Василий Потто - Первые добровольцы Карабах в эпоху водворения

• Название: Первые добровольцы Карабах в эпоху водворения
• Автор: Василий Потто
• Жанр: Альтернативная история

---

Так наступило лето 1826 года, когда персидские полчища внезапно, без объявления войны, вторглись в наши пределы, и гроза прежде всего разразилась над беззащитным армянским населением.

Памбак и Шурагельская область впервые подверглись удару со стороны эриванского хана: деревни были опустошены, большинство детей и женщин подверглось мучительной смерти, сотни семейств угнаны в плен. Летопись не оставила нам имен всех этих мучеников и мучениц, но до сих пор в памяти местного населения живут предания о подвигах, совершенных в ту пору, и о геройской смерти старшины села Харум, юзбаши Дели-Хазара, караклисского Аветика, амомлинской армянки Манушак и множества других. В первое время набеги персиян простерлись так далеко, что достигли даже ближайших окрестностей Тифлиса. Одна из партий ворвалась даже в Ахпатский монастырь, где жил маститый патриарх Ефрем, которого персияне давно уже домогались взять в плен. К счастью, за несколько дней перед этим известный архиепископ Григорий Манучарянц, прославившийся еще во времена Гудовича и Цицианова геройскими подвигами, украшенный орденами Георгия, Владимира и Анны, гроза персидской конницы, собрав сорок отважных удальцов из армян, отправился с ними в Ахпатский монастырь и вывез оттуда патриарха в Тифлис. На дороге, при переправе через реку Храм, настигли его персияне (их было около трехсот человек). Завязался рукопашный бой. Под архиепископом была убита лошадь, а два его ближайшие родственника – изрублены, но он отважно пробился сквозь ряды неприятеля и благополучно доставил патриарха в тифлисский Ванский собор. Отсюда Манучарянц поспешил с армянской дружиной в Шамшадил, находившийся в полном возмущении. Здесь то увещаниями, то силой оружия он удержал татар, стремившихся разграбить мирные селения, разбил несколько персидских партий и возвратил более 500 армянских семей из плена.

Пока все это происходило на границах Эриванского ханства, главная персидская армия вошла в Карабах и обложила Шушу, где заперлось шесть рот 42-го егерского полка под начальством полковника Реута. Три роты, находившиеся в Зангезуре, были отрезаны, не могли пробиться и положили оружие. Они могли бы спастись, если бы только командовавший ими подполковник Назимка доверился армянам, которые хотели зарыть орудия в, своей деревне Герюсы*, а отряд провести в Шушу по горным тропам, как некогда сделал это Вани с отрядами Карягина и Ильяшенки.

____________________

* Горис (Ред.).

____________________

Назимка не принял этого предложения, и роты погибли. Из всего отряда в тысячу штыков спаслось тогда только два офицера и шесть нижних чинов, которых армяне успели спрятать в деревне Каладерасы, где они были желанными гостями, а после изгнания персиян из Карабаха благополучно присоединились к полку. Положение армянского населения здесь было еще ужаснее, чем в Памбаке и Шурагеле. Только ближайшие армянские деревни успели еще спастись за стенами крепости и приняли деятельное участие в ее обороне: остальное население, застигнутое врасплох, было разграблено или перебито. За голову армянина Аббас-Мирза платил по червонцу; человек 60 находилось в персидском стане под строгим караулом и ждало своего смертного часа.

Челябертский магал, где жило семейство мелика Вани, сразу отхвачен был от Шуши и предан разграблению. Бежать было некуда. Мелик Вани и брат его Акоп потеряли все свое имущество, стада и превосходный табун в триста голов лучших карабахских кобылиц, который был угнан персиянами. Оба они со своими семействами и жителями покинули свое родное селение, стоявшее на равнине, и скрылись в полуразрушенной крепости Джермук, расположенной в горах при впадении в Тергер маленькой реки Терга. Там они обдумывали средства, какими можно бы было помочь осажденной крепости, по крайней мере ослабить народные бедствия и прекратить кровавую, бессмысленную резню, представлявшую собой только погоню за червонцами. Но все попытки их в этом роде были безуспешны, и надо было прийти к горькому сознанию своего бессилия. Конечно, если бы армяне явились с покорностью, встретили бы персиян с хлебом и солью, как это сделали татары, отдали бы цвет своей молодежи в ряды их армии, они сохранили бы и жизнь, и имущество. Но среди армян не нашлось изменников, и все они были обречены на гибель. Спасителем народа в это тяжкое время является Вани. Но мы увидим, какой дорогой и страшной ценой куплено было им спасение своих единоверцев…

А осада Шуши, между тем, продолжалась. Шесть слабых рот без продовольствия, без запаса пороха и снарядов шесть недель держались в крепости с геройской стойкостью. Армяне, нашедшие себе спасение в ее стенах, дружно помогали войскам и вместе с ними несли всю тяжесть блокадной службы. Нельзя не отметить, что в числе защитников Шуши находился и сын Акопа-юзбаши – Аслан-бек, молодой человек, находившийся при полковнике Реуте. Он только что женился, но, оставив молодую жену на попечение родителей, укрывшихся в Джермуке, остался в Шуше и пробыл на своем посту до конца военных действий. Помимо своих занятий при Реуте, он наравне с другими стоял на стенах и ходил на вылазки. Впоследствии, когда осада была снята, Реут доносил Ермолову: «Относительно армян, защищавших крепость, долгом себе поставляю объяснить, что служба их достаточна внимания, ибо все они действовали с отличной храбростью, выдерживали многократные приступы, отражали неприятеля с важным уроном, презирали недостаток продовольствия и никогда не помышляли о сдаче крепости, хотя бы наступил совершенный голод».

В ответ на это Ермолов предписал: «У всех изменивших нам мусульманских беков отобрать имеющиеся в управлении их армянские деревни, а жителям объявить, что они навсегда поступают в казенное управление в ознаменование признательности и непоколебимой верности их Императору».

Иван Давыдович Лазарев, впоследствии известный кавказский герой, генерал-адъютант, украшенный Георгием 2-го класса Большого Креста, был в это время семилетним ребенком и находился в стенах осажденной крепости. Младший брат его, Яков, отставной полковник, здравствующий и поныне, также помнит эту осаду, и рассказы его, как и рассказы Ивана Давыдовича, служат прекрасной иллюстрацией, живыми картинами к этим страницам нашей русской народной славы, которую русские дети, казалось бы, должны были изучать на школьной скамье не менее, чем подвиги греков и римлян. Впечатления детства обыкновенно бывают самыми сильными, но они, естественно, сосредотачиваются на тех предметах, которые ближе, доступнее пониманию ребенка.

Семья Лазаревых имела в Шуше свой собственный дом и, как семья армянская, была окружена по преимуществу армянами, бежавшими из деревень и нашедшими приют на обширном дворе их каменного дома. Естественно также, что и дети Лазаревых проводили большую часть своего времени на дворе, среди своих одноземцев, с детским любопытством прислушиваясь к их народному говору. «Но из этого говора, – рассказывал Иван Давыдович, – я выносил впечатления уже далеко не детские. Разговоры касались, конечно, большей частью интересов дня, и здесь-то от этих простых людей я научился преданности, долгу и самоотверженности, высказываемых армянами на каждом шагу. Я слышал, что в крепости не было пороха и что Барутчи-Погос безвозмездно приготовлял его войскам каждый день от 20 до 30 фунтов. Я помню армянина Арютина Алтунова с Георгиевским крестом и золотой медалью на шее, вызвавшегося тогда добровольно пробраться сквозь персидскую армию, чтобы доставить Ермолову сведения о положении осажденной крепости. Он причастился Святых Тайн и напутствуемый благословениями всего гарнизона ночью был спущен с крепостной стены на веревке. Через несколько дней он возвратился назад и принес от Ермолова записку к полковнику Реуту. Помню я, как сельчане, сбежавшиеся в крепость, отдали весь свой скот на продовольствие гарнизона, как наши богачи Ахумов, Бегран-бек Мелик-Шахназаров, Зограб-ага Тарумов и другие предоставили на общее пользование все имевшиеся у них значительные запасы хлеба, который оказался, однако, в зерне; помню также, как наши армяне по ночам на своих плечах носили тяжелые мешки с зерном на мельницы деревни Шушишенд, где братья юзбаши Сафар и Ростом Тархановы быстро перемалывали зерно и доставляли его обратно. Без этой помощи гарнизону никогда не выдержать бы шестинедельной осады. Аббас-Мирза неоднократно пытался взять ненавистные ему мельницы, но все его усилия разбились о геройскую стойкость армян, предводимых братьями Тархановыми. Даже женщины их являлись героинями, и одну из них, Хатаи, знал тогда весь Карабах…».

Мы нарочно рассказываем эти подробности, чтобы показать дух тогдашнего армянского населения. На подвигах и преданности мелика Вани к русским воспитывалось молодое поколение.

Имя мелйка Вани слишком популярно в народе, и трудно было предвидеть, чтобы над головой этого человека, имевшего такое громадное воспитательное значение в крае, собралась черная туча и разразилась внезапным ударом. А гроза уже надвигалась.