Елена Сазанович - Перевёрнутый мир

• Название: Перевёрнутый мир
• Автор: Елена Сазанович
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

«Перевёрнутый мир» — серьезная философская притча о продаже души и в сущности о её продажности. Наверное, любой хоть раз в жизни продавался или «вёл переговоры» на этот счет. Таковы сегодняшние реалии. Это же случилось и с главным героем романа, когда он решает предать и продать свой свободный зелёный мир за «успешную и благополучную жизнь». И платит за это немалую цену, которая равна позору, унижению, раболепству и в конце концов — падению на самое дно, откуда он всё же попытается выбраться. Но возможно ли это, если сделка уже свершилась?

---

Я отрицательно покачал головой. А Лида облегченно вздохнула.

— Это редко случается, — философски заметил я. — Разве кто-нибудь может быть счастлив в любви целую жизнь?

— Не знаю…

Мы загадочно, как и требовала ситуация, замолчали. И молчание уже не зависало над нами, как грозовое облако. Оно было легким и приятным, как ветерок в знойный день. А я подумал, какой бес попутал меня придумать эту мелодраматичную историю. Что-то не замечал раньше за собой способности к сочинительству. Я посмотрел на Лиду. Она грустно вглядывалась в черные погибшие ветви дуба. Что ж, видимо, я неплохой сочинитель. Лида мне поверила.

Наше молчание перебили крики, доносящиеся с берега.

— Лидка! Идем, Лида! — молодые люди размахивали руками, зазывая девушку к себе. — Лида! Скоро начнется дождь! Идем, Лида!

Белокурый красавчик не выдержал и мгновенно очутился возле нас. На меня он даже не обратил внимания. Я был для него вроде засохшего дуба и удачно вписывался в лесной пейзаж.

— Лидок, бежим, ты видишь, какие тучи.

Вблизи он оказался еще красивее. Я подумал, что такая девушка делает рядом со мной? И недоуменно взглянул на Лиду.

— Иди, Эдик, иди, я вас догоню.

Наконец он удостоил меня вниманием.

— А, знаю, — довольно приветливо улыбнулся он, — вы местный лесник? Что ж, Лиде будет полезно с вами пообщаться. Ей ведь предложили роль лесной колдуньи. А она ни черта не смыслит в природе. Дитя города, так сказать.

— Иди, Эд, иди, — уже настойчиво повторила девушка.

— Надеюсь, вы доставите наш молодой талант в полной сохранности? — не унимался клиповый герой.

— Я-то доставлю. А вот вы поторопитесь. — Я с деланной тревогой обернулся в сторону леса. Ели и сосны, погруженные в сумрак, сильно раскачивались на порывистом ветре. Зловеще кричал филин. Черные вороны тревожно кружились над самыми кронами деревьев. И я могильным голосом прогудел прямо Эдику в лицо: — Как у нас говорят: ходить в лесу — видеть смерть на носу.

Эдик вздрогнул, машинально взмахнул на прощанье рукой, и его словно ветром сдуло. Это был не клип, где он мог сколько угодно изображать из себя супермена. Это была природная стихия, в которой он ни черта не смыслил. И которой боялся.

— Он неплохой парень, — виновато сказала девушка, хотя я так и не понял, в чем она виновата.

— Он прав, ваш неплохой парень. Сейчас хлынет дождь. А на Самсона дождь — семь недель дождь. Нам нужно успеть спрятаться хотя бы сейчас. — Я посмотрел на темное небо, все ниже и ниже опускающееся на землю.

Спрятаться мы не успели. Ливень застал нас на середине пути. Я набросил свою ветровку на плечи Лиды, и она в ней почти утонула. Мы бежали по мокрой траве, грязь растекалась под ногами, а резкие струи дождя хлестали нас по лицу. Тревожно кричали птицы, могучие ели, как пьяные, шатались из стороны в сторону. Становилось все темнее и темнее; казалось, что небо вот-вот рухнет, и мы погибнем под обломками туч.

— Мне страшно, Даник, мне страшно! — кричала Лида, захлебываясь дождем и ветром.

— Не бойся, Лида! — кричал я в ответ. — Все будет хорошо! Здесь нас ничто не тронет!!! — Я крепко схватил Лиду за руку и сквозь разбушевавшуюся стихию тащил за собой.

Позднее, когда мы, промокшие до нитки, грелись в моей сторожке, Лида спросила:

— А почему ты был уверен, что нас ничто не тронет? Ведь любое дерево могло свалиться на нас! Запросто!

Девушка сидела в моей майке на диване, скрестив ноги по-турецки, и наслаждалась горячим глинтвейном, который я приготовил из трав и домашнего вина.

— Неужели непонятно? Своих не трогают. А я в лесу свой. К тому же, запомни хорошенько, беда не по лесу ходит, а по людям.

Лида бросила на меня встревоженный взгляд.

— Надеюсь, это не про меня? И разве люди приносят только несчастье?

Я взъерошил свои мокрые волосы и широко улыбнулся.

— Нет, не только. И сегодня я это понял…

— Боже, как хорошо, — выдохнула она. Ее глаза блестели, и на щеках появился легкий румянец. — Как хорошо вот так промокнуть, продрогнуть, а потом греться горячим вином в твоей сторожке. Ты счастливый.

— А ты?

Она на секунду запнулась.

— Я? Пожалуй, да. Сегодня я по-настоящему счастлива.

Я укутал ноги девушки пушистым пледом и присел возле нее на корточках.

— Скажи, Лида, ты и впрямь будешь играть лесную колдунью?

— Да, а что? — она слегка смутилась.

— И для этого я тебе понадобился?

Лида звонко расхохоталась. Оказалось, что я обожал ее беззаботный смех!

— Какой же ты большой и глупый! А если бы лесник оказался столетним дедом? Неужели ты думаешь, что ради роли я с ним целовалась бы?!

— А со мной разве ты уже целовалась? — я искренне удивился.

— Да, в мечтах, — откровенно ответила она, и ее горящие глаза взволнованно бегали по моему лицу. — А наяву нет. Но разве это трудно исправить?

— Легко, девочка моя, очень легко… — Я нашел ее горячие губы, и на моих губах остался привкус лесных трав и лесной стихии, которая нас сегодня соединила. Надолго ли?

Чижик безжизненно лежал на пороге. Он за весь вечер не проронил ни звука. И только когда я вышел проводить Лиду, Чижик жалобно заскулил вслед. Мне показалось, он плачет.

Всю дорогу мы шли молча. Я пытался подобрать все нежные слова, которые знал, и даже парочку сумел выдавить из себя, но Лида резко меня прервала.

— Не нужно, — довольно грубо отрезала она. — Ты не умеешь говорить красивые фразы и читать стихи не умеешь. Это и не к чему. Я их за всю жизнь знаешь сколько наслушалась?!

— Сколько? — хмуро спросил я.

Лида мне не ответила. Казалось, она вообще не желает со мной разговаривать.

Мы остановились у дверей пансионата. Из уютного кирпичного здания, окрашенного в розовый цвет, раздавался веселый смех, слышалась бодрая музыка. Там веселились друзья Лиды. И за этими стенами кипела ее жизнь. Девушка прислушивалась к этому смеху, к этой музыке и улыбалась. Ей хотелось скорее туда.

— Ну, пока, — беззаботно бросила она мне на прощанье.

— Ты жалеешь обо всем, Лида?

— Я никогда ни о чем не жалею. Глупо жалеть о том, что уже не исправить. Бессмысленная трата времени, — резко ответила она.

— Мы еще встретимся?

— Не знаю, — равнодушно пожала она плечами. — Почему бы и нет. За этот месяц наши пути могут пересечься не раз. Лес большой.

— Ты меня совсем не любишь? — продолжал допрашивать я ее.

— А разве я когда-нибудь говорила о любви? — поразилась она моему вопросу.

— Тогда как это назвать, если не любовь?! — меня колотило от злости. Я себя еле сдерживал.

— Как хочешь, так и называй! — вызывающе встряхнула она головой. — Можешь — моей прихотью, можешь — солнечным ударом. А еще лучше — ударом молнии, которая в нас так и не попала.

— Я могу и покрепче подобрать слова!

— Пожалуйста, слов на свете много. Но я подозреваю, что выражения покрепче тебе ближе!

— Дура ты! — Терпению моему пришел конец. И я даже вцепился в плечи Лиде и встряхнул ее. — Просто разбалованная дура!

Ее глаза гневно сверкали, пухлый рот был поджат, мне показалось, она меня сейчас ударит. Я ждал этого удара. И вдруг, в одну секунду, так ничего и не сообразив, почувствовал на своих губах горячий мгновенный поцелуй. И в эту же секунду девушка скрылась за воротами пансионата. Она бежала по дорожке, усыпанной розовым гравием. А я тупо смотрел ей вслед. Я абсолютно ничего не понимал. Это непонимание меня и отталкивало, и раскаляло одновременно. Домой, скорее домой. Но я уже чувствовал, как эта волшебная фраза теряет свою силу.

Из оцепенения меня вывел Мишкин голос.

— Эй, Данька, ну очнись же, чего стоишь, как болван.

Пожалуй, в эту минуту я действительно был похож на болвана. Мой бессмысленный взгляд бегал по лицу, фигуре Мишки. И не видел его.

— Ну же, Данька. Чего здесь торчишь! Тоже на танцы пришел? Наконец-то выбрался, дикий медведь!

Постепенно до меня начал доходить смысл слов. Я уже мог разглядеть Мишку. И даже присвистнул от удивления.

— Ты, что ли, Мишка? Ну, тебя не узнать!

Мишка самодовольно покрутился перед моим носом. В новом черном костюме, купленном в честь окончания девятилетки, правда, на вырост, и полосатом галстуке, Мишка казался даже старше своих пятнадцати лет.

— Айда со мной, Данька! Тут знаешь какое веселье! Правда… — Мишка запнулся, почесал за ухом, оглядев меня с ног до головы. — Правда, видок у тебя еще тот…

— Еще тот, — согласился я. — Да, если честно, и танцор я никудышний. А ты иди, веселись. — Я на секунду замялся. — Ну, в общем, если что — заходи. Поболтаем.

— Зайду, Данька, если что. — Мишка лукаво мне подмигнул и тут же скрылся за воротами пансионата.

Я понуро брел по проторенной лесной дороге, уже не спеша домой. Мне опостылел и мой дом, и моя дорога. Я где-то читал, что когда приходит любовь, то острее начинаешь чувствовать мир, природу, запахи, цвет. Я шел по лесу, наполненному самыми разнообразными запахами и играющему самыми удивительными красками. И совсем не чувствовал их и ничего не видел. И все же это означало, что я влюблен. Вглядываясь в ярко-зеленые, еще мокрые кроны высоких сосен, я видел мокрые крыши высоток Большого города. Я вдыхал свежий лесной воздух — и ощущал запах автомобильной гари. Я шел по сочной траве — и ощущал под ногами пористую дорожку асфальта… Я еще оставался здесь, но мои мысли были уже там. Там, где живет Лида. И мне хотелось туда, в этот непонятный чужой мир, который мне стал так дорог. Потому что я был влюблен.