Юрецко Норберт - Условно пригоден к службе

• Название: Условно пригоден к службе
• Автор: Юрецко Норберт
• Жанр: Публицистика

---

Мой партнер довез меня до дома, в котором находилось бюро президента БНД Конрада Порцнера. У двери я встретил нескольких охранников. Они дружески со мной поздоровались. За это время я успел познакомиться со многими из них, потому что они по очереди охраняли мою семью. Они спросили меня о детях и о том, миновала ли уже опасность. Это был искренний интерес, который хорошо на меня подействовал. Херле ни разу не спросил меня о ситуации с моей семьей.

Я зашел в дом и сдал пальто в гардеробе. Потом я доложил о себе в приемной. Не успел я хоть что-то объяснить, как молодая девушка с "планшеткой" для бумаг сразу сказала: – Господа уже ждут у камина, это еще немного продлится. Я заглянул в зал, где стояло несколько человек. В камине горел огонь, а они собирались в группки, погруженные в разговоры. Все были одеты чрезвычайно изысканно, большинство в темных костюмах с яркими платками в нагрудных карманах пиджаков.

– У меня встреча с президентом, – объяснил я даме из приемной. Она посмотрела в свои бумаги и ответила немного растерянно: – О, извините, Я думала, вы пришли на совещание начальников отделов. Но вы, наверное, ошиблись, у президента нет времени. И время приема здесь не указано. – Но мне назначено, – соврал я. Тут я услышал, как кто-то внутри спрашивал: – Даннау, тут есть господин Даннау? Тогда я оставил девушку стоять в приемной и просто зашел в зал с камином. Приветливый седой кудрявый человек спустился по лестнице и снова крикнул: – Даннау? Я негромко ответил: – Да, это я!

Кудрявый посмотрел на меня: – Проходите, пожалуйста, поднимайтесь наверх. Господа в темных костюмах начали что-то бормотать. Кудрявый господин обратился к ним: – Господа, президент просит вас немного подождать. Совещание переносится на несколько минут. Потом он протянул мне руку и представился, пока мы поднимались наверх: – Меня зовут Цаузингер. Я личный референт господина президента.

Разведка для президента

Во время короткого пути наверх по лестнице я снова обдумал все. Моя большая злость утихла, потому что на меня произвел впечатление сам тот факт, что меня примет лично президент БНД. Но это ничего не изменило в моей главной позиции. Напротив, у меня было внутреннее спокойствие, необходимое мне, чтобы сказать моему самому главному шефу все, что я считал необходимым.

Конрад Порцнер встретил меня у двери своего кабинета. Он поздоровался со мной спокойным, почти мягким голосом и попросил войти. Когда мы стояли у его письменного стола, он спросил: – Господин Даннау, что я могу для вас сделать? Что у вас на сердце?

Я ответил ему спокойно и твердо: – Я хотел бы сначала сказать вам самое важное. Я не профессиональный ворчун. Я уже 22 года служу в Бундесвере, из них двенадцать лет здесь, в этой Службе. В самом начале я дал присягу. В то время я воспринимал это очень серьезно, и сейчас думаю так же. Эта клятва касалась, в том числе и верности принципам человеческого достоинства, правового государства и демократии. Но теперь я оказался в ситуации, в которой я вынужден уйти из БНД, потому что не вижу здесь ни отношение к людям, ни демократические и соответствующие принципам правового государства структуры, которые я собственно должен был защищать. Я думаю, вы, господин президент, имеете право узнать, почему я так считаю.

– Заходите, – сказал он и провел меня к кожаным креслам, – присаживайтесь. Он сел с передней стороны стола, Цаузингер на диване у стены, а я в кресло напротив. – Что же случилось? – спросил Порцнер. Я по прядку рассказал о событиях последних недель, особенно подчеркнув последние разговоры с Херле и Смидтом. Президент мрачно взглянул на своего референта: – Скажите господам внизу, что это продлится еще некоторое время. Попросите их подождать, пока я приду.

Ассистент встал и вышел. Порцнер подошел ко мне: – Погодите, мне придется все записать. Со своего письменного стола он взял большой белый блокнот.

Потом я снова начал рассказывать. Он много расспрашивал о деталях и записывал. Цаузингер, который, вернувшись, тоже взял блокнот, время от времени качал головой. Президент внешне был спокоен и собран, но я заметил, что моя информация все сильнее его беспокоит. Он среди прочего попросил меня точно описать условия нашего сотрудничества с американцами. Я рассказал все до подробностей, не замолчав ни одной проблемы.

С серьезным взглядом он обратился к своему помощнику: – Почему, собственно, некоторые люди тут, в Службе, проводят свою личную политику? Конрад Порцнер откинулся назад на спинку кресла и тяжело вздохнул. Открылась дверь. Вошла женщина и извиняющимся тоном напомнила, что собравшиеся внизу господа уже проявляют нетерпение. Тут президент прикрикнул на нее: – Когда я закончу, то я приду. В любом случае, совещание состоится. Скажите это им внизу. Секретарша втянула голову в плечи и исчезла так же быстро, как и появилась.

Тем временем прошло уже почти два часа. Порцнер, попавший в БНД со стороны, бывший парламентарий Бундестага от социал-демократов, просился со мной краткой фразой: – Господин Даннау, нет ни малейшей причины, чтобы вы увольнялись со службы. Я очень благодарен вам за то, что вы пришли. Конечно, все рассказанное вами еще нужно серьезно проверить. Но уже сейчас я могу вам сказать, что из этого будут сделаны надлежащие выводы. Потом последовали два его указания. Из-за сложного положения с моей безопасностью мое место проживания объявлялось местом службы. То есть я мог решать все свои административные дела, не выходя из дому. Это правило касалось и моего партнера.

Если возникнут проблемы, я мог, естественно через господина Ульбауэра обращаться к его референту. На тот случай, если мне понадобится позвонить в нерабочее время, я получу домашний номер референта. Референт мне тут же его продиктовал. Затем мы простились. Уходя, я договорился с Цаузингером встретиться с ним на следующий день, чтобы решить все формальные вопросы. На нижнем этаже уже было довольно шумно, когда я спустился туда по лестнице. В каминном зале собралось уже пятнадцать – двадцать человек. Когда я стал на нижнюю ступеньку, все вдруг замолчали.

Без слов прошел я сквозь строй самых важных руководителей БНД, и мне это показалось похожим на наказание шпицрутенами. Опять тут был он, этот ледяной холод. Мой друг Фредди на моем месте сказал бы: – Все бумажные тигры, от которых толк лишь на коктейльном фронте, и больше ни для чего непригодны! Когда "толпа" осталась позади меня, я спонтанно подумал, что со всем справился. Но и тут я сильно ошибся. Эти дни были только началом.

Снаружи ждал Фредди, смотревший на меня с вопросим в глазах: – Я уже подумывал пойти туда и вырвать тебя из их лап. Что ты сделал на этот раз? – Да, Фредди, с чего же мне начать. Я им все убрал со стола. Все убрал. – И ты думаешь, мы с этим справимся, – спросил он. И я, как всегда, ответил: – Да, Фредди, мы с этим справимся.

Чувствуя в душе силу и уверенность в том, что теперь все образуется мы снова прибыли в отдел безопасности. Ульбауэр с нетерпением ожидал нашего рассказа. Все, что я сообщил, коллеги из 52-го воспринимали с удовлетворением. Тем не менее, в нашем положении мало что изменилось. Нас по-прежнему приходилось охранять, среди прочего, и из-за "материала Зорбас", нашего собрания сведений о возможных "утечках" из Службы. Отдел безопасности стремился получить от наших агентов еще больше информации в этом направлении. Потому мы по-прежнему сидели на двух стульях, служа двум господам.

На следующий день мы впервые встретись с нашим новым непосредственным начальником в Первом отделе, доктором Карбергом. Его бюро находилось напротив дома № 109, на одном из верхних этажей. Он принял нас чрезвычайно доброжелательно. Высокий, худой, в очках, он совсем не был похож на всех наших прежних начальников. Здесь напротив нас сидел человек, производивший впечатление очень активного, но для которого работа и успех не означали в жизни все.

Хотя он ничего не знал о моей встрече с президентом, и потому это никак не могло повлиять на его поведение, он сперва спросил меня о моих хлопотах и проблемах. Его интерес, показалось мне, был связан с искренней заботливостью. Его приятная и дружеская манера разговора помогла нам откровенно и честно рассказать обо всех наших проблемах. Несколько часов хватило нам для взаимного обмена мнениями. Особенно впечатляла нас его честная самооценка, касающаяся управления агентами. Доктор Карберг долгое время работал в резидентуре БНД в Лондоне и накопил там большой опыт. Но с нашей ежедневной рутиной в Центре это, конечно, нельзя было сравнивать.

Новый шеф тоже считал необходимым разобраться с некоторыми "хвостами" прошлого. Но в основном его интересовало будущее. Ученый-геолог по профессии, доктор Карберг оказался и хорошим стратегом. Он стал заместителем Херле, но с ним у Карберга было мало общего. Для Карберга на первом месте стояли люди: сотрудники, их семьи, агенты. Мы были согласны с ним, что с лучшим отношением к людям, с лучшим обликом человека Служба сможет достичь лучших успехов. И как раз в отношении к людям Карберг и Херле отличались как небо и земля. Мы с того дня стали называть Карберга "большим доктором", а его начальника "маленьким доктором". Увидев эти новые перспективы, мы вновь стали смотреть в будущее с большим оптимизмом.