Владимир Яценко - Пленники зимы

• Название: Пленники зимы
• Автор: Владимир Яценко
• Жанр: Научная Фантастика

Для конкурса "Триммера" главы все слиты, Пока не прогонят, комменты открыты. Прошу не молчать, – отмечайте визиты, Мой труд вы прочли. Отписались? Мы квиты! Шутка, конечно. Только читать лучше по-главно (я продолжаю работу по вычитке, только ћчищуЋ в главах: шестьсот кило текста долго грузится). Кроме того, в единый блок не вошли ћКомментарииЋ. А это уже не шутки!:( Очень краткое содержание и обоснование соответствия романа теме конкурса 'Великая цепь событий'. Книга о любви. О жизни. О 'простых' людях, которые при ближайшем рассмотрении оказались совсем не так просты, как им самим того бы хотелось. А ещё про то, как водителю грузовика, собирающему молоко по хуторам и сёлам, пришлось спасать человечество. И ситуация сложилась так, что кроме него спасать нашу расу оказалось некому. А сам он СМОГ лишь потому что когда-то подвёз 'не того' пасажира. 'Оплата за проезд' http://zhurnal.lib.ru/editors/j/jacenko_w_w/oplata_za_proezd.shtml оказалась одним из звеньев Великой Цепи, из раза в раз спасающей население нашей планеты от истребления льдами. Он был шофёром, исследователем, администратором и командиром. Но судьбе этого было мало. Он стал героем и вершителем. Это он доопределил наши конечные пункты 'рай' и 'ад'. То, ради чего, собственно, 'посев людей' и был когда-то затеян. 'Случайностей нет', – полагают герои романа. Всё, что с нами происходит 'почему-то' и 'для чего-то'. Наше прошлое и будущее – причудливое переплетение причинно-следственных связей, которые позволят нам однажды уцелеть в настоящем. Но если 'всё предопределено и наперёд задано', то от нас ничего не зависит? Зависит. Мы в любом случае исполним предначертанное. Но весь вопрос в том, КАК мы это сделаем. Приятного чтения.

---

– До пары, чтоб твоей "мобиле" скучно не было.

– Остряк…

Помолчали.

Ильичёвск остался позади, они приближались к Большой Долине. Дорога делала плавный поворот влево.

– И что дальше?

– Теперь у нас нет выбора. Будем отсиживаться…

– Где?

– Каролино-Бугаз, на берегу моря. Жаль – не лето…

– А потом?

– Потом они нас найдут и вступят в переговоры.

Вот и Большая Долина. Бело-лунный сигнал железнодорожного переезда благодушно пожелал им счастливого пути. Они проехали кривой, покрытой ухабами улицей до Овидиопольской трассы, потом Максим повернул влево и помчался к следующему переезду.

– Они погибли?

– Не обязательно.

– Но ты же их переехал!

– А-а… ты об этих. Всё равно неизвестно, – возразил он ей. – Всё произошло слишком быстро.

– А ты о ком подумал?

– О наших работодателях. Думаю, Герман должен был что-то почувствовать. – Максим немного помолчал, потом добавил. – Да и Виктор – парень не промах…

– Прекрати меня пугать, – решительно оборвала его Светлана. – Это всё твои фантазии. Давай-ка ближе к реальности, зачем ты развернулся? В этом была необходимость?

– Они так мечтали о нашей встрече. Приехали, гнались…

– Опять фантазии, – упрямо повторила Светлана.

Он оторвал левую руку от руля и показал измазанную грязью ладонь.

– Та штука, на топливном баке, тоже моя фантазия?

– Откуда я знаю? – огрызнулась Света.

Они проскочили ещё один переезд, и Максим медленно, не набирая скорости, покатил машину дальше в сторону Овидиополя. Показались яркие огни автозаправочной.

– Заедем, – то ли предложил, то ли пояснил причину медленного движения Максим. – Думаю, полные баки нам помехой не станут…

***

На этот раз Максим проснулся в жилом отсеке, а не в холодном спальнике кабины. И он был не один. Где-то на груди тихонько посапывала Светлана. Её светлые, жёсткие волосы беззастенчиво кололи ноздри; вдобавок онемело плечо: он совсем не чувствовал руку. Но никакая сила на свете не заставила бы его пошевелиться.

Он опять прикрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Было здорово!

Свершилось! Он был не один…

Только в половине второго ночи они въехали под арку гигантской мёртвой гостиницы, одной из двух шестнадцатиэтажных свечек на берегу Затоки – вечные памятники былому величию и дремучей романтике социализма. Ещё минут сорок потратил под грузовиком, чтобы уже с фонарём тщательно обследовать кунг и раму. Нет, других мин он не обнаружил. Следов краски чужой машины тоже не было. Никаких вмятин, или царапин.

Подошёл Серёга. Поздоровкались. Максим сразу заплатил за постой и за спокойствие.

Серёга пообещал к утру рыбца подогнать. Максим кивнул в сторону мёрзнущей неподалеку Светланы и заверил, что раньше одиннадцати рыба не понадобится. Но хорошо бы ещё молока… литр, много не надо. Серёга принял скорбный вид, мол, всё понял, раньше двенадцати не побеспокою, и удалился на предмет дальнейшей охраны вверенной ему территории.

Только тогда Максима отпустило. Будто ничего и не было.

Он долго, тщательно мылся. Светлана под душем тоже не торопилась, благо воды было хоть залейся. Потом как-то так получилось, что обсуждение последних событий они продолжили в спальном отсеке, под одеялом.

"Мы никогда не будем вместе", – прошептала она.

"Я знаю", – так же шёпотом ответил он.

Потом… потом они уснули в начале седьмого…

Максим чуть приоткрыл глаза и убедился, что уже девять. Он погладил её гладкое плечо, она недовольно заворчала и сместилась чуть ниже, это позволило высвободить до камня онемевшую руку и спасти ноздри от беспощадной атаки её волос. "Пожалуй, можно вздремнуть ещё часок-другой", – наконец, решил он и поправил одеяло. Это движение оказалось перебором. Светлана нежно завозилась, просыпаясь и устраиваясь поудобнее у него на груди…

Они и в самом деле поднялись с постели только к двенадцати часам дня. Вот только на сон времени так и не нашлось…

***

Максим искоса посматривал на застывшее лицо Светланы, которая внимательно следила за экраном телевизора. Это была одесская станция, передавали новости, всё больше о событиях минувшей ночи.

Сильный пожар в двухэтажном особняке по улице Посмитного. Кошмарная трагедия, чёрная дата в истории Одессы. На первом этаже обнаружено пять сильно обгоревших трупов. Ориентировочная причина пожара: небрежное хранение легковоспламеняющихся жидкостей и неисправность электрических отопительных приборов. Сотрудники фирмы праздновали удачное завершение финансового года, какой трагический финал…

На Люстдорфской дороге найдена разбитая машина – результат непонятной жестокой аварии. В салоне – кровь, неподалеку от машины – оторванная кисть руки, но пострадавшие не обнаружены. Если кому что-либо известно об этом происшествии, просьба позвонить по телефону…

Светлана продолжала смотреть новости, а Максим запустил кофеварку и открыл холодильник. "Начнём с бутербродов, – решил он. – А рыбу я оставлю на вечер"…

– С чем бутерброды? – спросил он. – С ветчиной или сыром?

– Ты слышал, сказали, что их было пять?

– Думаю, Виктор с Германом уклонились от вечеринки…

– А икры нет?

– Икру вы с Николаем слопали…

– Вспомнил! – недовольно протянула она, – "слопали"… Да там её и было-то с пол чайной ложки!

– Слопали, – повторил Максим. – И не поделились.

– Мы с дальтониками не делимся!

– Я не дальтоник, – с достоинством ответил он. – Бери выше. Я – хроматический астигматик.

– Ух ты, – уважительно выдохнула она и отвлеклась, наконец, от ящика. – А что это такое?

– Кабы знал, то работал окулистом, а не масломером, – ответил Максим. Он уже нарезал копчёное мясо, солёные огурцы, сыр, достал из холодильника масло… – Давай-ка к столу поближе.

Она опять была в его рубашке, только на этот раз он точно знал, что под ней, под рубашкой, ничего не было. Ничего, кроме гладкой, нежной кожи… Знакомое родимое пятно застенчиво выглядывало из-под воротника…

– Эй-эй! – рассмеялась она. – Смотри не порежься.

Максим очнулся, посмотрел себе в руки и отложил нож в сторону. Он взял чашки, положил по одной ложке кофе и по две ложки сахара. Здесь у них вкусы совпадали.

Оба любили сладкое, и терпеть не могли горькое.

– Ты хочешь сказать, что цвета всё-таки различаешь?

– Ещё как! Просто иногда мне кажется, что "оранжевость" и "коричневость" люди выдумали нарочно, чтоб было чем морочить мне голову.

– То есть ты этих цветов не видишь?

– Не отличаю, – поправил её Максим. – Видела бы ты радость врачей на медосмотрах, когда они подсовывали мне свой журнал с цветными картинками и на какой-то очередной странице я заявлял, что тут ничего не нарисовано.

– Что за журнал?

– Там на странице беспорядочно разбросаны квадратики, треугольники и кружочки, все разных цветов, и фокус в том, что какой-то цвет упорядочен в букву или цифру…

Её-то и надо угадать.

– Угадать? Понятно…

– Особенно смешили тесты с маленькими квадратиками. Они меня спрашивают: "Какого цвета квадратик?", а мне смешно: "Какой, к чёрту, цвет! Он же ма-аленький"…

Зато я различаю двести пятьдесят шесть миллионов оттенков серого!

Она смеялась, и Максим был счастлив.

Одна только мысль отравляла его счастье, "надолго ли"?

– А рыба откуда?

– Поймал.

– Как? Когда?

– Ты спала.

– Не может быть, я очень чутко сплю.

– Да ну? – хихикал над ней Максим. – Пойдём, проверим?

– Дай мне хоть кофе допить…

И опять они в постели, и опять стрелки часов неумолимо наматывают на свои оси стремительно уходящее счастье. И опять в голове у Максима нет-нет, да и прозвенит звоночек: если оно всё равно уйдёт, так может, пусть бы лучше его никогда и не было?

***

Дело шло к вечеру, быстро темнело.

Они собрались выйти на прогулку к морю, чтобы проститься с этим холодным февральским днём, который в отличие от многих других дней так ласково с ними обошёлся. Дверь была уже открыта, когда компьютер просигналил о поступившем сообщении.

Они вдвоём, всё ещё держась за руки, остановились и посмотрели в сторону шкафа, в котором Максим хранил технику. Иллюзия счастья и полноты жизни уносилась прочь в такт коротким позывным компьютера.

– Ну, что ж, – нарочито бодро заявил Максим. – Давай-ка посмотрим, кто это нам письмецо передал.

– Подожди, – неожиданно сказала Света. Она потянула его к себе. – Не отвечай.

Максим замялся, потом, будто оправдываясь, сказал:

– Это не приглашение к связи. Мелодия у меня другая. Это сигнал о том, что пришло сообщение. И не важно: сейчас мы посмотрим его содержание или позже. Для отправителя письмо мы получили, счётчик запущен, мы можем только потерять время…

– Конечно, – она отпустила его руку. – Ты прав.