Дмитрий Липскеров - Демоны в раю

• Название: Демоны в раю
• Автор: Дмитрий Липскеров
• Жанр: Современная проза

Роман «Демоны в раю» Дмитрия Липскерова, если кратко, можно определить одним словом — мощный. Мощный во всем: в сюжете, его неподдающейся анализу энергетике, особой, неповторимой стилистике. Это бесконечно талантливый сплав реалий нашей жизни — достаточно жестких и жестоких, философской глубины — предначертанность жизни и наивное «незнание» человека и пронзительной остроты чувств — не только в любви, но и в пороке, страсти и слабости человеческой. И при этом необычайно тонкий юмор в изображении персонажей, сравнениях и образах.

---

Премьер взял в руки купюру.

Он сразу все понял.

Он понял, что это понравится президенту.

— У меня есть вся денежная линейка! — уточнил Слон. — И металл тоже! Саддам будет просто счастлив!

— Назначьте ему завтра встречу на десять, — приказал секретарю премьер.

— Можно в одиннадцать?

Секретарь-телохранитель напрягся.

— О'кей, — улыбнулся Аль-Джаафари. — В одиннадцать…

Слон никак не мог в десять, так как в девять он забирал из роддома свою новорожденную дочку. Жена бы ему никогда не простила… И так живут в напряге…

За несколько минут до одиннадцати он стоял со своим переводчиком возле дверей переговорного зала. В крепко сжатой руке Слон сжимал ручку здоровенного портфеля.

— Опаздывают! — волновался переводчик.

— Придут, — успокаивал Слон, хотя сам волновался не меньше.

— Они пришли в половине двенадцатого… Сели в зале друг против друга, как на официальных переговорах.

— Можно посмотреть? — попросил Аль-Джаафари.

— Можно, — посмотрел на своего переводчика Слон. — Только я хочу, чтобы все, что я сделал, было официально оформлено, как дар!

— Как дар правительства СССР? — уточнил иракский посол.

— Нет, как мой личный!

Аль-Джаафари хмыкнул. Это было необычно…

— Вы мусульманин? — поинтересовался.

— Что вы! — улыбнулся в ответ Слон. — Я — атеист. Вот у меня дочка родилась неделю назад. Жена настаивает, чтобы покрестили, а я вот сомневаюсь…

— Желаю вам мальчика! — чувствовал себя совсем расслабленным премьер. Хотел было добавить — «мусульманина», но шутить не стал.

— Спасибо, — прижал руки к сердцу Слон.

— Мы воспримем ваш дар как ваш личный дар! — пообещал глава иракского правительства.

Спасибо… — на некоторое время в переговорном зале зависла сигарным дымом пауза. — Ах, да! — спохватился Слон и щелкнул замками портфеля. — Вот!..

Он стал метать на стол пачки с деньгами, мешочки с монетами, приговаривая: «Это для этой провинции, это для другой»…

Премьер с нескрываемым интересом глядел на этого полуслепого русского.

Аль-Джаафари брал в руки каждую предложенную купюру, просматривал ее на свет, обнаруживая на сотенных «водяного» Хусейна, на более мелких дензнаках увидел свою физиономию, а также и других политических деятелей узнавал.

Почти детская радость охватила сердце премьера. Он улыбался широко и прекрасно. Таким его никто и никогда не видел.

«Ах, как это понравится Саддаму!» — радовался премьер. Он вспоминал национальные деньги, напоминающие конфетные фантики, рвущиеся от любого неловкого движения.

— А это что? — поинтересовался Аль-Джаафари, указывая на тоненькую полоску фольги, делящую купюру пополам.

— Это мое ноу-хау! — покраснел от смущения Слон. — Эти деньги невозможно подделать! Это металлическая полоска толщиною в одну десятую микрона!..

— Беллиссимо! — почему-то по-итальянски вскричал премьер.

Переводчик Алик Роверман, нанятый Слоном за сотню, чувствовал себя в самом центре исторических свершений. После переговоров его будет тошнить от волнений целых два часа.

— Мои деньги очень дешевы в производстве! — уточнял Слон. — В металлических эквивалентах используются сплавы, которые можно произвести только на профессионально поставленном производстве. Сами сплавы в пять раз дешевле их покупательной способности!

— Невероятно! — вскрикивал премьер. — Это поистине революционно!..

После лекции о деньгах Слон приступил к передаче клише, форм и толстенных тетрадей, в которых был описан весь технологический процесс.

В переговорном зале царила торжественная атмосфера.

— Может быть, вы все-таки что-нибудь хотите? — доверительно предложил в самое ухо Джаафари.

Слон вновь густо покраснел и почти промямлил:

— Если… Если, конечно, руководство Ирака… Если вы сочтете, что я достоин какой-нибудь на грады…

— О чем речь! — воскликнул премьер. — Да что же вы такой скромный! Конечно!..

Слон почти плакал.

Перед окончанием встречи он поделился с секретарем-телохранителем своими паспортными данными и фактическим местом проживания…

Почти через три года Слона оторвали от серьезной работы, вызвав в КГБ.

Он сидел перед каким-то улыбчивым человеком в светском костюме и скучал, торопясь вернуться в свою мастерскую.

— Какими государственными секретами владеете? — поинтересовался собеседник.

— Никакими.

— Вот и я понимаю, что никакими…

— Простите, — поинтересовался Слон. — А зачем вы меня?..

— Да хрен его знает! — признался комитетчик. — Приказали! Мы вас проверяли, но ничего не нашли!.. Нас тут самих проверяют…

— А чего проверяли? — удивился Слон.

— А чего вам вручают высшую награду Ирака?

— Мне?!!

— Вам… — комитетчик старался разглядеть фальшь в выраженной Слоном эмоции, но таковой не находил. — А вы что, не знали?..

— Да понятия не имею! — здесь Слон понял, что Аль-Джаафари его не забыл. — Пару лет назад я случайно познакомился на конференции с премьером Ирака… Просто поболтали…

— Да… Поболтали… — повторил комитетчик. — А теперь высшая награда страны… Странные они, эти нефтяные чурки!

— Странные, — подтвердил Слон.

— У вас костюм есть? — поинтересовался секретных дел мастер.

— А что?

— Десятого числа сего месяца вы должны прибыть в посольство Ирака для получения высшей награды страны ордена Двуречья!.. Во, бля!..

— Понял, — подтвердил Слон.

Через неделю к лацкану его пиджака в крупную арбузную полоску, который он привез еще из Запорожья, прикрепили высшую награду. Сыграли гимны, сказали слова и пошли торжественно отмечать.

В середине обеда посол на ухо Слону прошептал, что деньги запускаются в обращение через полгода и что Саддам Хусейн предлагает великому русскому изобретателю иракское гражданство.

— Большое спасибо! — поблагодарил посла Слон. — Я подумаю…

— У нас много нефти, — зачем-то добавил посол.

— А у меня ее совсем нет, — зачем-то уточнил Слон.

На том банкет был окончен.

Через неделю после праздничного события жена Слона с особым напором склоняла мужа снести награду в ломбард, так как жрать нечего!

— Не могу, — отмахивался Слон, — Это же награда…

— А чем я Нинку кормить буду! Наградой твоей?! Тунеядец! Скотина!!!

— Она вырастет и будет гордиться отцом!

— Она вырастет проституткой и проклянет тебя! — завизжала женщина.

— Зачем ты так…

В последнее время они часто ссорились.

Его жена — женщина из Саратова, старше Слона на восемь лет, оказалась особой нервического склада, отягощенной больной щитовидной железой. По поводу и без повода она могла за мгновение единое прийти в бешенство и сотворить какую-нибудь мерзость.

Слон не понимал, зачем прожил с нею семь лет. Иногда он спрашивал себя об этом, но вопрос сей был настолько вялым, что оставался всегда без ответа.

Он называл ее по имени-отчеству — Кристиной Егоровной, дабы сохранять дистанцию между двумя полярными душами, но Кристина Егоровна частенько дистанцию нарушала и пыталась бивать своего молодого мужа чем под руку придется. Ей нравилось кидаться разными предметами, и точность ее поражала. На затылке у Слона имелись две шитых раны от точного попадания сервизной чашки, о рубцы которых всегда задевала расческа.

Слон никогда не сопротивлялся Кристине Егоровне, боясь, что невзначай пришибет сожительницу и тогда всем его любимым делам наступит завершение.

Он был терпелив, как бывают терпеливы только очень добрые люди, считающие себя всегда виноватыми во всем, даже в том, что происходит в далекой стране Чад.

Слон оправдывал бешеный нрав Кристины Егоровны тяжелым недугом, а потому словесные оскорбления сносил и вовсе легко.

А потом Кристина Егоровна невзначай родила дочку Нину, которую Слон полюбил всей душою, почти наравне с чемоданчиком Бориса Борисовича.

С годами образ Бориса Борисовича поменял в сознании Слона свое назначение, превратившись из извращенца в учителя всех его умений. Изобретатель денег сам не понимал, как такое могло случиться, но принимал случившееся как произошедшее. В связи с этой метаморфозой в сознании Слона случились и другие превращения. Так, при воспоминании о друге Кранове, застрелившем Бориса Борисовича, в мозгу ученика убитого происходили неприятные подвижки… Слон успокаивал себя тем, что в жизни все бывает, что Кран его друг почти с рождения, а Борису Борисычу, видимо, было суждено так погибнуть… Ведь здесь и мать его замешана… Перекресток вселенной произошел на душе Бориса Борисыча… Судьба…

Так как с Краном они встречались крайне редко, имея разные заботы, Слон старался не рефлексировать на эту тему. К тому же Кристина Егоровна отчасти была права — Нинку надо было действительно кормить и одевать. Но иракскую награду он ни за что не снесет в ломбард!..