, подошла к брату и села возле него. Он потянулся к графину, но она отодвинула его, так, чтобы он не смог дотянуться.

- Что с тобой происходит? - спросила она, а когда он не ответил, ласково продолжала: - Это из-за Фанни-Розы? - Она взяла его за руку и стала перебирать его пальцы. - Видишь ли, я понимаю, что ты чувствуешь, потому что со мной происходит то же самое. Я вовсе не влюблена в Дика Фокса, "влюблена" - это такое неприятное глупое слово, но мне кажется, что он мне нравится, и я знаю, что он мною восхищается, чувствует ко мне расположение. Однако он говорит, что его в любой момент могу послать за границу, и вообще, когда находишься в армии, не следует жениться в молодом возрасте.

Джон посадил ее себе на колени.

- Бедная мой девочка, - сказал он. - Какая я скотина и эгоист, думаю только о своих переживаниях, и совсем забыл о тебе. Как смеет этот молодой идиот так легкомысленно играть твоими чувствами? У меня большое желание задать ему трепку.

Джейн рассмеялась сквозь слезы.

- Ну вот, - сказала она, - ты не желаешь мириться с тем, как ведет себя Дик по отношению ко мне, однако терпишь то же самое от Фанни-Розы. Ни тот, ни другая тут не виноваты. С какой стати молодой человек, которому предстоит служба за границей, станет связывать себя семьей? А ради чего Фанни-Розе выходить замуж и превращаться в мать семейства, если ей этого не хочется?

- У тебя гораздо больше терпения, чем у меня, сестричка, - сказал Джон. - Мне кажется, ты согласилась бы ждать своего Фокса многие годы, не испытывая от этого никаких страданий. А вот я могу стать преступником или даже убийцей, если мне придется дожидаться Фанни-Розы.

- Я уверена, что она тебя любит, - сказала Джейн. - Я видела, как она смотрит на тебя. Но ты понимаешь, она такая хорошенькая и избалованная сначала ее баловал отец, этот неумный человек, а теперь этим занимаются молодые люди, которых она встречает за границей, - что ей понадобится некоторое время для того, чтобы принять решение относительно тебя. Замужество для женщины - это очень серьезная вещь.

На какое-то время Джону захотелось поделиться с ней своими сомнениями относительно Генри, поведать ей о подозрениях, которые он старался похоронить в своей душе, однако он решил, что об этом невозможно говорить даже с ней. Это слишком личная, слишком интимная тема, ее нельзя обсуждать сейчас, когда бедняжка Джейн так расстроена, а он сам не вполне трезв.

- Ты знаешь, - тихо сказала Джейн, устремив на него взор своих карих, исполненных мудрости глаз. - То, что я собираюсь тебе сказать, не вполне прилично, и я даже не знаю, как это выговорить, но мне кажется, что у Фанни-Розы такой отзывчивый страстный характер, и если ты будешь немного посмелее, то она... она согласится... уступит твоим настояниям, и тогда ей придется выйти за тебя замуж.

Джон почувствовал, как шея у него под воротником наливается кровью. Боже правый! Джейн, его маленькой застенчивой сестренке приходят в голову те же самые мысли, что мучают его самого.

- А ведь тебе, - пробормотал он, наблюдая за ней сквозь полуприкрытые веки, - ведь тебе еще нет и восемнадцати, целых три недели осталось до твоего дня рождения.

- Я тебя, наверное, шокировала? - нерешительно спросила она.

- Шокировала? Нет, моя дорогая сестренка, нисколько. Я просто думал о том, как мало знают друг о друге братья и сестры и как много времени тратится даром, тогда как мы могли бы разговаривать о таких вещах. Бог тебя благослови. Я запомню твой совет, хотя сомневаюсь, что это принесет какую-нибудь пользу.

Джейн слезла с его колен и пригладила ему волосы.

- Не тревожься, - сказала она. - Мне кажется, все будет хорошо. У меня такое предчувствие, а ты знаешь, мои предчувствия обычно сбываются.

С этими словами она выскользнула из комнаты и побежала наверх к сестрам. Джон допил остатки вина и стал готовиться к предстоящему разговору с отцом. Он знал, что ему следует извиниться, и чем скорее он это сделает, тем лучше. Нужно только собраться с силами, пробормотать несколько слов, пообещать исправиться и как можно скорее уйти из библиотеки. Томас уже два раза заглядывал в столовую, он хочет все убрать - дальше медлить уже невозможно. И Джон стал думать, что же сказать отцу, как сформулировать свои извинения, чтобы они не звучали напыщенно и неловко, а сам бы он не выглядел абсолютным идиотом. Он поднялся с кресла и пошел, старательно передвигая ноги, через холл в библиотеку. Дверь, конечно, была закрыта. Он постучал, чувствуя себя так, словно он - Томас, явившийся к хозяину с очередной почтой, и, услышав короткое разрешение войти, открыл дверь. Отец сидел за письменным столом, занятый своей корреспонденцией, и Джону вспомнились школьные дни, когда он, бывало, в чем-нибудь провинится и ожидает порки. Отец даже не поднял глаз от письма, когда он вошел.

- Ну, что там у тебя? - коротко бросил он, перебирая бумаги в поисках какого-то документа.

- Боюсь, что за обедом я говорил несколько необдуманно, - сказал Джон. - Я очень сожалею, если мои слова показались вам оскорбительными.

Медный Джон какое-то время ничего не отвечал. Потом отодвинул бумаги и, повернувшись в кресле, посмотрел на сына, точно так же, подумал Джон, как смотрел на него в Итоне директор школы.

- Ты не оскорбил меня, Джон, - сказал отец, - ты меня разочаровал. Когда умер Генри, я надеялся, что его смерть сблизит нас, что мы станем друзьями. Этого не произошло и, как мне кажется, не по моей вине.

Он помолчал, и Джон понял, что от него ожидают ответа.

- Мне очень жаль, сэр, - проговорил он.

- Твой брат выказывал живой интерес ко всему, что касалось шахты, продолжал Медный Джон. - До своей болезни он часто ездил вместе со мной в контору Николсона, где мы втроем обсуждали все дела, и зачастую он вносил предложения, которые мы с Николсоном считали весьма разумными и полезными для дела. Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что ты ни одного раза не выразил желания поехать со мной на шахту с тех пор, как вернулся домой. Да и здесь, в Клонмиэре, тобой владеет то же самое безразличие. Здесь, в имении, тоже много дел, и Нед Бродрик был бы тебе благодарен за помощь, но он мне говорил, что почти никогда тебя не видит. Я не могу этого понять - ведь у меня каждая минута на счету, каждый час занят той или иной работой - как ты умудряешься проводить целые дни в непростительной праздности?

Снова школьный учитель, подумал Джон. Сколько раз в Итоне слышал он эти слова? Им вновь овладело привычное чувство злобного упрямства, которое он испытывал всякий раз, когда заходила речь о его лени и праздности.

- Даже в пору твоего пребывания в Линкольнс-Инн, - продолжал отец, тебе требовалось полгода на ту работу, которую я в твои годы мог выполнить за неделю.

- Мы совсем разные люди, сэр, - возразил Джон. - У вас есть способности к работе, а у меня их нет. Раз уж мы заговорили об этом открвоенно, я должен признаться, что терпеть не могу заниматься делом, к которому у меня нет способностей.

Медный Джон смотрел на него, ничего не понимая. Потом пожал плечами, словно давая понять, что дальнейшая дискуссия бесполезна.

- Тебе двадцать восемь лет, Джон, - сказал он. - Твой характер определился, и мне больше нечего тебе сказать. Итон, Оксфорд и Линкольнс-Инн тебе ничего не дали. Я не могу не испытывать разочарования, видя, как мой единственный сын пускает на ветер полученное им прекрасное образование, благодаря которому перед ним открыты широкие возможности сделаться полезным членом общества, и вместо этого усваивает все недостатки и пороки, столь характерные для национального характера в нашей несчастной стране. Мне остается только надеяться, что ты не падешь так низко, как наш сосед Саймон Флауэр.

Если бы только, думал Джон, вы обладали хоть в какой-то мере терпимостью Саймона Флауэра, его великодушием и обаянием, если бы вы понимали, как это понимает он, что молодого человека следует предоставить самому себе, мы бы ладили с вами гораздо лучше, чем это происходит на самом деле.

- Эта страна могла бы стать великой и славной, - сказал Медный Джон, если бы народ обладал инициативой, если бы у людей было чувство ответственности. К сожалению, оба эти качества у нас отсутствуют, и у тебя, к несчастью, тоже.

- Возможно, - сказал его сын, - люди совсем не стремятся видеть свою страну великой и славной.

- Чего же в таком случае желаешь ты? - гневно воскликнул Медный Джон. Поскольку ты, очевидно, и сам приналежишь к этим людям, может быть, ты меня просветишь? Вот уже сорок лет, как я пытаюсь это понять.

Джону вдруг стало жалко своего отца, с которым у него было так мало общего и который впервые представился ему не как преуспевающий бизнесмен, директор богатых медных рудников и владелец отличного имения, но как одинокий вдовец, потерявший любимого старшего сына и разочаровавшийся в младшем, человека, который, несмотря на все свои труды и усилия, не понимает соотечественников и не может добиться их любви и одобрения.