Аврам Дэвидсон - ФАТА-МОРГАНА 7 (Фантастические рассказы и повести)

• Название: ФАТА-МОРГАНА 7 (Фантастические рассказы и повести)
• Автор: Аврам Дэвидсон
• Издательство: Издательство "ФЛОКС"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-040-6

Серия «Фата-Моргана 7» представляет читателю новый сборник повестей и рассказов современных западноевропейских и американских фантастов. Все произведения публикуются на русском языке впервые.

---

Брат Пол держал крест целую минуту, прежде чем снова влезть на сук.

Все это время Рурк наблюдал за происходящим из своей калитки. С того дня он больше не был дурным человеком: вся его жизнь в этот момент круто изменилась. В самом деле, он рассказывал эту историю снова и снова тем, кто хотел ее услышать. Рурк утверждал, что за свою жизнь никогда не видел ничего подобного.

Брат Пол поднялся и встал на сук. Он выпрямился в полный рост. Затем, жестикулируя свободной рукой, он стал читать Нагорную проповедь на прекрасной латыни, а Кэти стонала под деревом. Когда он закончил, стояла полная и святая тишина, нарушаемая рыданиями раскаивающейся Кэти.

Сомнительно, имел ли брат Колин характер истинного служителя церкви воинствующей.

— Ты… ты считаешь, теперь безопасно спуститься вниз? — заикаясь, поинтересовался он.

Вместо ответа брат Пол обломил ветку и бросил ее в лежащее животное. Кэти, рыдая, подняла глаза, полные слез. Желтые глаза, где прежде были злоба л ненависть, стали золотыми от раскаяния и страдания. Братья спустились с дерева, снова протянули веревку через кольцо в носу Кэти и продолжили свой нелегкий путь с преобразившимся существом, послушно бежавшем позади.

Новость, что они привели свинью Рурка, вызвала такое возбуждение, что когда брат Пол и брат Колин вошли в ворота аббатства М., то они обнаружили толпу ожидающих их монахов. Монахи скорчились от смеха, увидев жирные бока Кэти, все они теребили ее с разных сторон. Неожиданно в этом плотном кольце появился отец Бенедикт. Он так улыбался, что Колин был просто уверен в своей колбасе, а Пол — в похвале. Затем к ужасу и потрясению всех присутствующих, Кэти, переваливаясь, неуклюжей походкой подошла к купели перед дверьми часовни, окунула правое копыто в святую воду и перекрестилась. Все потеряли дар речи. В наступившей тишине прозвучал суровый голос отца Бенедикта. Он был в гневе.

— Кто сделал эту свинью новообращенной?

Брат Пол гордо выступил вперед:

— Я сделал это, отец.

— Ты дурак, — сказал аббат.

— Дурак? Я думал, вы будете приятно удивлены, отец.

— Ты дурак, — повторил отец Бенедикт. — Мы не сможем заколоть эту свинью. Она — христианка.

— «Больше празднеств на небесах»… — начал быстро цитировать брат Пол.

— Тихо, — оборвал его аббат. — У нас очень много христиан, но мы испытываем недостаток в свиньях.

Хватило бы на целую книгу, если рассказывать о тысячах постелей больных, которых посетила Кэти, об утешении, которое она принесла во дворцы и хижины. Она сидела у одров скорби, и ее золотые глаза несли облегчение страдальцам. Некоторое время говорили, что из-за ее пола она якобы должна была покинуть аббатство и перейти в женский монастырь. Но, как заметил аббат, надо только один раз взглянуть на Кэти, чтобы убедиться в ее невинности.

Последующая жизнь Кэти была длинной вереницей подвигов благочестия. И вот однажды, утром праздничного дня, братья начали подумывать, уж не святую ли приютила их община.

В то утро, о котором идет речь, пока гимны радости и благодарные молитвы звучали из сотен набожных уст, Кэти поднялась со своего места, подошла к алтарю и с ангельским выражением стала грациозно кружиться, словно в танце. Это длилось час и еще сорок пять минут. Собравшиеся смотрели с восхищением и изумлением. Это прекрасный пример того, как жизнь святого может быть такой совершенно земной.

С той поры аббатство М. стало местом настоящего поклонения. Вереницы паломников прибывали в долину и останавливались в таверне, хозяевами которой были монахи. Ежедневно в четыре часа пополудни Кэти появлялась в воротах и благословляла их. Если кто-то был болен скарлатиной или трихинеллой, она своим прикосновением излечивала всех. Полвека спустя после смерти она была включена в Святцы.

Было предложено назвать ее Святой Девой Кэти. Меньшинство возражало, аргументируя это тем, что Кэти не дева, так как в грешные дни у нее было потомство. Большинство отвечало, что это не имеет особого значения. Очень мало дев, как говорят, были девственницами.

Не желая допустить разногласий в монастыре, комитет обратился к мудрому и славящемуся своей ученостью цирюльнику, заранее руководствуясь его решением.

— Это очень деликатный вопрос, — сказал цирюльник. — Надо отметить, что существует два вида девственности. Некоторые считают, что девственность включает в себя некоторую природную особенность организма. Если она есть у вас, то вы являетесь девственницей, ну а если ее нет, то ничего не поделаешь. Такое определение таит в себе ужасную опасность для основ нашей веры, так как не дает возможности отличить милость божью от коварства и злобы человеческой натуры. С другой стороны, — продолжил он, — есть девственность в более широком смысле — то, что заложено в душе человека и это определение предполагает существование гораздо большего количества дев, в отличие от первого. Но здесь мы снова попадаем в тупик. Когда я был помоложе, я гулял иногда по вечерам с девушками. Каждая из тех, что гуляли со мной, была девственницей. Но в каком смысле? Если вы возьмете второе определение, то поймете, что они именно таковыми и являлись.

Комитет был полностью удовлетворен. Кэти, без сомнения, была девственницей.

В церкви М. хранится драгоценная реликвия — золотая шкатулка, где внутри, на миниатюрном ложе малинового атласа, покоятся мощи святой Девы. Люди преодолевают многие мили, чтобы приложиться к этой маленькой шкатулке, и уходят, оставляя здесь свои горести и печаль. Оказалось, что эта святая реликвия излечивает женские болезни и лишай. Существует запись в книге, оставленная одной дамой, которая посетила церковь, чтобы вылечить и то, и другое. Она подтвердила, что потерла реликвию о щеку, и в тот момент, когда святыня коснулась ее лица, родинка на голове, что была у нее от рождения, тут же пропала и больше никогда не появлялась.

(Перевод с англ. А.Сыровой)

Жозефина Сакстон ЭЛОИЗА И ВРАЧИ С ПЛАНЕТЫ ПЕРГАМОН

Элоиза ждала в приемной Центрального театра для амбулаторных больных. На ней было короткое белое платье. Она ждала уже долго и надеялась, что кто-нибудь наконец придет за ней. Она прочла все объявления на стене, и ни одно из них не представляло для нее интереса. Все они касались лекарств с неожиданными побочными эффектами.

В помещение вошел фельдшер. На нем была ярко-красная маска, закрывающая все лицо, за исключением одного глаза. Элоиза знала, что такие маски носят больные раком кожи. Заразные больные. Она не чувствовала ни страха, ни отвращения. Несколько лет назад она играла с детьми, страдающими такой болезнью, и наверняка приобрела к ней иммунитет.

— Врачи вас посмотрят, — сказал фельдшер.

Элоиза встала и пошла за ним.

Он вел ее по коридору мимо таинственных дверей, мимо лестничных пролетов, пока они не дошли до плотных занавесей, сквозь которые пробивался слабый красный свет. Фельдшер толкнул ее за занавесь, и на мгновение она очутилась там одна.

«Бежать!» — непроизвольно пронеслось у нее в голове. Но, взяв себя в руки, она решила, что побег был не только невозможен, но, учитывая, как решительно она вела себя сегодня, и нежелателен. Любопытство заставило ее оставаться на месте и приготовиться к Тому, что будет дальше. Она услышала, как произнесли ее имя. Потом ее вывели на сцену Центрального театра и каким-то силовым полем прижали к медицинскому креслу. Театр перед ней был заполнен людьми. Это был Совет Врачей, их насчитывалось около сотни. Все они были экспертами.

Она достала из сумочки зеркальце, изучающе посмотрела на свои блестящие светлые волосы, сияющие темные глаза, шелковистую кожу нежно-золотого цвета. Потом направила зеркало на аудиторию и с удовольствием отметила, что многие из них скривились от боли, когда на них попал луч света. Было бы странным, если бы никто из них не страдал воспалением радужной оболочки.

Медбрат повернулся к Элоизе и, перекрывая гул голосов, спросил, не хочет ли она что-нибудь сказать, прежде чем начнется обследование.

— Я хочу, чтобы вы освободили из тюремного госпиталя мою мать. Ее поступки были продиктованы высочайшими принципами и наилучшими побуждениями, если учесть, что её признали шизофреничкой.

Произнося эту тираду, Элоиза чувствовала себя одновременно и исполненной сознания долга, и довольно глупой. Мать была слишком не в себе, чтобы сознавать, где она находится, а с недавнего времени о ней и вовсе забыли. Поэтому просьба Элоизы вызвала лишь удивление, так как ее мать в любом случае совершила непростительное преступление, позволив своему единственному ребенку оставаться здоровым до двадцати лет. Это было совершенно неслыханно. И абсолютно антисоциально.

Много шума вызвали рентгеновские снимки Элоизы, сообщения о результатах анализов, в которые входили данные о гемоглобине, составе слюны, мочи, кала, состоянии почек и желчного пузыря, его РОЭ и гематокрине. Кто-то истерично орал, что у пациентки почки функционируют совершенно фантастическим образом, другой громко вопил, что никогда не сталкивался с таким совершенным костным мозгом. Кто-то упорно твердил, что результаты анализов еще покажут наличие в стуле темной крови, но его коллеги в этом сомневались. Призвали к тишине. Было объявлено обследование по всей форме. Элоиза надеялась, что оно не будет таким же неприятным, как те, через которые она уже прошла. Она вдруг вспомнила, что напоследок, прежде чем ее забрали, сказала ей мать.