Елена Романова - Агент нокке, или на войне как на войне

• Название: Агент нокке, или на войне как на войне
• Автор: Елена Романова
• Жанр: Научная Фантастика

эта повесть, описывающая приключения двух братьев Ника и Эрика Отфридсона, представляет собой вторую часть трилогии про никсов – стражей водных путей ведущих в волшебный мир. События разворачиваются во время второй мировой войны

---

– Твои родители очень любили тебя, малыш, но не могли нарушить присягу, – успокаивал мальчишку взрослый мужчина, – Они ценой своей жизни выполнили долг перед родиной. Это была их плата за бездействие и равнодушие ваших руководителей.

И ты, Ника, тоже молодец. Они сверху глядят на тебя и гордятся тобой.

– Правда?! – мальчишка схватил руку взрослого дядьки и долго не отпускал. Он все это и сам знал. Но как приятно услышать добрые слова об умерших родителях от взрослого и очень умного дяденьки, которого все уважают. Вскоре он заснул и спокойно проспал всю ночь.

К Максиму приходила женщина, которая излучала доброту и сочувствие. Она была в интересном положении. Она приносила вкусные пирожки и ласково ворковала с мужем.

Ника она тоже не обижала. Скоро между этими любящими людьми пролягут страшные километры военной разлуки. И снова ей придется ждать… Будут короткие письма по разрешению центра, мимолетные встречи под наблюдением своих и чужих.

Мальчишка глядел на них и вспомнил маму, которая тоже так ждала папу, уходившего в ночь. И украдкой плакала на кухне, когда думала, что дети ее не видят. Или что-то лопотала про суп, оставшийся на плите (она его сроду не варила).

Когда Нику разрешили двигаться, он мало помалу перезнакомился со всеми пациентами и сотрудниками. Мальчишка стал всеобщим любимцем. Все они старались побаловать его. Со всеми ребенок находил общий язык – и с офицером-подводником, и с суровым, степенным сибиряком, и с шустрым одесситом. Каждому хотелось побаловать и приласкать ребенка, перекинуться с ним парой фраз.

Однажды Максим застал Ника в подавленном состоянии духа. Он лежал молча, отвернувшись лицом к стене. Его губы дрожали, глаза опять переместились на мокрое место. Мальчишка не отвечал на приветствия, не смеялся над шутками.

В коридоре разорялась тетя Люба, которая клялась, что умывает руки и предпочитает сутки простоять за операционным столом, чем возится "с этим щенком, который навязался на мою голову". Левая рука была перевязана – тетушка умудрилась сломать иглу, которую пришлось извлекать, разрезав кожу и мышцы в нескольких местах. Ника держали несколько офицеров, уговаривали потерпеть. Все это длилось около получаса, пока молодой хирург Михаил Андреевич (который в студенчестве подрабатывал здесь же санитаром) не удалил эту злополучную иглу.

Мальчику показалось, что прошла целая вечность. Он был очень бледным, его шатало.

Трофим Егорыч, тот самый офицер-сибиряк, еле довел измученного и уставшего от переживаний Ника до его кровати.

Старую медсестру возмутило то, что мальчишка позволил себе при этом пару раз вскрикнуть от боли. Пожилая женщина почти всю свою сознательную жизнь жила одна (не считая восьми эпизодов замужества – общей продолжительностью около десяти месяцев). У нее выработалась стойкая аллергия на юность. Любой парень, любая девушка вызывала у тети Любы приступ негодования. "В наше время" и трава была зеленее, и вода мокрее. Девушки были порядочными, юноши честными, дети воспитанными. Любой ребенок вызывал у нее приступ депрессии. Ника старая медсестра люто ненавидела. И она прилюдно высказало свое мнение о нем:

– Нечего с ним возиться! Еще давай разревись, неженка! Нечего было дергаться!

Тоже мне герой! Плачет как девчонка, притворяется, будто больно! И не больно тебе, не выдумывай! Нечисть ушастая! Таким как ты одно лечение – пуля в лоб или лопатой по затылку! Нечего на тебя лекарства переводить! Да если бы не Николай Иванович!!! Возится тут с тобой! Диссертации тут пописывает – диссертмахер! А мы, простой народ, страдаем, И папаша твой такой же… И мамашка твоя…

И еще тетенька на всю больницу выкрикивала свое мнение о некоторых разумных существах, типа Ника, и что с ними надо делать. Заслуженная представительница простого народа не обращала внимания на осуждающие взгляды солдат и офицеров, а сам мальчик потемнел лицом и замолчал, сдерживая слезы. Он чувствовал себя одиноким и обманутым. И еще сильно болела рука.

Вечером Ник наконец-то заговорил:

– Со мной возятся только из-за моих способностей, – дрожащим от слез голосом, спросил мальчик, – если бы не они, меня бы бросили умирать там на реке. И никто бы не подошел!!!

– Кто тебя сказал такую глупость, – опешил Максим, – не иначе, как Любовь Наумовна опять распустила свой змеиный язык. Болтает, что попало, а ты слушаешь.

– Можно подумать, она не права.

Дядя Максим рассказывал, как за него беспокоились его друзья. Алешка, Настя и ее брат Саша каждый день осаждали Николая Ивановича, пока мальчик был без сознания.

И теперь приходят каждый день, а ведь у них своих дел полно. Папа Маринки и ее мама доставали лекарства для больного Ника. Петр Сергеевич с Дашей по очереди дежурили у его постели. Потом взрослый мужчина напомнил о его первых днях в России. Про то, как ему помогали, как его лечили, чем ради него рисковали. И не требовали ничего взамен. Помогали просто потому, что не могли не помочь ребенку, который нуждается в помощи. Взрослый друг напоминал, что друзья его любят просто за то, что он есть.

Ник повернулся к взрослому другу, и не отвел взгляда. Уже не было в глазах мальчишки такой безнадежной тоски. С ним можно разговаривать.

– Вы, правда, так думаете? Или просто так…

– Не стоит так переживать из-за бредней сумасшедшей старухи. Она обижена на весь мир, зато, что ей не восемнадцать лет. Вот и радуется, когда кому-то удается испортить настроение. Думает, что от этого она помолодеет.

Ник рассмеялся сквозь слезы. И долго не мог остановиться. Парнишка стал успокаиваться, страшные слова медсестры уже не пугали.

Боевой офицер еще долго уговаривал ребенка. Тот к утру успокоился и повеселел.

Особенно, когда узнал, что Любовь Наумовна здесь больше не работает. Николай Иванович настоял, чтобы ее перевели в другое отделение. Он не смог бывшей сотруднице простить такого поведения с мальчиком, даже за все ее боевые заслуги.

Пожилая женщина была очень обижена и даже грозилась пожаловаться в профсоюз, в партком. Но на новом месте ей понравилось: детей там не было и в помине. Зато был один старичок примерно ее ровесник. И у пожилой медсестры наметился девятый эпизод замужества. Это было заметно: Любовь Наумовна гигантской бабочкой порхала по этажам. И была благодарна Николаю Ивановичу за то, что он избавил ее от своего общества. И от противных плакс.

Место тети Любы в тот же день заняла Ася – спокойная и молчаливая девушка. Она, может, была не так ловка, как ее старшая коллега, но зато умела не драматизировать и без того неприятные моменты.

Время шло. Из больницы выписали дядю Максима: они с женой шли по улице, держась за руки. И весело щебетали. Нику вдруг захотелось вырасти и тоже так идти по улице с хорошей женщиной. И чтобы она так вот смотрела не него. Вскоре к Нику приехали все его друзья одновременно. Они долго благодарили врачей и Асю. Сам доктор на прощание обнял мальчишку и пожелал Нику больше не попадать в больницу.

Вся процессия отправилась в квартиру Петра Сергеевича. И всю ночь шло веселье.

Даже соседские старушки не возмущались.

Глава 7. "И осень прекрасна, когда на душе весна".

Оказалось, что пока Ник приходил в себя, дома кое-что изменилось. Стояло предзимье, но… Сашка стал проявлять определенный интерес к Маринке, которая из долговязой девицы превратилась в стройную и красивую девушку. Алешка начал оказывать знаки внимания Даше, которая как-то неожиданно похорошела. У Насти появился ухажер из соседнего дома. Ник чувствовал себя одиноким и покинутым. Он выглядел много старше своих лет. Незнакомые люди давали ему на вид шестнадцать, а то и все семнадцать. Кроме того, парень ужасно ревновал девчонок, но скрывал это за заботой об их нравственности.

– Нашли время по углам обжиматься, – ворчал Ник, увидев одну из образовавшихся парочек.

Хорошо, что Петр Сергеевич еще не потерял голову. Но однажды Петр Сергеевич пришел домой не один. С ним пришла красивая и, видимо, хорошая женщина, Нику она показалась знакомой.

– Познакомься, Ника, – это Лилия Борисовна, моя хорошая знакомая, – улыбаясь, представил подругу дядя Петя.

– Очень приятно,- произнес парнишка мрачным тоном. Это "очень приятно!" заменило длинную фразу о том, что в возрасте Петра Сергеевича путаться с женщинами не красиво, история с Райкой ничему его не научила, и что опекунша нужна мальчику как дельфину брюки и рыбе зонтик.

Петр Сергеевич смотрел на него с осуждением. Назревал скандал.

– Хватит злиться, мальчики, – разрядила обстановку женщина,- давайте обедать.

За обедом они проговорили довольно долго. Новая подруга опекуна Нику понравилась.

Не было в ней надрывной стервозности и занудства, как у Раисы. И она по-матерински опекала Дашу и Ника. Дети к ней очень привязались. Оказалось, что она работает в военном госпитале врачом-кардиологом. И ей тоже одиноко в своей комнате, среди скандалящих на коммунальной кухне тетушек. Лилия всегда мечтала о большой семье, да вот не сложилось. И ей очень нравился Петр Сергеевич – у них было очень много общего, с ним всегда весело, и он при этом надежный. Вскоре Нику стало не до ревности.